Федор Капица - Тайны славянских богов. Мир древних славян магические обряды и ритуалы. Славянская мифология христианские праздники и обряды

Вместе с тем более древние представления не забылись, они слишком глубоко проникли в сознание людей и повседневную жизнь и не могли сразу смениться новыми. Языческие верования восточных славян постепенно вошли в христианский культ. В результате сложилось так называемое двоеверие, в котором языческие представления соединились в единое целое с догматами христианства настолько тесно, что иногда их вообще невозможно разделить.

Браслеты из Старой Рязани (XIII в.) с изображением грифонов, семарглов и Переплута

Отметим, что и сами языческие представления менялись в процессе взаимодействия — одни образы забывались, исчезали, другие появлялись. Когда на основе единой восточнославянской культуры начали формироваться русская, украинская и белорусская

традиции, в каждой из них общее мифологическое наследие измённое на свой лад. Кроме того, появились поверья и предания, известные в определенной местности. Так, образ русалки известен всем восточным славянам, но на Русском Севере о ней рассказывают иначе, чем на юге или Украине.

Хотя языческих божеств не признавали открыто, вера в них не исчезла. Привычные образы языческих божеств мирно уживались с христианскими святыми. Так, Илью Пророка соотносили с Перуном, богом грома и молнии; святой Николай стал отождествляться с покровителем скота Белесом. Иногда происходило чисто механическое перенесение функций, например, на основе созвучия имен: христианский святой Власий стал покровителем домашнего скота, переняв свои «обязанности» от языческого бога Белеса.

Вобрав в себя более свободную и даже в некотором смысле аморфную структуру язычества, христианство подчинило ее собственной системе, что проявилось в систематизации языческих верований. Так, древние славяне не различали рая и ада, они верили в единый загробный мир, который мог находиться и где-то за морем, и на небесах, и в подземном царстве.

Под влиянием христианства представления о «том свете» стали более определенными. Нижний, подземный мир (преисподнюю) стали воспринимать как место пребывания отрицательного духовного начала, нечистой силы.

Все места, близкие к нижнему миру — болота, ямы, овраги, подвалы,— населили враждебными и темными существами, противостоящими силе «крестной». Соответственно верхний, небесный, мир стали воспринимать как место обитания «сил праведных и божественных», светлых, преисполненных святости. Над всеми существами господствуют воля Божия и Божий Промысел.

Органичное влияние двух комплексов верований обуславливалось и совпадением отдельных ритуальных действий. Главными из них можно считать почитание хлеба и воды. Во время литургии хлеб, бескровная жертва Богу, замещает Тело Христово. Освященная вода, защищавшая от нечистой силы, стала основой таинства крещения. Горящий в лампаде или свече огонь символизирует чистую неугасимую любовь. Земля обозначает материальную сущность человеческой плоти («яко земля еси и в землю отыдеши»). Принесенные в церковь и освященные плоды получали лечебную силу.

Языческие ритуалы стали органической составляющей многих христианских праздников (Рождества, Пасхи, Покрова). Еще в середине XX века белорусские крестьяне искренне почитали святого Николая, но одновременно совершали различные ритуальные действия, чтобы уберечься от происков ведьм на Ивана Купалу. Разностадиальные представления не только не вступают в противоречие, но и прекрасно сосуществуют, дополняя друг друга. Формой их сосуществования и является система народных обрядов и обычаев, получившая название народного православия.

Ставя перед собой конкретную задачу, направленную на представление народной культуры широкому читателю, автор прекрасно отдает себе отчет в том, как сложно и непросто ее решить. Привлекая и интерпретируя различные источники, он стремился не упустить из поля зрения ни один заслуживающий уважения источник и в то же время избежать попа-дания в словарь непроверенных и неподтвержденных данных.

