Виталий Ларичев - Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце

Но не одно только это, самое, быть может, важное из обстоятельств, обусловило особое внимание первобытного человека к камню, настойчиво подталкивая к познанию свойств его. Помимо того камень уже более миллиона лет назад стал использоваться обезьянолюдьми в качестве материала при сооружении первых в истории архитектуры строений — жилищ, которые укрывали сообщества предков от непогоды, защищали их от сурового мира, как теперь корабль защищает космонавта от смертельно опасного внеземного пространства. В этих примитивных хижинах со временем появились выкладки из булыжников и плиток, в которых заметались бережно защищенные от дуновений ветра языки пламени, дарующего тепло телу, а поджаренному мясу — дразнящие запахи и вкус. И вот уже камням, из которых при ударах вылетали живые искры, стали приписываться некие таинственные свойства, отчего, вероятно, колдовским кольцом и опоясали они в недрах пещеры Монте-Чирчео (Италия) пространство с размещенным в центре его черепом обезьяночеловека, а тяжелое «каменное небо», известняковая плита с выбитыми на ее поверхности звездчатыми лунками, распростерлось поверх гробницы троглодита в Ля Ферраси. В причудливых очертаниях скал, пещерных стен и сводов древнему человеку стали видеться образы существ, реальных и фантастических, а это, возбуждая воображение, одухотворяло камень, наполняло его жизнью, волею, желаниями и мыслью. Подтвердить это просто: как иначе объяснить появление на стенах пещер скупых штрихов или резных линий, которые в мгновение ока оживляли неровности камня, превращая их в легко распознаваемые образы животных, человека или грубых идолов, существ нереального мира?

Мощно развитое образно-художественное видение и мышление предка одухотворяли мир природы, обусловливая то, что можно назвать заблуждениями. В этом плане обращает на себя внимание то обстоятельство, что уже десятки тысячелетий назад обезьянолюди умудрялись получать из камня краску-охру, по цвету близкую крови — носительнице жизни в их теле. Быть может, не случайно в могилах первобытного человека рассыпались частицы кроваво-красной охры, а много тысячелетий спустя, когда стало зарождаться искусство, образы его нашли воплощение прежде всего в каменных скульптурах и барельефах, не просто усмотренных в случайных очертаниях камней, а от начала и до конца исполненных с вдохновенным мастерством. Те же мысли возникают при знакомстве с тончайшими, полными трепетной жизни гравюрами на скальных плоскостях «нутра Земли», в пещерах с их изумляющими совершенством многокрасочными панно. Они выписывались с усердием священнодействий в темных и сырых подземных галереях минеральными красками, изготовленными из камня, в частности из гематита, замешанными на жиру и мозге животных, а также соке растений. Размышляя над смыслом древнейшего искусства, не следует упускать из виду, что самые впечатляющие образы его, до сих пор по-настоящему не познанные, исполнены на камне или из камня и нерасторжимо связаны с его плоскостями, что не могло не восприниматься соответствующим образом.

Оставляя мир «заблуждений» и возвращаясь к главной теме разговора — к сфере истоков наук, необходимо (завершая их «геологический аспект») отметить, что в освоении и укрощении человеком древнекаменного века огня, а также в умении изготовлять минеральные красители, свойства которых позволяли надеяться на неуничтожаемость их после нанесения на каменную поверхность, можно усмотреть предвестники зарождения химии.

Образы зверей, с великим мастерством запечатленные в настенном искусстве, позволяют увидеть, сколь досконально познал предок облик и повадки зверей, больших и малых. Это обеспечивало ему удачу в охоте, жизненно важной для древнейших людей. Разделывая каменными ножами туши убитых животных, первобытный человек узнавал строение их тел и важных для жизни органов. Что так оно и было, подтверждают своего рода анатомические рисунки, исполненные на камне, кости и роге. Почему бы не усмотреть в этом первые шаги в накоплении знаний по биологии?

Выходя, наконец, напрямую к заданной цели, следует теперь заметить, что древнейшие люди были не только первыми геологами, химиками и биологами, но и настоящими пионерами географии. Это они по меньшей мере четверть миллиона лет назад оказались настолько отчаянными, что покинули теплое Средиземноморье, достигли туманной Англии и холодных болотистых низин севера континентальной части Западной Европы. Это их не меньше чем 40 тысяч лет назад неудержимая сила увлекла на север Восточной Европы и довела почти до берегов Ледовитого океана. Первобытное человечество было как бы охвачено тогда единым порывом, ибо то же самое происходило в те времена на востоке Старого Света, в Азии. Но самые грандиозные достижения охотников древнекаменного века в их невольных географических экспедициях связаны с первоначальным освоением южных районов Сибири, потом приполярных зон арктического севера Азии, а затем и с открытием Нового Света.

