Борис Клосс - О происхождении названия «Россия»

Ученый ответил на это следующим образом: «С девяностых годов XVI-ro века»{27}. М. А. Максимович был убежден, что в Московской Руси митрополиты в своем титуле всегда писали «всея Руси», и только первый Московский патриарх Иов именовался «всея Pocuu»{28}.

В том же 1868 году в полемику включился Н. И. Костомаров{29}. Историк был уверен, что слова Россия, Российский — греческого происхождения{30}, но что в Московской Руси только после учреждения патриаршества (поставившего московское государство наравне с древнею Византиею в церковном достоинстве) «духовные риторы, выражаясь высоким слогом, стали иногда употреблять слова Российский, Россия.., но вообще это были редкие случаи и ограничивались только сферою риторического щегольства»{31}.

Что касается до титула московских государей, — утверждал Н. И. Костомаров, — то он неизменно писался «всея Русии» до самого присоединения Малой Руси, когда в царском титуле были добавлены слова «всея Великия и Малыя и Белыя России»{32}.

Ограниченность источников, к сожалению, не позволила указанным почтенным исследователям придти к верным выводам о времени появления названия «Россия» в русской письменности и о степени распространения этого термина в период до конца XVI века.

В XX столетии источниковая база изучения Русской истории значительно расширилась, прежде всего за счет введения в научный оборот обширного актового материала, изучения древнего рукописного наследия, публикаций новых летописей.

Тем не менее, в 1944 году академик Н. С. Державин повторил вывод М. А. Максимовича, что «термин Великая Россия был официально введен в царский титул в XVI веке под греческим влиянием взамен прежних терминов Русь или Русия»{33} (правда, время этого введения ученый не уточнил).

В статье, опубликованной в 1947 году, профессор Женевского университета А. В. Соловьев рассмотрел историю вопроса о времени появления терминов Великая, Малая и Белая Русь{34}. Отметив, что «в течение X—XII веков обычным названием для нашей родины было “Руськая земля”, лат. Russia, греч. Ρωσια»{35}, А. В. Соловьев, что особенно ценно, проследил по зарубежным и русским публикациям судьбу термина «Великая Русь» и пути его эволюции в название «Великая Росия». К сожалению, вынужденный работать на чужбине и лишенный возможности видеть подлинные рукописные материалы, историк должен был ограничиться лишь печатными описаниями и существующей литературой вопроса. Поэтому характеристика бытования названия «Великая Росия» в русской письменности оказалась у А. В. Соловьева весьма избирательной и поверхностной по сути (отмечены лишь такие памятники, включающие термин «Великая Росия», как Послание митрополита Спиридона-Саввы, послесловия просвитера Ильи к Житию Георгия Нового (по позднему списку) и Ивана Федорова к Апостолу 1564 года, чин венчания на царство Федора Ивановича 1584 года){36}.

Наконец, в 1953 году была опубликована статья виднейшего знатока русских средневековых источников М. Н. Тихомирова, специально посвященная происхождению названия «Россия»{37}. Историк отметил, что в древнейших русских источниках для обозначения народа и страны употреблялись названия «Русь» и «Русская земля». Термины же «Россия» (или «Росия»), «Российский» (или «Росийский») появляются в русской письменности только с XV века, постепенно распространяются все больше, пока окончательно не утверждаются в русском языке. При этом они вовсе не вытесняют старых названий «Русь», «Русская земля», но приобретают существенно иной оттенок{38}. Правда, примеров, подтверждающих бытование термина «Россия» в XV веке, у М. Н. Тихомирова оказалось весьма скудное число. Ученый подробно рассмотрел только обнаруженный им Краткий летописец по списку ГИМ, Увар. № 806 (4°), в котором последовательно наша страна называлась именем «Росиа», а слово «росийский» употреблялось для названия страны и ее великих князей{39}. Летописец датирован М. Н. Тихомировым XV веком, но он не обратил внимание, что на самом деле текст летописца вписан в конце Псалтыри на чистых листах 644 об. — 646 другим почерком, который по нашему мнению следует датировать скорее началом XVI века. Тем не менее, вывод М. Н. Тихомирова о бытовании термина «Россия» в XV веке не отменяется, так как при обсуждении данной статьи А. А. Зимин сообщил автору о существовании так называемого Еллинского летописца с записью 1485 года, где упомянут великий князь Иван III с титулом «всея Росии» (правда, шифр рукописи указан не был и правильность этого чтения тогда нельзя было проверить){40}. Вызывает также недоумение тезис М. Н. Тихомирова, что термин «Россия» — «природно русский», что само название «Россия» (или «Росия») надо отнести к диалектологическим особенностям, существовавшим уже на северо-востоке Руси в XIV—XV веках{41} (выше мы приводили мнения различных ученых именно о греческом происхождении слова «Россия»).

