Александр Больных - Линкоры в бою. Великие и ужасные

И все-таки приближался день, когда медленно накапливающиеся мелкие изменения должны были привести к появлению нового качества — мореходного эскадренного броненосца. Главное слово опять-таки принадлежало англичанам — в 1889 году был принят закон о морской обороне, в рамках которого была построена первая крупная серия броненосцев типа «Ройял Соверен». Они стали образцом для подражания во всех странах на ближайшие 15 лет. Русско-японская война стала звездным часом эскадренного броненосца, именно он решил судьбу войны на море и, как следствие, всей войны в целом. Интересный парадокс этой войны заключается в том, что бой в Желтом море, в котором не было потоплено ни одного корабля, решил судьбу Первой Тихоокеанской эскадры и, как следствие, — всей войны на море. А вот Цусима, которая стала синонимом решительной и полной победы, на самом деле уже не решала совершенно ничего.

Но все-таки казалось, что перед флотами всех стран лежит безоблачное будущее, хотя первые грозовые облака уже начали собираться на горизонте. Большие маневры, проводившиеся Королевским флотом в начале ХХ века, показали, что управлять эскадрой из 15 и более броненосцев очень сложно. А если сделать поправку на условия реального боя, которые все-таки отличаются от маневров, как небо от земли… Но адмиралам думать об этом не хотелось.

В 1906 году грянул гром — британский флот обзавелся линейным кораблем принципиально нового типа — родился «Дредноут». Снова скачкообразный рост водоизмещения, турбины, увеличение количества орудий главного калибра — в дуэли один на один стандартный броненосец был бы обречен. Но требовалось еще построить флот дредноутов, чтобы флот броненосцев окончательно ушел в прошлое. Один дредноут ничего не мог сделать с эскадрой броненосцев, что блестяще доказал русский Черноморский флот при встречах с немецким линейным крейсером «Гебен». И не правы те авторы, которые утверждают, что появление «Дредноута» было внезапным или что оно было обусловлено изучением опыта Русско-японской войны. Нет, можно вспомнить хотя бы знаменитую статью Витторио Куниберти «Идеальный броненосец для британского флота» или проекты адмирала Фишера. Что же до опыта войны, он, разумеется, был учтен, но Цусима не в большей степени стала причиной рождения «Дредноута», чем Хэмптонский рейд — причиной появления «Уорриора».

Кстати, сам адмирал Фишер имел несколько другое мнение относительно идеального корабля для Королевского флота. Он полагал, что таковым должен стать «Инвинзибл», а не «Дредноут». «Инвинзибл», пользуясь огромным преимуществом в скорости, будет выбирать дистанцию боя, а потом, используя более совершенные системы управления огнем и тяжелые орудия, расстреляет корабль противника без всякого риска для себя. В общем, именно это проделал адмирал Стэрди в бою у Фолклендских островов, но любопытно другое. Построив такую теорию, Фишер-революционер немедленно превратился в Фишера-догматика, который считал, что существующее status quo будет законсервировано навечно и что другие флоты не станут совершенствовать свои корабли и свои системы управления огнем. А вот тогда символическая броня «Инвинзибла» станет его смертельным пороком.

Тем временем дредноуты росли в размерах, увеличивался калибр их пушек, но в самом конце 1914 года состоялся новый качественный рывок — появились линкоры типа «Куин Элизабет». Они имели две отличительные характеристики — исключительно нефтяные котлы, хотя в то время истинное значение этого нововведения не было оценено в полной мере, высокую скорость и орудия, противостоять которым не могла броня ни одного из существующих дредноутов. Англичане дали старт очень опасной тенденции — разбалансировке оборонительных и наступательных характеристик корабля, эти линкоры (к ним уже неприменим термин «дредноуты») могли уничтожить любой корабль противника, но сами были защищены ничуть не лучше, чем гораздо более слабые немецкие линкоры типа «Кениг».

Можно было предположить, что после Русско-японской войны от гораздо более мощных линейных кораблей следует ждать особенных успехов, но на самом деле Первая мировая война показала, что линейный флот парадоксальным образом доразвивался до жесточайшего кризиса и неспособен выполнить ни одну из своих функций. Грозные плавучие крепости оказались почти беззащитны против атак подводных лодок, но гораздо важнее было другое. Полное и безоговорочное господство на море, которое имел Королевский флот, никак не могло обезопасить торговый флот Британии от подводной угрозы. И словно этого было мало, единственное сражение линейных флотов в этой войне показало, что и со своей основной задачей — нанести поражение противнику в артиллерийском бою, линейный флот не справляется. Причина была простой — резкое увеличение темпа сражения при сохранении почти допотопных средств связи, которые не обеспечивали надежного и оперативного управления флотом из 20 и более дредноутов. Ни адмирал Джеллико, ни адмирал Шеер в Ютландском сражении не контролировали собственные силы, тем более что помимо дредноутов в составе флота теперь имелись десятки крейсеров и сотни эсминцев. Флот превратился в бронтозавра с огромным туловищем и мозгом размером с грецкий орех.