Результаты исследований последних лет свидетельствуют о том, что древнейшие люди Земли, современники знаменитых гоминид тропической Африки, основали свое стойбище на берегу Лены в южной Якутии около двух с половиной миллионов лет назад (раскопки Ю. А. Мочанова в Диринг-Юряхе 1983–1987 годов). Архантропы, современники синантропов и питекантропов, судя по десяткам открытых Г. И. Медведевым в 1960—1970-е годы стойбищ, прочно освоили долину Ангары и низовья Лены в Прибайкалье около четверти миллиона лет назад. «Человек разумный» древнекаменного века по меньшей мере полтора десятка тысячелетий назад проник в районы севернее Полярного круга и вышел к берегам Ледовитого океана, положив начало освоению Арктики (стоянка Берелёх в низовьях Индигирки, исследованная Ю. А. Мочановым). Этим, однако, дело не ограничилось. Появление первых стойбищ переселенцев из Сибири на североамериканском континенте по самым скромным оценкам относится ко времени около 15 тысяч лет назад. Это ли не свидетельство высочайшего упорства и стойкости первобытных людей? Достаточно сказать, что археологи палеолита лишили смысла давний спор историков географических открытий о том, кому следует отдать пальму первенства в драматическом отыскании путей к землям Западного полушария — Америго Веспуччи, Христофору Колумбу или бесстрашному викингу Лейфу Удачнику. Никто из них в действительности не может присвоить себе честь такого «удачника» — им был безвестный человек древнекаменного века. Парадоксально, но выходит так, что мореплаватели Старого Света, в частности Колумб и его спутники, вступая на берега Света Нового, встретили там, на другом полушарии Земли, своих «земляков», далеких потомков «удачников» ледниковой эпохи!

Древнейшие люди, расселяясь из тропических зон, двигались, однако, не только на север, но и на юг. Десятки и сотни тысячелетий назад они начали освоение саванн южной Африки и достигли оконечности континента. На юго-востоке Азии обезьяночеловек миллион лет назад обитал на Яве, а «человек разумный» по меньшей мере около 20 тысяч лет назад проник в Австралию. Что касается Нового Света, то охотники древнекаменного века не ограничились расселением по тундре Северной Америки и ее таежной зоне, а двинулись оттуда на юг, к Мезоамерике и далее в тропики Южной Америки. Можно с уверенностью утверждать, что на протяжении каменного века завершилось первоначальное освоение Нового Света обоих его континентов — от Аляски на севере и до Огненной Земли на юге. Так географические открытия стали коллективным подвигом сотен поколений первобытных людей. Это беспрецедентное по масштабам предприятие растянулось во времени на многие тысячелетия. Плоды его не были (из-за разобщенности немногочисленных тогда сообществ людей древнекаменного века) должным образом осознаны. Во всяком случае, люди первых цивилизаций Земли, а тем более эпохи средневековья, напрочь забыли об этом славном в истории предков событии и потому в свое время все пришлось начинать с начала.

Но как следует в свете сказанного воспринимать уровень мышления древнейших обитателей Земли? Какие силы увлекли их в свое время на свершение столь грандиозных предприятий, едва ли, кажется, необходимых для «допотопной» эпохи, когда на континентах Старого Света было безгранично далеко до проблемы перенаселенности, а значит, и до «продовольственной проблемы»? Что обусловило удачу — коллективизм, упорство, способность быстро найти должный ответ на любое противодействие природы, достаточная вооруженность, чтобы преодолевать самые изощренные препятствия, или гибкость и мощь главного инструмента взаимодействия предков с окружающим миром — разум?

В поисках ответов на такие вопросы можно продолжить и дальше перебор наук, каждый раз пытаясь выявить в первобытной культуре изначальные ростки сопричастия им предка древнекаменного века. Но едва ли шаг, столь откровенно прямолинейный в исканиях истины, подкрепит гипотезу о весьма раннем становлении наук. Ясно же, что лишь простым расширением списка сложившихся теперь отраслей естественнонаучных знаний ее не отстоять. Каждого на этом пути будет подстерегать одна, по крайней мере, опасность: очередные высказывания в том же духе отнюдь не добавят веса и убедительности старым доводам в пользу выдвинутой идеи давности начала зарождения пoзнании о мире, и она без труда будет отвергнута. Поэтому надо выбрать из множества наук одну, но такую, где можно отыскать строго документированные свидетельства успехов первочеловека в познании мира.