Александр Васильев - История Византийской империи. Т.1

В очередных томах серии «Византийская библиотека» издательство «Алетейя» приступает к изданию цикла общих работ А.А. Васильева по византинистике. В связи с этим представляется необходимым сказать несколько слов об авторе, его работах по истории Византии и принципах, положенных в основу предлагаемого издания.

Писать о биографии А.А. Васильева (1867—1953) достаточно сложно, ибо литературы о нем почти нет[1], архива ученого в России также нет и поэтому излагаемая ниже систематизированная информация о его жизни, взятая из разных источников, не может претендовать на исчерпывающую картину его жизни[2].

Александр Александрович Васильев родился в Петербурге в 1867 году. Он учился на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета и получил широкое образование как в области восточных языков (арабский и турецкий) и истории, так и в классических языках и истории, не считая обязательных современных языков. По словам самого А.А. Васильева, его научная судьба определилась случайно. Византинистикой ему посоветовал заняться его преподаватель арабского языка, знаменитый барон В.Р. Розен, направивший его к не менее знаменитому византинисту В.Г. Васильевскому. Последовавший затем благожелательный прием В.Г. Васильевского[3] и первое знакомство с византийской историей в изложении Гиббона, помогли ему выбрать направление специализации. Отметим, однако, что хорошая востоковедная подготовка позволила А.А. Васильеву не только сочетать в своей работе византинистику и арабистику[4], но и проявить себя арабистом в собственном смысле слова. А.А. Васильев подготовил критические издания с переводом на французский двух арабских христианских историков – Агафия и Йахйи ибн Сайда[5]. Видимо, у А.А. Васильева была и еще одна возможность проявить себя профессиональным востоковедом. Если судить по одному письму М.И. Ростовцеву от 14 августа 1942 г.[6], А.А. Васильев какое-то время преподавал в Санкт-Петербургском университете арабский язык. В упомянутом письме речь идет среди прочего о том, что А.А. Васильев обучал в университете литературоведа Г.Л. Лозинского основам арабского языка.

Для научной судьбы А.А. Васильева большое значение имели три года, проведенные им за границей в качестве стипендиата историко-филологического факультета. Благодаря поддержке В.Г. Васильевского, П.В. Никитина и И.В. Помяловского А.А. Васильев провел 1897—1900 гг. в Париже со стипендией сначала 600 рублей в год, затем – 1500 руб. Во Франции он продолжил изучение восточных языков (арабский, турецкий и эфиопский). За эти же годы им были подготовлены магистерская и докторская диссертации о взаимоотношениях Византии и арабов. Вскоре эти труды обрели вид двухтомной монографии, переведенной, правда, гораздо позже на французский язык (список трудов А.В. Васильева см. ниже).

Весной 1902 г., вместе с Н.Я. Марром, А.А. Васильев предпринял путешествие на Синай, в монастырь Св. Екатерины. Его интересовали хранящиеся там рукописи Агафия. В том же году А.А. Васильев провел несколько месяцев во Флоренции, также работая над рукописями Агафия. Подготовленное им издание текста достаточно быстро вышло в свет в известном французском издании Patrologia Orientalist[7]. Издание текста второго арабского христианского историка – Йахйи ибн Сайда – было подготовлено А.А. Васильевым и И.Ю. Крачковским позже – в двадцатые-тридцатые годы.

Научная карьера А.А. Васильева была успешной. В 1904—1912 гг. он был профессором Дерптского (Юрьевского) университета[8]. Принимал А.А. Васильев участие и в работе существовавшего до первой мировой войны Русского археологического института в Константинополе. В 1912—1922 гг. он был профессором и деканом историко-филологического факультета Петербургского (затем – Петроградского) педагогического института. С того же 1912 года по 1925 год А.А. Васильев был профессором Петроградского (затем Ленинградского) университета. Кроме того А.А. Васильев работал в РАИМК-ГАИМК[9], где с 1919 г. занимал должность зав. разрядом археологии и искусства Древнехристианского и византийского. В 1920—1925 гг. он был уже председателем РАИМК.