Основным источником сведений о славянской мифологии считаются записи фольклора и этнографические материалы собранные исследователями XIX и XX веков. Заметим, что изучение традиционной культуры славянских народов продолжается всего лишь чуть более двух веков. Однако оно велось на- столько интенсивно, что только в XVIII — первой трети XIX века появилось не менее полутора сотен исследований по различным сферам народной культуры. В конце и в начале этого потока можно выделить две энциклопедии — книгу журналиста и издателя Т. Чулкова «Абевега русских суеверий» (17821 и фундаментальный, но, к сожалению, так и оставшийся незавершенным словарь «Славянские древности» под редакцией академика Н. И. Толстого (1995)

Между этими трудами простирается огромная временная дистанция, отражающая непростую эволюцию взглядов на отечественную культуру. До середины XIX века народную культуру считали чем-то низменным, грубым, нелепым, недостойным внимания образованных людей. В последующем она становилась объектом восторженного поклонения, и лишь с середины XIX века можно говорить о начале ее научного изучения.

Все это время шла неустанная, кропотливая, внешне незаметная работа по собиранию, фиксации и изучению сохранившихся памятников прошлого. Процесс накопления материала отражался в появлении значительных научных трудов. Среди них необходимо отметить книги А. Е. Афанасьева, Е. В. Аничкова, А. Н. Веселовского, П. Н. Богатырева, Д. К. Зеленина, А. А. Потебни, В. Я. Проппа и многих других.

На основе проведенной работы и оказывается возможным создать достаточно полное представление о славянском язычестве. Таким образом, то, что мы понимаем под словами «древнерусская мифология», на девяносто процентов реконструкция, и уже поэтому она предполагает большую долю условности. Но это научная реконструкция, ибо она основана на законах развития человеческой культуры и подтверждается сопоставлением фактов.

Количество достоверных первоисточников — обычно ими являются пересказы древнейших текстов православными авторами — ограничено. Они так часто используются исследователями, что отдельные материалы, относящиеся к тому или иному персонажу, стали своего рода «общими местами», повторяющимися в большинстве изданий на данную тему. В ряде случаев авторы словарей и справочников по славянской мифологии основываются на сведениях, почерпнутых из работ XIX века, не отдавая себе отчета в том, что они в основном устарели много десятилетий назад. Не учитывается, что накопленные за последующие годы материалы, в том числе содержащиеся и в зарубежных исследованиях, привели к пересмотру многих оценок и точек зрения. Не всегда вводятся новые факты, полученные в результате сравнительных исследований.

Компенсируя недостаток сведений, некоторые авторы добавляют к ним собственные предположения и дополнения, не заботясь об их подтверждении фактами. Часто исследователи соединяют сходные факты, не принимая во внимание того, что они относятся к разновременным явлениям.

Следует сказать и о преднамеренных мистификациях. Они начали появляться в русской культуре еще в первые десятилетия XIX века, почти одновременно с развитием отечественной этнографии. В то время ими старались «компенсировать» отсутствие реальных научных фактов. В XX веке начали «открывать» неизвестные памятники. К ним можно отнес-^ ти публикацию печально знаменитой «Велесовой книги». Хотя крупнейшие ученые — В. В. Виноградов, Д. С. Лихачев, О. В. Творогов — еще во второй половине XX века доказали, что она представляет собой мистификацию и составлена не в древности, а в начале XX века, многие авторы научно-популярных книг продолжают упорно не замечать подобных оценок. В результате образовался мощный пласт «вполне достоверной» информации, которую неискушенный читатель часто принимает за правдивую.

Конечно, и автор настоящего издания мог не избежать некоторых ошибок и неточностей. Поэтому он будет благодарен за любые конструктивные замечания.

Мифологический персонаж, основное действующее лицо ритуала, связанного с празднованием Нового года или Рождества Христова.

Колядки. 1860-е. С рисунка К. А. Трутовского

Вероятно, его имя восходит к древнерусскому корню «усинь» — «синеватый», встречающемуся в названиях зимних месяцев (например, просинец — январь). Другие исследователи считают, что слово «Авсень» происходит от слова «сень» (свет). С приходом Авсе-ня прибавляется день и начинается светлая часть года.

Авсеню посвящен цикл народных песен, где он выступает как антропоморфный персонаж. В них рассказывается, что Авсень приезжает на коне и строит

мост, по которому «приходят» все остальные годовые праздники: Рождество Христово, Крещение Господне, Васильев день.