Настя как ненастье (СИ) - Горышина Ольга

— А откуда ты знаешь, как его зовут?

— А я всё знаю, — голос Насти перешёл на тихий мышиный писк. — Я волшебная мышка.

Мышка… Иннокентий не сводил с неё глаз. Мышка… Хитрая Лисичка, вот кто она! Но Тимофей не плакал больше. И он… Он стоял рядом с Настей на коленях, а как так вышло, не знал. Накрыл ладонью ручку племянника и, когда тот поднял ладонь к лицу девушки, громко сглотнул. Настя нагнулась и провела носом по ладошке малыша. Иннокентий вздрогнул так, точно его шибануло током, и вскочил.

— Вот так, видишь, — тянула Настя, глядя мальчику в глаза. — Мышки едят понарошку.

— Ты врёшь! — выдал Тимофей громко.

Иннокентий вновь затравленно оглянулся: не так страшно, большинство мамаш уже закончили фотосессии своих чад.

— Тим, пошли! — с прежней злобой позвал Иннокентий племянника.

Тот обернулся и снова ткнул в Настю пальцем:

— Она голодная! Купи ей сыра!

— Где я куплю ей сыра?! — уже в голос, не заботясь о посторонних, взревел Иннокентий. — Пошли домой!

— В магазине! — не унимался мальчик.

— В каком магазине, Тим?! Мышка не будет ждать тебя с сыром. Она — соня. Она убежит к себе в норку спать.

— Мы возьмём её с собой, и она не уснёт!

И Тимофей действительно схватил Настю за руку.

— Я прибью тебя сейчас! Пошли домой!

Иннокентий чувствовал, что теряет контроль, совершенно. Аж взмок, руки дрожат…

— Купи ей сыр! — Тимофей топнул ногой. — Купи ей сыра!

Иннокентий прикрыл глаза. И за эту секунду подле мальчика очутился тот самый актёр в шляпе с пером. Что-то говорил ему, но Иннокентий ничего не слышал за рёвом. В отчаянии он шагнул к Насте и осторожно тронулся до поролонового уха, которое дрожало сейчас как настоящее.

— Настя, умоляю, — он говорил шёпотом. — Тут кафешка недалеко. Там есть чизкейк. Пожалуйста. Иначе мне это чудовище остаётся только силой запихнуть в машину.

— Я знаю это кафе, — ответила она тихо обычным голосом. — Сейчас… Я только нижние конечности на кроссовки поменяю.

— Спасибо, Настя. Я твой должник.

Она улыбнулась, и нарисованные на щеках усики сложились в зигзаг.

— Вы же мне чизкейк купите. Вот и сочтемся.

Он тоже улыбнулся.

— Говорил же, что нам по пути. Говорил?

Улыбка исчезла с лица девушки:

— Вы часто с мышами разговариваете? И они вам даже отвечают?

Иннокентий хохотнул.

— Я же попугай Кеша. Почему бы мне и не разговаривать с мышами?

Настя снова улыбнулась и, бросив тихое «через минуту буду», шмыгнула обратно в норку. Да так проворно, что Иннокентий едва удержался от желания поймать серый хвостик. Пролезла в норку… Не застряла! Какой же он дурак…

Иннокентий все же поймал Мышку за хвост. Точнее, Настя сама вручила ему его на улице, чтобы не испачкать в пыли костюм. Он сразу предложил завязать хвост узлом, чтобы не болтался, но Настя посмотрела на него довольно зло:

— Мне же будет больно. Это же мой хвост!

Он понял намёк: рядом идёт не Настя. Рядом идёт Мышка. Настя бы с ним никуда не пошла. Идет она за руку с Тимофеем, а он просто несет за ней хвост, точно шлейф. Троица из них получилась забавная. Забавнее была лишь у Булгакова. Все оборачиваются. В основном с улыбкой. Лето, солнце, выходной — у питерцев в кой-то веке хорошее настроение.

Стоит признаться, оно поднялось и у него самого: от нелепости ситуации или даже ситуаций: утренняя была не лучше по градусу глупости, так племяшка еще большую глупость подсуропил. Только бы не встретить по дороге знакомых. Не брит, это раз, в мятой футболке, пригодной только для поездки за город, это два, в обществе размалёванной дуры в костюме мыши, это три. Ну разве кто-то поверит, что он утащил актрису прямо со сцены?!

