Арне Фальк-Рённе - Где ты, рай

Агнес разражается истерическим воплем, который заглушает грохот телег и крики продавцов, расхваливающих свой товар. "Меня обокрали, - орет она. Меня хотели убить". Но это не производит никакого впечатления, пока сиплый голос не объявляет: "Даю крону тому, кто поймает вора".

Крона, целых пять шиллингов, - это состояние для многих людей, находящихся в переулке. Маленький юркий сапожник бросает то, что у него было в руках, и пускается в погоню за воровками. Если он получит вознаграждение, то сможет кормить свою семью, немощную мать, кашляющую жену и четырех тощих ребятишек, целую неделю. Две долговязые немолодые проститутки, которые пытались скрыть свои оспины столь многими кремами и румянами, что больше напоминают клоунов, чем женщин, причмокивают языком при мысли о том, сколько джина можно приобрести на крону. И они тоже бросаются в погоню за девушками. За ними устремляются многие другие. Там и сям среди разного рода товаров идет дикая охота. Кэтрин удается пнуть ногой телегу лудильщика с кастрюлями, горшками и сковородами, так что вся эта посуда вываливается в грязь переулка. Кто-то толкнул старую бабу, несущую на голове плоскодонную корзину с живыми угрями, содержимое корзины соскользнуло вниз и лежит в липкой жиже. Угри обвились вокруг шеи и плеч одной из рябых проституток, которая разразилась потоком грязной брани. Теперь большинство людей в переулке участвует в погоне. У трех девушек мало шансов ускользнуть, поскольку пронзительный крик "Держите воровок!" распространяется в толпе, словно огонь, который бежит быстрее, чем девушки. Из одного переулка они бросаются в другой, который выходит в грязный двор, и попадают в узкий проход, заканчивающийся высоким зеленым дощатым забором. Они запутываются в своих юбках, перелезая через забор. Однако это удается только Мэри Хейдон; Кэтрин и Мэри схватывают, и на них обрушивается град ругани, плевков и пинков. Через несколько минут Мэри Хейдон тоже поймана, и их всех ведут к мисс Агнес.

Возникает новое, непредвиденное осложнение. Кто получит обещанные пять шиллингов? Сапожник и одна из рябых проституток затевают драку, причем удары сопровождаются отборной руганью. Много других добрых людей тоже претендуют на получение награды. Гнев обращается от трех девиц на мисс Агнес. "Ты костлявая старая кляча! - кричит одна из женщин легкого поведения и плюет ей прямо в лицо. - Ты намереваешься обмануть порядочную даму и утаить положенное вознаграждение".

Но вот вооруженный человек прокладывает себе путь сквозь толпу, и плотный мужчина с пистолетом за поясом и саблей в руке требует объяснить, что здесь происходит. Это один из констеблей городского шерифа, его сопровождают шесть солдат, которые быстро разгоняют толпу и одевают наручники Мэри, Кэтрин и Мэри Хейдон.

"Арестуйте трех воровок, - говорит мисс Агнес. - Они пытались украсть мой головной убор и серебряные подсвечники, которые я несла в свертке". Она наклоняется поднять сверток и тут обнаруживает, что вместо подсвечников в нем лежат две головки сыра. Пронзительным голосом она вопит: "Констебль, вокруг нас воры, арестуйте их всех..."

После этого переулок сразу становится безлюдным, помощник шерифа и солдаты препровождают трех арестованных девушек в городскую тюрьму. Мэри успевает рассказать мисс Агнес, что ни она, ни ее подруги не крали подсвечники. "Позвольте нам убежать, - просит она. - Миледи, мы решились на кражу только потому, что были голодны".

"Позволить вам убежать! - Мисс Агнес разражается дьявольским смехом. Нет, вы посягнули на то, что я заработала. Обещаю вам, я сама выйду посмотреть, как вы качаетесь на виселице".

3

Через два месяца, 20 марта, в его величества год 1786, Мэри Брод (ее фамилию сонный невнимательный писец между тем превратил в Браунд) и ее двух подруг привели к его милости сэру Джеймсу Эйру, судье Эксетерского суда, высокопоставленному господину, чья толщина была равна его длине; под его серо-белым париком трепыхалось розовое лицо, потное и упитанное, чем-то похожее на ветчину. Его милость известен как "мастер виселиц", так как он никогда не упускал возможности вынести приговор о смертной казни через повешение. Он член судейской коллегии, которая прозвана "счастье кнута", так как она приговаривает к порке за малейший проступок: 13-летний мальчик, который по тогдашнему обычаю вылил ранним утром содержимое ночного горшка из окна третьего этажа на улицу и, к несчастью, попал в возвращающегося домой дворянина, наказывается сотней ударов кнутом; 72-летний служащий береговой охраны при высадке на берег из лодки нечаянно толкнул толстого священника, и помазанник божий оказался в том месте гавани Плимута, куда стекают воды городской канализации, за это виновник должен понести наказание в 50 ударов кнутом по голой спине. Мальчики и молодые мужчины, которые, находясь в городской толпе, не успевают быстро уступить дорогу, когда мимо проносят благородного джентльмена на носилках, должны ощутить безжалостный кнут на своей коже. Для человека из простого народа это привычно, так как его спина имеет опыт общения с власть имущими. Зато джентльмена нельзя трогать, поскольку на него распространяются совсем иные законы.

