Внутренний СССР - “Мастер и Маргарита”: гимн демонизму? либо Евангелие беззаветной веры

Соответственно, нравится это профессиональным богословам церквей имени Христа либо нет, но к “Мастеру и Маргарите” им лучше относиться как к богословско-социологическому трактату, написанному для широкой читательской аудитории в форме увлекательного художественного произведения.

Американский писатель Дж.Хеллер одного из персонажей своей “Уловки-22” охарактеризовал словами: «О литературе он знал всё кроме одного: как получать удовольствие от её чтения». Но не лучше и те, кто от чтения произведений художественной литературы не получают ничего кроме наслаждения, оставаясь глухими к смыслу текста и к смыслу подтекста, извлекаемому ассоциативным мышлением на основе матрицы взаимосвязей как между различными фрагментами произведения, так и между произведением как таковым и самой жизнью. То есть восприятие сказанного в романе требует размышлений о реальной жизни: одного прочтения романа с наслаждением или без такового или интеллектуального усердия литературных критиков, блуждающих в сюжетных линиях романа и в исторических мифах, относимых к эпохе его создания и описываемых в нём событий начала эры и второй четверти ХХ века, — недостаточно.

Поэтому начнём с самого простого в надежде отрезвить сладострастных поклонников мастера, Маргариты, Воланда. Вопреки тому, что думают многие, Маргарита никогда не любила мастера, но была привязана к нему страстно в вожделении «поиметь» его в жизни и «иметь» его нескончаемо по смерти, но Любви к кому бы то ни было она в себе не несла: не взрастила.

Несчастная женщина: как многие, она в 19 лет выскочила замуж. Муж был старше её. Был он человеком, занимавшим высокий пост, и дом их был, как говорится, «полная чаша». Единственно, чего семье не доставало: не было у них детей, но нам не сообщается, сами они избегали зачатия и рождения либо Свыше не дано было им зачать и родить. Но и муж её, в сюжете романа оставшийся «за кадром», — не её безвинная жертва: он растлевал долгие годы её нравственность, создав в семье условия для безделья Маргариты либо целенаправленно (что было бы невозможно, не будь Маргарита в чём-то изначально нравственно ущербна), либо подчинившись психологическому (возможно) бессознательному диктату самой Маргариты (что также свидетельствует о её нравственной ущербности). В таких условиях, живя за мужем и за прислугой на всём готовом, Маргарита дурела от безделья и не знала, куда себя деть, какому делу посвятить себя, и естественно, испытывала чувство неудовлетворённости жизненными обстоятельствами и была не прочь беззаботно и безответственно «поискать приключений» на своё «что придётся».

В таком нравственно обусловленном ущербном она познакомилась с тем человеком, к которому у неё возникла психологическая привязанность, ложно отождествлённая ими обоими с любовью. После чего Маргарита длительное время жила ложью в своей семье, а ложь и Любовь две сути несовместны.

Внезапно привязавшись страстно к новому знакомому, она сама возвела его, так и оставшегося в романе безымянным, в ранг «мастера», какое название вне всякой профессиональной корпорации с её внутренним «гамбургским счётом» однозначно означает: носитель этого титула возглавляет масонскую ложу. В обычных обстоятельствах это было бы самочинством, но… как мы узнаём из дальнейшего: она — «прапрапраправнучка одной из французских королев, живших в XVI веке» (гл. 22), и потому её право на возведение в степень было признано Воландом, как неотъемлемо присущее ей по факту происхождения от определённых предков. Так изящно М.А.Булгаков показал, кто в действительности является верховным куратором масонства.

И всё свершаемое Маргаритой в романе говорит о том, что она принадлежит к тому типу людей, которые в искренней убеждённости, что творят исключительно благое, доведут до погибели всякого, кто доверит им свою судьбу. Это прямо показано в эпизоде, когда она представляет Сатане мастера, только что извлеченного властью Воланда по её просьбе из мест, где мастер перед этим оказался не без её же соучастия.

После опустошения второго стакана “благородного” спиртного, предложенного мастеру Воландом, дабы тот взбодрился, Воланд начал разговор с появившимся пришельцем:

«— Ну вот, это другое дело, — сказал Воланд, прищуриваясь, — теперь поговорим. Кто вы такой?

— Я теперь никто, — ответил мастер, и улыбка искривила его рот.

— Откуда вы сейчас?

— Из дома скорби. Я душевнобольной, — ответил пришелец.

