Простые слова (СИ) - Гордеева Алиса

Лиза воодушевлённо смотрит на меня.

— Что? — уточняю на всякий случай.

— В том-то и дело, что ничего! Сава наш глух и нем, так что рассказывай! Взяли несчастного? Просто если да, то я к тебе пока ни ногой. Ты прости, Марьяш, но я органически не выношу всех этих ущербных и убогих.

— Да ладно тебе, — вступается Вита. — Обычные дети, которым не повезло. Тем более, маленькие и вовсе не безнадёжны. Это те, которые всю жизнь в детдоме сидят, на обозлённых волчат похожи. Но у Марьяны не тот случай, я уверена! Так что? Появился у тебя приёмный братик?

— Да, — отвечаю понуро и еле слышно, сгорая от стыда.

— Марьяш, мне так жаль, — тянет Лиза.

— Держись! — Понимающе качает головой Вита.

— Да ладно вам! — Отмахиваюсь от жалости подруг с натянутой улыбкой.

— Благотворительность — дело похвальное! — Неловко пожимает плечами Вита. — Не каждый может вот так… чужого… да в свой дом…

— Ага! Я бы не смогла, — поддакивает Лиза, а мне вконец становится тошно. Вот и за что, спрашивается, родители поставили меня в это идиотское положение?

— Так меня, девочки, никто и не спрашивал! — начинаю оправдываться, в душе проклиная жалостливость матери ко всем обделённым. — Предки просто взяли и притащили в квартиру бездомного оборванца, а сейчас носятся с ним как со списанной торбой! Лучшую комнату отдали, мать к психологу возит, отец примерной сестрёнкой вынуждает притворяться!

Взглядом утыкаюсь в парту. Начудили родители, а краснеть приходится мне!

— Тошнит меня от этой благотворительности! — Последнее слово беру в воображаемые кавычки и глубоко выдыхаю, а затем гордо задираю нос, чтобы в глазах подруг не выглядеть слабой. — С другой стороны, никогда не поздно мальчугана обратно сдать, если вести себя будет плохо. Нужно только предкам глаза на него раскрыть!

— Чувствую, парнишка скоро отправится восвояси, — хихикает Лиза.

— А то! — заявляю уверенно, но тут же вздрагиваю.

— Я приду, — внезапно рычит Ветров. Хрипло. Грубо. Отрешённо. И зачем-то смотрит на меня, да так, что во рту мигом пересыхает.

— Это тебе к Вите, — робко указываю пальчиком в сторону подруги и в то же время не могу оторваться от необычного цвета глаз парня: серые и холодные у самого края радужки они обжигают пряным оттенком арабских специй ближе к зрачку.

— Я немного задержусь, — цедит сквозь зубы Ветров, не обращая внимания на мой жест, пока я зачарованно зависаю в калейдоскопе его глаз. — Но приду.

Сава резко встаёт, чем немало удивляет девчонок, и, схватив с пола рюкзак, широкими шагами уносится прочь, сшибая на своём пути учителя математики и совершенно игнорируя звонок на урок.

— Фух, — шумно выдыхает Вита, ошарашенно провожая взглядом Ветрова. — Чувствую, зря я его позвала! Ох, зря!

Марьяна.

— Есть кто дома? — Ключи летят в сторону, а тяжеленный пакет с учебниками с грохотом приземляется под ноги. Безобразие! В наш век информационных технологий заниматься по громоздким учебникам в тонну весом — верх безумия. — Эй, есть кто живой?

На часах начало третьего и, видимо, дома меня никто не ждёт. В квартире тихо, свет нигде не горит. Папа ещё на работе, мама наверняка в очередном салоне красоты, ну а мелкий новоявленный паразит в яслях или детском саду. Стягиваю обувь и, наслаждаясь покоем, иду на кухню. Обожаю такие моменты одиночества. Из холодильника достаю минералку и, перелив ту в стакан, медленно обхожу владения. За два месяца моего отсутствия здесь совершенно ничего не изменилось. В гостиной порядок, на кухне всё на своих местах. Ни разваленных по полу игрушек, ни детской одежды, даже посуды с изображением медвежат или супергероев и той нигде не замечаю. И это странно…

Захватив из прихожей рюкзак, поднимаюсь к себе. Раньше второй этаж нашей квартиры был полностью в моём распоряжении: напротив моей комнаты располагался домашний кинотеатр, в котором, как правило, я зависала с подругами. Сейчас же из шикарного медиакоролевства родители сделали детскую и отдали её в лапы беспризорнику. Э-эх! Сердце сжимается от тоски, но вместе с тем, внутри просыпается любопытство, а потому, закатив чемодан в комнату, тихонько крадусь к двери напротив. Но не успеваю повернуть ручку, как снизу слышится шум, а после, голос мамы:

— Нана! Несносная девчонка! Не успела вернуться, как опять всё раскидано!