При всей своей неполноте и отдельных неточностях работа М. Н. Тихомирова сыграла положительную роль, а утверждение известного ученого о появлении термина «Россия» в русской письменности уже в XV веке широко распространилось в учебной литературе и справочных изданиях.

В 1957 году вышло фундаментальное исследование А. В. Соловьева «Византийское имя России», основанное на всеобъемлющем изучении существовавшей тогда литературы{42}. При этом автор положительно оценил работу М. Н. Тихомирова, который «сообщил ценные данные из рукописей о появлении имени “Россия” в конце XV века», но отметил, что «эта статья на четырех страницах не могла исчерпать вопроса»{43}. Сам А. В. Соловьев, находясь на чужбине, рукописями не занимался, но по опубликован и им описаниямм выявил случаи более раннего употребления слова «Россия» в русской (славянской) письменности: это — подпись митрополита Киприана на рукописи 1387 года с титулом «митрополит Киевский и всея Росия» (титул Киприана воспроизведен с ошибками), произведения митрополита Григория Цамблака начала XV века (до 1419 г.) с подписью — «архиепископ Росийский»{44}. Однако, игнорирование археографической традиции изучаемых памятников, отсутствие постановки вопроса о существовании подлинников или, наоборот, более поздних копий (когда терминология могла подновляться), в значительной мере обесценивают значение работы А. В. Соловьева (хотя и богатой фактологическими наблюдениями). Поэтому, в изложении А. В. Соловьева нельзя, например, понять, является ли кодекс 1387 года митрополита Киприана его автографом или рукописью, которая «для него была написана в Студийской обители»{45}, ничего не говорится о том, по списку какого времени цитируются произведения Григория Цамблака{46}. Признав, что сочинения Киприана и Григория Цамблака написаны вне пределов Московской Руси (но не проанализировав русские списки этих произведений), А. В. Соловьев пришел к неутешительному (и, как оказалось, в корне ошибочному) выводу:

До падения Византии Русь не пользовалась византийской формой своего имени. Но приезд Софии Палеолог в 1472 году с греками-дипломатами в своей свите, появление в Москве богатого собрания греческих рукописей, деятельность Максима Грека — все это расширяло знакомство с греческим языком и содействовало распространению греческой огласовки русского имени{47}.

Устаревшими данными пользовался немецкий славист Макс Фасмер, у которого название «Россия» будто бы впервые упомянуто «в Моск. грам. 1517 г.» (шифр документа не приведен), а само слово происходит «из языка патриаршей канцелярии в Константинополе»{48}. В связи с последним высказыванием уместно было бы напомнить, что первое упоминание страны «Росия» принадлежит все-таки византийскому императору Константину Багрянородному, а звание «архонт (архонтисса) Росии» носили древнерусские князья и княгини X—XII веков (см. ниже).

Тем не менее, мнение немецкого слависта было поддержано известным отечественным лингвистом академиком О. Н. Трубачевым:

Из Византии объясняют обычно принятую у нас форму на -о-: Россия из греческого Ρωσια (Фасмер III, с. 505). Ссылки при этом на канцелярию константинопольского патриарха понятны, по-гречески выглядит и ударение Россия… Уже чтение греческого ш двусмысленно: возможно -о-, возможно в позднее время и в диалектах -и-. Дальше весомость обретает европейский контекст, участие в котором Византии — после 1453 г. — все-таки минимально (Трубачев О. Н. В поисках единства. М., 1997. С. 270).