Этих слов Маргарита не вынесла и заплакала вновь. Потом, вытерев глаза, она вскричала:

— Ужасные слова! Ужасные слова! Он мастер, мессир, я вас предупреждаю об этом. Вылечите его, он стоит этого.

— Вы знаете, с кем вы сейчас говорите, — спросил у пришедшего Воланд, — у кого вы находитесь?

— Знаю, — ответил мастер, — моим соседом в сумасшедшем доме был этот мальчик, Иван Бездомный. Он рассказал мне о вас.

— Как же, как же, — отозвался Воланд, — я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах. Он едва не свёл меня с ума, доказывая, что меня нету! Но вы-то верите, что это действительно я?

— Приходится верить, — сказал пришелец, — но, конечно, гораздо спокойнее было бы считать вас плодом галлюцинации. Извините меня, — спохватившись, прибавил мастер.

— Ну, что же, если спокойнее, то и считайте, — вежливо ответил Воланд.

— Нет, нет, — испугано говорила Маргарита и трясла мастера за плечо, — опомнись! Перед тобою действительно он!

Кот ввязался и тут:

— А я действительно похож на галлюцинацию».

То есть первое, что сделала Маргарита, обретя своего любовника (её собственные слова) — якобы «возлюбленного», — тут же «настучала» на него и «сдала» его Сатане: он, дескать, — не бесцветная серость из толпы простонародья, он — мастер, «ценный кадр»; в нашем общем деле пригодится, надо вылечить (для Сатаны прислушиваться к «стуку» имеет смысл, поскольку всеведением Бога он не обладает, а в «стуке» может быть сообщено что-то значимое для него).

Согласитесь: «настучать» на “любимого” и «сдать» его Сатане в угоду вожделению иметь “любимого” (человека) для себяво что бы то ни стало — это то, к чему воистину Любящий [8].

И мастер оказался в дурдоме действительно не без соучастия Маргариты. Сердце-вещун Маргарите не подсказало, что “возлюбленный” входит в нравственно-мировоззренческий кризис: она его покинула накануне самого критичного для судеб их обоих времени его жизни. Полезно вспомнить, что и последние деньги мастера перед этим оказались у неё. Хотя не деньги в их отношениях были главным, но всё же без тех 100.000 рублей их “идиллия” в подвальчике была бы невозможной; а как только деньги стали подходить к концу — так обстоятельства сложились “сами собой” так, что Маргарита исчезла со словами, что «ей легче было бы умереть, чем покидать мастера в таком состоянии одного». Но всё же ей оказалось легче покинуть мастера, хотя она чувствовала и знала, что дoлжно остаться, чтобы помочь ему своею Любовью, которую она так и не смогла в себе пробудить. Она, правда, обещала вернуться «завтра», но ситуация требовала её присутствия «прямо сейчас». С её же уходом ситуация, не дожидаясь наступления «завтра», немедленно разрешилась жизненной катастрофой мастера…

Такое “трагическое” стечение обстоятельств естественно для страстной взаимной привязанности людей друг к другу, но оно невозможно в жизни Любящих [9]. Если в душе есть хотя бы одна Любви, то Любящий человек не мог бы найти себе иного места, кроме как быть рядом с возлюбленным в трудное для того время; и любящий оказался бы рядом, если и не упреждающе заблаговременно, то, по крайней мере, не пришёл бы уже тогда, когда человеческими силами уже ничего невозможно исправить. И уж никак бы Любящий человек не смог уйти накануне трагической развязки ситуации: душа согласилась бы с сердцем-вещуном, но Маргарита не согласилась ни с сердцем, ни с разумом, которые подсказывали ей всё правильно.

Хотя к потере друг друга, необратимой силами человека в обыденности, пришли двое, но если говорить о вкладе Маргариты, то произошло это потому, что Маргарита самолюбовалась всегда и везде: самолюбовалась, когда была девочкой; самолюбовалась в девушках; самолюбовалась в безделье замужества; уйдя от мужа, самолюбовалась тем, что она,как ей казалось, а , “сделала” из простого музейного работника, каких много, единственного и неповторимого «мастера» [10]; была опьянена собою в полёте на шабаш и мстила литературным критикам за то, что те не признали гениальности сотворённого ею, как ей казалось, мастера, т.е. не признали опосредованно гениальности её самой; самолюбовалась перед зеркалом; самолюбовалась на людях; несмотря на свой несчастливый брак жила в своё удовольствие: курила, выпивала, блудила.