Следующей вехой на пути развития линкора стала Лондонская конференция 1935 года, после которой в очередной раз появился новый тип линкора — быстроходный линейный корабль. Если бы были соблюдены условия первоначальных статей договора, линкор в 35 000 тонн с 356-мм орудиями получился бы сбалансированным кораблем, но Япония отказалась подписывать этот документ, и тогда все страны, кроме Англии, вспомнили о дополнительных статьях. Европейцы начали вооружать свои новые линкоры 381-мм орудиями, а американцы сразу перешли на калибр 406 мм. Правда, всех перещеголяли японцы, установившие на линкорах типа «Ямато» пушки в 456 мм, но об этом узнали далеко не сразу. В результате получился линейный корабль «Вашингтон», такой же несбалансированный, как ранее «Куин Элизабет».

И снова «линкорные адмиралы» с оптимизмом ожидали начала новой войны, ведь им представилась прекрасная возможность доказать, что линейный корабль все еще не потерял своего значения. Увы, хотя в новой мировой войне линкоры использовались гораздо более интенсивно, они окончательно превратились во вспомогательные корабли при новом владыке морей — авианосце. Хуже того, ни один из проведенных ими боев не вписывался в рамки классической теории генерального сражения — артиллерийскую дуэль на параллельных курсах на большой дистанции. Вот такой новый парадокс преподнесла история.

Начнем с того, что немецкие линкоры как-то незаметно для себя превратились в рейдеры, хотя с этой задачей прекрасно могли справиться скромные и незаметные вспомогательные крейсера. Французские корабли все свои бои почему-то провели, находясь в порту — либо стоя на якоре, либо пришвартовавшись к причалу. Бои на Тихом океане проходили практически исключительно по ночам и преподнесли поклонникам линкоров массу неприятных сюрпризов. Выяснилось, что эти гиганты ночью почти беспомощны, когда на них обрушивается огонь многочисленных зенитных автоматов легких кораблей противника. Гибелью корабля это не угрожает, зато командный состав, находящийся на открытых мостиках, гибнет в полном составе. Мало того, деликатная электроника систем управления огнем также не выдерживает столь варварского обращения. Классический пример — полностью потерявший боеспособность линкор «Саут Дакота» во Втором бою у Гуадалканала.

Особой статьей проходят у нас итальянские линкоры. Вроде бы все благоприятствовало тому, чтобы устроить настоящую артиллерийскую дуэль, ведь несколько встреч с англичанами на просторах Средиземного моря произошли именно днем. Но все эти встречи неизменно завершались одинаково — старые и тихоходные английские корабли безуспешно пытались догнать более быстроходных итальянцев. Почему это происходило? Каждый волен найти свой собственный ответ, во всяком случае, мнения британских и итальянских историков расходятся принципиально.

Операции Второй мировой войны преподнесли еще один сюрприз, который заметили далеко не все историки. Наконец-то была опровергнута старая истина: корабль не должен сражаться с береговыми батареями. И благодарить за это линкоры должны ту самую проклятую авиацию, которая сместила их с трона, точнее, самолеты-корректировщики. Теперь линкор мог вести точный огонь с большой дистанции, не подвергая себя особому риску, как это было в 1915 году в Дарданеллах. Линкоры союзников уничтожали не только японские батареи на островах Тихого океана, где не стояло орудий крупнее 203 мм, но и тяжелые батареи немцев в Бресте и Шербуре. Конечно, корабельной артиллерии помогали пикировщики, но и орудия линкоров сказали свое веское слово.

Хотя, зачем для этого нужно было строить такие большие и дорогостоящие корабли? Можно было обойтись дешевыми мониторами, англичане же построили «Аберкромби» и «Робертс». И если бы нашелся второй Витторио Куниберти, который где-то так в 1943 году написал статью «Идеальный линкор для американского флота», он наверняка бы предложил скрестить «Робертс» с «Айовой» и каким-нибудь крейсером ПВО. В результате получилось бы нечто вроде проектов достройки французского линкора «Жан Бар» на американских верфях: много-много зениток и одна башня главного калибра при вполне приличной скорости. А что? Устойчивость ПВО авианосного соединения такой корабль обеспечит, береговую батарею расстреляет, а линейный бой ему явно не предстоит.