Вот уж кому точно не помешает психолог, так это моей матери! Помешанная на чистоте и порядке, она порой забывает о самом главном.

— Мамочка! — Со скоростью света сбега́ю вниз и кидаюсь ей на шею. — Я так скучала! Мама!

— Нана, ты помнёшь мне блузку! Аккуратнее, дочка! — Она отстраняется от меня на расстояние вытянутой руки, при этом заботливо заправляет мои волосы за ухо. — Я тоже скучала, родная! Как долетела?

— Нормально. — Спиной прижимаюсь к прохладной стене, наблюдая, как мама сначала переодевает обувь, а затем какое-то время крутится перед зеркалом. Её привычный ритуал сейчас до чёртиков раздражает и кажется не уместным, но я так рада встрече, что терпеливо жду своей очереди. — А вы как тут?

— Ой, — вздыхает мама. — Сложно.

— Понимаю, — продолжаю ловить взглядом каждое её движение. — Тебе помочь с ужином?

— Нет, милая, я всё заказала. — Поправив причёску, мама проходит в гостиную. — Скоро привезут.

— Папа на работе? — Так и не дождавшись своей порции внимания, отталкиваюсь от стены и иду следом.

— Да. — Мама присаживается на край кресла и вытягивает ноги, блаженно прикрывая глаза: целый день на высоких каблуках даёт о себе знать. — Не переживай, Тата, он обещал приехать немного раньше.

— А этот? — не могу подобрать слово, чтобы назвать приёмного парнишку. Только сейчас осознаю, что не знаю даже его имени.

— Этот? — Мама наконец отвлекается от своей персоны и удостаивает меня негодующим взглядом. — У «этого» есть имя, Нана!

— Ну хоть что-то своё у него есть, — огрызаюсь в ответ.

— Марьяна! — повышает голос мама, видимо, ожидая от меня дифирамбов в адрес приёмыша. Вот только откуда им взяться, если никто ни разу даже не спросил меня: а хочу ли я, чтоб этот убогий поселился в нашем доме!

— Мам, давай без нравоучений, ладно? — Радость встречи с матерью слишком быстро сходит на нет. Вместо того чтобы сесть рядом и поговорить, я срываюсь к лестнице. — Если помощь с ужином не нужна, я буду у себя!

— Нана, — слышу в спину. — Я надеялась, лето у Софи пойдёт тебе на пользу, но ты вернулась ещё более жестокой и неуправляемой!

— А что ты хотела? — Замираю между этажами и сверху вниз смотрю на хрупкий силуэт матери.

Ухоженная с ног до головы, одетая с иголочки, причёска волосок к волоску… У неё всегда есть время на себя, но никогда — для меня!

— Я по памяти могу назвать даты и продолжительность твоих звонков, мама, — в горле отчего-то начинает щипать. — Сколько раз за лето ты вспомнила, что я у тебя есть? Пять? Шесть от силы! Прости, что в те редкие минуты я не успела спросить, как зовут этого жалкого оборванца!

— Нана! — осекает мама грозным голосом. Отлично! Я теперь ещё и виновата! — Ты же знаешь, что мы с отцом были заняты вопросами оформления опеки. Или ты думаешь, что это так просто?

— Я вообще не хочу об этом думать! — Ощущаю, как щёки становятся влажными от слёз. И чтобы не выглядеть жалкой, бегу вверх, продолжая доказывать свою правоту. — Завели себе новую игрушку — расхлёбывайте! А меня оставьте в покое!

От хлопка двери дребезжат стены. Щёки горят, а перед глазами пелена из глупых слёз. Мне больно и обидно, да только разве это кого-то волнует? Нет! Как всегда, нет…

Расхаживаю из угла в угол, со злости пинаю чемодан, но ничего не помогает! Сейчас слишком остро ощущаю, что тёплое лето на морском побережье, было не чем иным, как ссылкой! Гораздо проще с глаз долой убрать мою недовольную рожицу, чем попытаться меня понять!

— Марьян, что с тобой? — Злата прилипает носом к экрану планшета, разглядывая моё распухшее от слёз лицо. — Ты прости, я не вовремя!