Александр Зимин - Опричнина

Первое издание этой книги увидело свет в 1964 г., когда советская историческая наука делала первые шаги к освобождению от тяготевшего над ней идеологического гнета, обязывавшего к униформизму мышления. Тогда же делались попытки отойти от непременной в конце 30-х — первой половине 50-х годов идеализации Ивана Грозного и его любимого детища опричнины, так восхищавшей «вождя и учителя народов СССР», который ориентировался на пример Грозного[1].

Александр Александрович Зимин (22.11.1920-25.11.1980)[2] создавал эту книгу так, как жил и работал в начале 60-х годов — страстно и увлеченно. «Опричнину, — вспоминал он позднее, — я писал на одном дыхании. Целиком. Сполна (вероятно, в полгода)». Он боялся не успеть издать ее в то краткое время полуосвобождения от прежних сталинистских догм, которое было названо «оттепелью». И он, как и все историки, творившие в 40-50-е годы, испытал на себе тлетворное влияние догм. «Ослиная шкура прилипает к телу, и отдирать ее приходится с кровью», — признавался он значительно позднее[3]. Однако ему это делать было тем легче, что вся его жизнь и творчество были пронизаны духовной свободой[4].

База для исследования об опричнине уже существовала. Еще для «Очерков истории СССР» в начале 50-х годов он дорабатывал текст П. А. Садикова, написанный до Великой Отечественной войны[5]. А после этого прошло много лет работы в архивах, много лет напряженных исканий истины — разгадки этого странного и, по мнению, одних бессмысленного, по мнению других, — чрезвычайно плодотворного государственного переустройства страны — обнародованных в серии его собственных[6] и чужих[7] публикаций. В статьях об истории государственного аппарата, составе Земского собора 1566 г. или об отдельных личностях, например, таком выдающемся деятеле, как Филипп Колычев, Зимин, ученик С.В. Бахрушина, а соответственно и «внук» В.О. Ключевского, показал себя их достойным преемником. Он унаследовал от них то уважение и интерес к человеческой личности, которые были присущи литературе и исторической науке XIX в. Вслед за В.О. Ключевским, глубоким и проницательным психологом, горький скептицизм которого скрывал трепетную любовь не просто ко всему человечеству, но и конкретным людям, жадное и пристальное внимание к каждому из них — царю и его последнему холопу, боярину и приказному дьяку, и С.В. Бахрушиным, которому принадлежит целая галерея блистательных и проникновенных характеристик русских исторических деятелей, A.A. Зимин с живым сочувствием и вдумчивостью относился к каждому герою своих сочинений.

За три года до издания «Опричнины» увидела свет первая из будущей шеститомной серии книг[8] — «Реформы Ивана Грозного». В ней, как и в «Опричнине», автор реализовал свое представление о том, что позднее назвал «прагматическим подходом»[9], который предполагает комплексное изучение источников (в данном случае это оказались летописи, акты, писцовые, среди них и неопубликованные ярославская и рузская, разрядные, вкладные и др. книги) и «повествовательность»[10] (изложение материала в хронологической последовательности), свойственную трудам великих предшественников A.A. Зимина — Карамзина, Соловьева и Ключевского. Так же написано и исследование об опричнине. Автор впервые в советской историографии последовательно излагает события опричного времени, ход войн и дипломатических переговоров, заседаний Боярской думы и Земского собора 1566 г., действия палачей и мучения жертв. Но дело не только в этом. Главная особенность этого исследования — в его универсальности. Полноте источниковой базы и разностороннему анализу источников соответствует и интерес историка ко всем сторонам жизни Руси эпохи опричнины[11]. Впервые в советской науке полноправными членами историографического процесса, а не только объектами критики с «марксистско-ленинских позиций» выступили зарубежные коллеги, в том числе и русские эмигранты. Их подход, явно отличавшийся от советского и дореволюционного русского, позволял увидеть в опричнине те грани, которые ускользали от взгляда, направленного лишь в одну сторону.

