Арина Холина - Прямо по замкнутому кругу

Евгения, оценщица бизнеса, 34 года: «Свобода – это хорошо. Но я понимаю, отчего люди не всегда к ней стремятся. Свобода пугает. Я вот до сих пор помню, как ушла от родителей лет в девятнадцать… Мне бабушка квартиру оставила, так что в этом смысле все было довольно просто – жилье есть, бешеных денег платить не надо… Да и мама с папой всегда были где-то рядом. В общем, я пожила так с недельку, а потом меня как накрыло! Я рыдала круглые сутки, честное слово! И говорила сама себе: „Я хочу к маме…“ Сейчас смешно, конечно, но мне было так плохо… А потом – мой бизнес. Я сама по себе. Никто мне зарплату не выплатит. Это страшно. Иногда. Зато я свободна».

Владимир, кинооператор, 41 год: «Я не думал, что так будет, но когда отправил дочь в Англию учиться, напился от счастья. У нее там мать, так что она о ней позаботится, а я свободен. Я Машку с пяти лет один воспитываю. Ребенок – это… Ну, не знаю. Радость тоже, конечно… Но когда пятнадцать лет встаешь в семь, чтобы завтрак приготовить, а потом еще нужно ее возить к бабушке, забирать, отправлять в лагерь… Я люблю свою дочь. Очень. Но это реальный кайф, когда дома никто не боится никаких там привидений или еще чего-нибудь… Я прихожу, а там – тишина… Скучаю, конечно, но пока еще не очень, если честно».

Евгений, продюсер, 26 лет: «Вы не поверите… То есть поверите, но это немного глупо. Я тут как-то разбогател, был проект один… Купил хорошую тачку, „Туарек“… В общем, я с ним заколебался… Сигнализация, сука, орет, пару раз вскрыли – первый раз украли очки, а во второй – тапки от „Гуччи“… Страховка за год обошлась в восемьдесят тысяч, на стоянку еле его впихнул… Приедешь к друзьям в Гальяново или в Кунцево какое-нибудь и думаешь только о том, угонят у тебя машину или нет… Засада. Я ее продал, купил себе тупо „Гольф“ пятый и прямо счастлив. Я ощущаю себя так, как будто с меня наручники сняли, честное слово. Это все ловушка какая-то».

Оксана, певица, 25 лет: «Я могу точно сказать, что никто на хрен не понимает, что такое вообще быть творческим человеком. В смысле иметь творческую профессию. О’кей, я иногда зарабатываю до хренища, но бывает и так, что вот нету денег. Я, в принципе, популярна, хотя есть к чему стремиться, но, блин, сегодня они тебя любят, а завтра ты читаешь в Интернете: „Да посмотрите на эту жирную корову. У одних нормальные дети рождаются, а у других – Чекатило, и вот, Оксана Морозова“. Здорово такое о себе прочитать? Легко жить с ощущением, что тебя весь мир ненавидит? Ну, естесьно, так не всегда бывает, но это, блин, как язва желудка – ты наверняка знаешь, что в один прекрасный день тебя накроет. Постоянно надо думать о том, популярен ли ты. Как часто появляешься в прессе? И что это – статья или обложка? Дерьмо в принципе. Но я лучше буду по кабакам петь, чем пойду в офис работать. Это для меня тюрьма. Так что я наслаждаюсь свободой, как умею».

Арина, редактор, 27 лет: «Ну… Может, это чушь, но если хочешь писать, а негде – например, в пробке стоишь, то все вообще меркнет. Проблемы? Типа ха-ха. Проблема одна – найти туалет. Может, в этом есть какой-то великий смысл: стать свободным от необходимого. Потому что необходимое у всех разное. У меня была одна знакомая такая, типа, домохозяйка так когда у нее муж умер, она не знала, как жить на деньги, которые получала за квартиру. Ну, она сдавала одну из квартир. Из двух. Ей было тридцать девять лет, а она пять тысяч долларов… и это по тем временам пять тысяч, сейчас она квартиру, наверное, тысяч за десять сдает – там семь комнат с окнами на Кремль… Так вот, короче, она их тратила за неделю и потом хлопала глазами: „Ну, а что я? А как же я? Пошла, сумку купила – ничего особенного“… У всех свои представления. Свои границы. Важно быть свободным от собственных привычек».

Андрей Панов, финансовый директор издательства, 36 лет: «Раньше я думал, что вот есть карьера, я в ней чего-то там достиг, и уже что-то еще начинать сначала – это полный абзац, позор и все такое. И ты в такой клетке, что даже представить себе не можешь, что есть что-то еще кроме этой твоей карьеры, что для тебя открыты другие пути… Тебе страшно, ты жмуришься – и не видишь очевидного. Ты как бы наслаждаешься тем, кто ты есть, а не тем, что ты делаешь, как живешь. Вроде как главное – результат. А главное – и то, и другое. Ну, и участие, и победа. Я вот раньше думал: „Черт! Да я же полжизни положил на то, чтобы стать гендиректором, чтобы обо мне два раза там или три написали в журнале „Карьера“! И ты уже так держишься за это, что прямо с ума сходишь. Но если тебе нравится то, чем ты занимаешься, и даже если ты в пятьдесят лет начинаешь с нуля, то прет так, что за три года ты станешь тем, кем хочешь себя видеть. Вот! Свобода для меня – делать то, что велит сердце. А не разум“.