Нужно также отметить, что с 1919 г. А.А. Васильев был членом-корреспондентом Российской Академии наук. Без ссылок на источники авторы публикации писем М.И. Ростовцева к А.А. Васильеву сообщают, что постановлением Общего собрания АН СССР от 2 июня 1925 г. А.А. Васильев был исключен из АН СССР и восстановлен только посмертно, 22 марта 1990 г.[10].

В 1934 г. он был избран членом Югославской Академии наук. В последующие годы А.А. Васильев был также президентом института им. Н.П. Кондакова в Праге, членом американской Академии Средневековья и – в последние годы жизни – председателем Международной Ассоциации византинистов.

Переломным в жизни А.А. Васильева стал 1925 г., когда он поехал в официальную зарубежную командировку, не имея специальной мысли эмигрировать из России. Однако несколько встреч в Париже с М.И. Ростовцевым, известным русским антиковедом, уехавшим из России вполне сознательно, решили судьбу А.А. Васильева. М.И. Ростовцев еще в 1924 г. предложил А.А. Васильеву содействие в получении места в Висконсинском университете (Мадисон) в связи с тем, что сам М.И. Ростовцев переезжал из Мадисона в Нью-Хейвен[11].

А.А. Васильев согласился и, выехав летом 1925 г. в Берлин и Париж, во Франции сел на пароход до Нью-Йорка, имея официальное приглашение на год от Висконсинского университета. Осенью того же 1925 г. он уже имел работу в Америке. Сохранившиеся в Архиве С.А. Жебелева и других ученых письма А.А. Васильева показывают в то же время, что сам А.А. Васильев регулярно продолжал обращаться с просьбами через С.А. Жебелева о предании своему статусу официального характера – он просил об официальном продлении своей командировки. Просьбы его удовлетворялись Наркомпросом и подтверждались Академией наук. Однако в конце концов 1 июля 1928 г. было признано предельным сроком продления его командировки. А.А. Васильев не вернулся ни к этому сроку, ни когда-либо позже. Письмо С.А. Жебелеву, в котором он объяснял причины этого, выглядит очень дипломатично, мягко, но, скорее всего, не раскрывающим основного[12], ибо слова А.А. Васильева о заключенных контрактах, наладившейся работе, об отсутствии заработка в Ленинграде имеют, бесспорно, отношение к сложившейся ситуации[13], но кое-что оставляют и в тени.

Ввиду того, что архив А.А. Васильева находится в США, здесь мы невольно вступаем в область предположений. Однако для характеристики его как человека крайне важно, по меньшей мере, попытаться ответить, почему А.А. Васильев принял приглашение М.И. Ростовцева о работе в Мадисоне и почему он в конце концов остался в США. Возможностей судить об этом немного и все же несколько тонких, ехидно-иронических замечаний в тексте его «Истории Византийской империи» (например, о славянофильстве в СССР после второй мировой войны) позволяют утверждать, что вся идейная и политическая обстановка в СССР была А.А. Васильеву глубоко чужда. Легкость, с которой А.А. Васильев решился на переезд в Америку, во многом объясняется также и тем, что его не удерживали семейные узы. Судя по имеющимся документам, у него были брат и сестра, однако всю жизнь он оставался холостым[14].

Сопоставление некоторых фактов позволяет, как кажется, выявить и еще одну немаловажную причину решимости А.А. Васильева уехать. Выше уже говорилось о том, что на рубеже веков, около пяти лет в общей сложности, А.А. Васильев весьма плодотворно работал за границей, будучи стипендиатом и находясь в официальных командировках. Если учесть все особенности развития СССР в двадцатые-тридцатые годы, то нельзя не признать, что возможность работать в зарубежных научных центрах для А.А. Васильева делалась все более проблематичной – научные командировки за границу становились со временем не нормой, а исключением из правил, особенно для ученых старой формации. Материалы, приводимые И.В. Куклиной, показывают, что после переезда в Америку А.А. Васильев большую часть свободного времени проводил в разъездах, путешествуя когда с целью научной работы, когда просто как турист.

Изложенный материал позволяет прийти в чем-то неожиданному, но по логике событий совершенно закономерному выводу. Одной из субъективно важных для А.А. Васильева причин отъезда должно было быть желание сохранить за собой возможность свободно перемещаться по миру как с целями научными, так и с целями туристическими. Он не мог не понимать, что в условиях СССР двадцатых-тридцатых годов такого ему никто гарантировать не мог.