Со стороны он в любом случае смотрелся полным идиотом. Однако его маленький внутренний «я» в кой-то веке был доволен поведением взрослого Иннокентия Николаевича Горелова. Пойди пойми, с чего бы вдруг…

В ближайшем кафе оказалось людно, но он первым заметил в середине зала небольшой столик. К нему они прошествовали уже в полной тишине — все открыли рты от удивление и долго не закрывали. Иннокентий даже успел поинтересоваться, какой чизкейк предпочитает Мышка. Сделал акцент на слове «мышка», чтобы Настя не подумала, что он пригласил ее в каком-то другом качестве.

Племянника он слушать не стал. Сразу бросил, что мороженого не будет, и ушёл делать заказ к стойке, а когда вернулся с чизкейками, его уже не ждали. Настя заговаривала ребёнку зубы скороговорками:

— Мышки сушек насушили, мышки мышек пригласили, мышки сушки кушать стали, зубы сразу же сломали…

Иннокентий усмехнулся: так над ребёнком, пожалуй, даже родная мать не издевается. Какие ему мышки с сушками, он «эр» ещё не выговаривает, но старается — перед девкой красуется. И в кого интересно это, если папа с ними не живёт? Или Никита всё же живёт с ними, а мать нагло врёт, потому что знает: Иннокентий тут же прикроет все карты, а к дяде Серёже на поклон идти никто не желает.

— Пусть теперь дядя Кеша попробует?

— Торт? — Иннокентий полностью выпал из реальности и сейчас растерянно стрелял глазами туда-сюда, от Насти к Тимофею.

— Скороговорку! — рассмеялась Мышка.

— Не, я не могу!

Но на него поднажали и он смог выговорить все звуки. И даже еще раз уже побыстрее. Для поддержания беседы он был согласен на языковую экзекуцию, но когда та перешла в фазу мести, сжал губы.

— Я про попугая еще одну знаю, — говорила Мышка медленно. — Однажды галок поп пугая в кустах увидел попугая, и говорит тот попугай, ты галок поп пугать пугай, но галок поп в кустах пугая, пугать не смей ты попугая…

Она выжидающе смотрела на него через веер своих или чужих ресниц. Он не поддастся на провокацию, пусть даже не надеется. Он не подговаривал ребёнка закатывать в театре истерику. Он не просил сердобольную мышку лезть успокаивать его со своим волшебным сыром. Он предложил, она согласилась, а могла бы отказаться — так же прямо, как тогда на лестнице. Но она пошла с ним в кафе. Он купил ей торт. Сейчас ей принесут кофе. Он ни словом, ни делом не обидел ее. Так какого же чёрта она вкручивает ему в ногу шпильку?!

— Не стану даже пробовать, — он сказал это отрывисто, даже зло, хотя обещал себе сдержаться. — Я не актёр.

— Так и я не актриса… — она улыбнулась, и нарисованные усики очень забавно поползли вверх к поролоновым ушам.

— А кто ты тогда?

— Мышка, — перебила его Настя, точно испугалась, что собеседник предложит свой вариант ответа.

Иннокентий кивнул.

— Конечно, мышка. Я вижу это собственными глазами, и все видят. А мышки пьют кофе? Скажи, а то нам с Тимкой это очень интересно. Верно говорю, Тим?

Мальчик, конечно, ничего не понимал в происходящей между взрослыми борьбе, но подыграл дяде, благодаря своей детской наивности. Отлично, отлично, думал Иннокентий, сейчас накормим мышку и спровадим восвояси.

Тут и кофе как раз принесли. Один. И какао для мальчика. Себе Иннокентий взял чай с горными травами. Моника подсадила его на чабрец, и теперь аромат бергамота не будоражил вообще.

Настя схватила кофе горячим. Видимо, очень хотела пить или запить сладкое. Видно было, что обожглась, но виду не подала. Актриса!

— Нет, Тимка, мышки кофе пить не умеют…

Настя глянула на него зло и отставила чашку в сторону. Торт тоже остался недоеден. Сейчас встанет и уйдет. И объясняй потом ребёнку, откуда берутся такие нервные мышки.

— Но мы обязаны научить её есть чизкейки и пить кофе, верно? Не только же зёрнышками и сыром питаться, — Иннокентий говорил шёпотом, точно на ушко племяннику и медленно подвигал чашку обратно к девушке, а напоследок подмигнул: мол, чего завелась, мышь… белая… — Пожалуйста, осторожно. Он чуть подостыл, но всё равно горячий.

— А попугаи кофе не пьют? — спросила Мышка строгим тоном, и голос утратил мягкость и мелодичность, которые так поразили Иннокентия в офисе… Ну, после вида сзади, конечно…