Концепция опричнины, ее корни и характер определены A.A. Зиминым гораздо точнее, чем его предшественниками. Несмотря на глубокое уважение к В.О. Ключевскому[12] и С.Б. Веселовскому[13], которых он ставил чрезвычайно высоко и искренне почитал, он отказался от их идеи о бессмысленности опричнины. Не присоединился он и ко взгляду С.Ф. Платонова о целесообразности и прогрессивности опричнины для развития русской государственности, поддержанному впоследствии в советской исторической науке[14]. Отказался он и от теории советской историографии о борьбе боярства и дворянства.

«В этой книге впервые было изложено мое понимание XVI столетия. XVI столетие — не борьба дворян и бояр, а борьба с уделами (завершение ее)»[15]. A.A. Зимин видел остатки феодальной раздробленности в существовании удела Владимира Андреевича Старицкого, независимом положении церкви и Великого Новгорода. Автор совершенно прав в том, что опричнина была направлена против последнего удельного князя, единственного реального, по понятиям того времени претендента на власть в государстве, что и обнаружилось во время так называемого «боярского мятежа 1553 г. Именно он, храбрый воин, но беспомощный политик, после отставки А.Ф. Адашева оказался «орудием» в руках части боярства, не согласного с внешнеполитическим курсом царя. Традиционное положение церкви, огромного социально-политического организма, сохранявшего свою экономическую и административную обособленность, также было препятствием на пути централизации страны. В период опричнины шла борьба за включение церкви в государственный аппарат, за полное подчинение ее государству. И третья сила — Великий Новгород, присоединенный в результате военных и «мирных» походов Ивана III в 70-80-е годы XV в., он постоянно оставался источником беспокойства центральной власти. А. А. Зимин справедливо подчеркивает роль поддержки, оказанной новгородцами отцу кн. Владимира — Андрею Старицкому в 1537 г.

Правда, такая концепция опричнины не вполне объясняет всех причин ее введения[16] (кстати, в книге вообще нет раздела о предпосылках опричнины, автор просто отсылает к своему же предшествующему монографическому исследованию). Зато очень хорошо представлены ее последствия: в результате опричнины было уничтожено последнее удельное княжество, нанесен сокрушительный удар традициям независимости Новгорода, усилено подчинение церкви государству

Одно из центральных мест в книге занимает глава о Земском соборе 1566 г., который A.A. Зимин характеризовал как сословно- представительное учреждение. Этот вывод дополняется его же наблюдением о том, что феодальная аристократия в годы опричнины в целом не пострадала, а Боярская дума сохранила свое положение. Это утверждение приобретает особое значение в связи с господством в советской науке унаследованного от С.Ф. Платонова взгляда, будто ни Боярская дума, ни другие сословные учреждения не играли серьезной роли во внутриполитической жизни страны. Предлагалось даже заменить термин «сословно-представительная монархия» применительно к XVI столетию термином «сословная монархия»[17]. A.A. Зимин же поддержал точку зрения С.В. Юшкова и М.Н. Тихомирова на Земский собор 1566 г. Скрупулезно и внимательно исследуя состав его участников, A.A. Зимин показал, что на соборе господствовала верхняя прослойка дворянства, разделенного на «статьи». Присутствовали также и представители духовенства (впрочем, лишь треть тех иерархов, которые были на соборе 1580 г.), и привилегированное купечество. В отличие от В.Б. Кобрина A.A. Зимин пришел к выводу, что в работе собора вопреки его более позднему названию XIX в. участвовали и опричники. Сведения о персональном составе участников собора отражали, по A.A. Зимину, территориальную структуру двора. Подчеркивал он то, что на повестке дня собора стоял насущнейший вопрос, который возник в связи с русско-литовскими переговорами, — о продолжении или прекращении Ливонской войны.

Черно-белое изображение опричнины (в апологетической научно-пропагандистской литературе 30-40-х годов черная краска предназначалась для противников царя, а белая — исключительно для Ивана Грозного), оказавшее влияние и на исследования П. А. Садикова и И.И. Полосина, в работе А. А. Зимина сменилось более красочным. Исчезло понятие «врагов» и «изменников», на которых ополчался царь. А. А. Зимин показал, что наряду с казнями за служебные провинности или поражения, в частности, при Улле, царь расправлялся таким же образом и за вымышленные измены (например, Великого Новгорода).