Мэри и ее две подруги принадлежат к сословию, которое стоит ниже мужчин из простонародья. Они относятся к женскому пролетариату, таких нарушительниц закона редко приговаривают к наказанию кнутом, но они плотно заполняют тюрьмы и тюремные суда, а иногда их продают как служанок в Америку.

"Мастер виселиц" выглядит усталым в то утро, когда он должен судить трех девушек. Он играл в карты в доме сэра Бомонта Хатема до поздней ночи, и там было выпито немало доброго портвейна. Мудрому господину не везло в игре. Он проиграл 12 фунтов, и это, что ни говори, для него ощутимая сумма. А здесь перед ним - эти мерзкие особы, которые пытались украсть у порядочной, хотя и вряд ли особенно интересной, старой девы новую шелковую косынку и два серебряных подсвечника. Он надевает пенсне с некоторым затруднением, так как его милость ощущает дрожь в руках после выпитого ночью портвейна, и пытается отыскать оценку похищенных вещей. "Шелковая косынка стоимостью 12 пенсов, два серебряных подсвечника стоимостью 11 фунтов стерлингов и 11 шиллингов". Это как раз сумма, которую он проиграл за карточным столом. Ведь это маленькое состояние. Британское общество погибнет, если подобным распущенным женщинам позволят нападать на добропорядочных граждан. Его светлость уходит в помещение, находящееся за залом суда, и помощник, верная правая рука, подходит, ковыляя, со стаканом и бутылкой портвейна. Без слов он наливает, и без слов "мастер виселиц" опрокидывает в себя содержимое стакана.

Отдохнув в течение продолжительного времени в уборной и еще пару раз проконсультировавшись с бутылкой портвейна, он возвращается с большим трудом в помещение суда, привычным движением с достоинством напяливает черную шапочку на парик и хриплым голосом произносит приговор:

"Женщины Мэри Браунд, Кэтрин Фрайер и Мэри Хэйдон, она же Мэри-Пастушка, приговариваются к смерти через повешение за нападение на досточтимую мисс Агнес Лейкмен и кражу шелковой косынки и двух серебряных подсвечников, принадлежащих названной даме, общей стоимостью 11 фунтов, 11 шиллингов и 12 пенсов. Из городской тюрьмы преступницы будут направлены на каторжный корабль "Дюнкерк", стоящий на рейде Плимута, где они будут находиться, вплоть до дальнейшего уведомления о дате и месте казни. Упокой, боже милостивый, их души".

С сильным грохотом его светлость поднимается и быстро покидает зал суда, чтобы вернуться к бутылке портвейна.

Однако затем оглашается выписка из судебного протокола, откуда следует, что его величество король своей милостью амнистирует трех женщин и также других крупных правонарушителей и заменяет им смертную казнь ссылкой "в наши владения на другой стороне света" сроком на семь лет.

Мэри и ее две подруги не совсем теряют надежду: по слухам, многих ссыльных посылают в Америку в качестве слуг, и, по правде говоря, лучше оставаться живым невольником в североамериканских колониях, чем тут болтаться в петле на виселице. Ведь они привлекательные молодые женщины, и, может, все уладится, если они смогут произвести впечатление на мужчин там, на чужбине, и в жизни появится что-то лучшее, чем жалкое существование в грязных кварталах Плимута.

Однако именно в эти годы американские колонии отделились от метрополии и превратились в Североамериканские свободные штаты.

Трудно судить о том, что знали три девушки о политической обстановке, но для британских властей, во всяком случае, стало ясно, что Америку больше нельзя использовать как место для ссылки преступников из Великобритании. Бенджамин Франклин откровенно заявил, что опорожнение содержимого английских тюрем на американскую землю соответствует тому, как "если бы англичане выливали бы содержимое своих ночных горшков на наши обеденные столы". По его словам, посылать гремучих змей с судами обратно в Англию в надежде, что они утратят свою ядовитую природу во время пребывания по другую сторону Атлантики, - это то же самое, что и надежды английских властей на исправление преступников на американской почве.