Робер Мантран - Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

Тем не менее фактом остается то, что эта отныне немощная империя до своего одряхления долго играла в истории Старого Света видную роль, и то, что «османская цивилизация» — отнюдь не пустое слово. Наглядным свидетельством тому и служит Стамбул. Он навсегда останется центром притяжения всех, кому дорого искусство и кто наделен чувством прекрасного.

«Константинополь построен на почти треугольном мысе, один из углов которого вдается в море, омывающее ту часть европейской суши, что расположена напротив места древней Халкедонии, называемой ныне Кадикёй, то есть город кади; другим своим углом он, словно сговорившись с природой, пытается сузить Босфор Фракийский — да так, что в нем, как говорят, слышна перекличка петухов с противоположного, азиатского побережья».{24} К этому чрезмерно общему описанию, принадлежащему перу итальянского путешественника Пьетро делла Валле, который посетил эти места в начале XVII века, француз Грело полвека спустя добавил следующие уточнения: «Тот вдающийся в море язык суши или, если угодно, тот полуостров, на котором расположен Константинополь, начинает выступать из суши в окрестностях Семибашенного замка, чтобы затем вытянуться между двумя морями вплоть до того места, где построен дворец Сераля; территория города по форме своей напоминает большой полукруг, описанный вокруг порта; на севере она достигает маленькой речки (реки Сладкие Воды Европы. — Р. М.), впадающей в море. Впрочем, о форме можно спорить. Одни полагают, что чертеж Константинополя походит на треугольник; другие предпочитают видеть в нем восьмиугольник, третьи — арфу, четвертые — рог изобилия, широкая часть которого упирается в сушу, а узкая — омывается с двух сторон водами Черного моря и Пропонтиды…»{25}

Замечательное местоположение Константинополя поражало всех без исключения европейских путешественников, и все они возносили ему хвалу, не забывая при этом упомянуть о гармонии между ландшафтом и памятниками зодчества, а также об огромной выгоде, которую город извлекал из своего порта. Задолго до того, как город вырос и расцвел, именно возможность найти здесь надежное укрытие для судов от бури предопределила выбор первых жителей этих мест, подтвержденный последующими поколениями. От входа в Дарданеллы до выхода Босфора в Черное море нет ни одной удобной гавани, кроме глубокого и защищенного устья речки Сладкие Воды. К тому же переход с одного берега Босфора на другой, то есть из Европы в Азию, здесь легок по причине небольшой ширины пролива. Географическое положение города на заливе Золотой Рог имело еще одно большое преимущество — с точки зрения безопасности от военной угрозы. Константинополь отстоит от Средиземного моря на значительном расстоянии и, следовательно, располагает запасом времени для организации обороны, пока противник занят форсированием такой серьезной преграды на пути к столице, какую представляют собой Дарданеллы. Примерно то же следует сказать и относительно наступления с суши: восточная Фракия — перешеек, перегороженный горной цепью Истрандис, которая в случае необходимости легко превращается в почти неприступный рубеж обороны. С другой стороны, эти горы не препятствуют движению по сухопутным путям, оно может вестись по направлениям к Адрианополю и на Балканы, обеспечивая снабжение Константинополя продуктами питания. Точно так же на азиатском побережье дорога от Ускюдара (Скутари) в Анатолию может быть без труда повернута вдоль залива Измит (Никомидия). Итак, имеется совокупность благоприятных факторов, которая предопределила строительство города именно на том месте, где он ныне расположен.

«Невозможно ни где-либо еще увидеть, ни даже вообразить себе лучшие подходы к городу, чем те, что имеются у Константинополя. Он уютно разместился между тремя большими морскими рукавами: один ведет на северо-восток, второй — на северо-запад, а третий, который образуется от слияния того и другого, несет свои воды на юг в бассейн Пропонтиды (в Мраморное море). Воды этих трех морских рукавов и омывают Константинополь и его пригороды. Там, где кончается город, тянется, насколько хватит взгляд, равнина, плавно переходящая в холмистую местность. Ее два берега застроены великолепными виллами и живописными павильонами, утопающими в садах. И чем ближе эти три канала (морские рукава) подходят к городу, тем больше такого рода домов… Среди них и высоко над ними — бесчисленное множество минаретов и куполов… Зелень кипарисов и других деревьев в садах немало помогает глазам отдохнуть после того, как они перебегали от одного красивого здания к другому, которое еще краше».{26} Зрелище в самом деле великолепное для путешественников, которые с палубы корабля любуются и не могут налюбоваться красотами даже окраин великого города.

Проникая же в собственно город, его гости вскоре обнаруживают, что он естественно разделяется на множество как бы самостоятельных частей. Та из них, что расположена между Золотым Рогом и Мраморным морем и опоясана крепостными стенами, возведенными еще Феодосием, — это и есть Стамбул в прямом смысле слова, то есть тот византийский город, который практически без изменений сохранился под турецкой властью и который составляет средоточие, сердцевину всего городского архитектурного ансамбля. Прямо за стеной старого города, северо-западнее от него, начинается его предместье — Эюб. На северном берегу Золотого Рога раскинулась Галата. Продолжением ее в северном направлении служат «Виноградники Перы», а в западном — арсенал Касим-паши. Наконец, на азиатском берегу, прямо напротив Стамбула, высится Ускюдар, древний Хризополь, исходный пункт всех дорог, ведущих в Анатолию. По обоим берегам Босфора тянутся деревни, заселенные рыбаками и моряками. А также — «деревни», состоящие из вилл и летних резиденций важных столичных персон. Это деление на районы соответствует истории их возникновения и находит себе подтверждение в официальном административном делении. Более того, у каждого из них — свое собственное «лицо».

Стамбул — это, как уже сказано, старый греческий город, утративший вследствие завоевания прежний свой национальный характер: греческая доминанта в нем сменилась на турецкую, так как это, прежде всего, столица Османской империи, резиденция султана, а следовательно, и всей центральной администрации. Более того, султаны, от Мехмета Завоевателя до Сулеймана Великолепного, заселили его турками-уроженцами различных областей Анатолии в такой мере, что, несмотря на присутствие греков, армян и евреев, именно турки составили самую большую этническую общину. К своей функции административного центра Стамбул прибавил еще и роль центра торгового. И в этом отношении по преимуществу турецкий город полностью воспринял византийское наследство: значительная часть южного побережья Золотого Рога, а также склонов спускающихся к нему холмов занята купцами, мелкими торговцами и ремесленниками. И, наконец, Стамбул — это город больших султанских мечетей, медресе, главных религиозных учреждений как военных, так и гражданских. Османы рассматривали Стамбул, и только Стамбул в узком значении, как подлинную столицу и центр притяжения для мусульман, считая Галату городом неверных («кяфиров»).

Часто писали о том, что Стамбул, как и Рим, стоит на семи холмах. Такое утверждение нельзя назвать неточным: если изучать город с большим пристрастием, можно в самом деле обнаружить все семь. Однако переходы между некоторыми из них сглажены настолько, что не слишком дотошный исследователь будет вынужден довольствоваться более скромным числом — пять. Зато эти пять бесспорных холмов увенчаны весьма запоминающимися зданиями. Если вести счет с востока на запад, то это султанский дворец, мечеть Нури Османийе (построенная поздно, только в XVIII веке), мечеть Сулейманийе, мечеть Фатиха Мехмета (Мехмета Завоевателя) и, наконец, мечеть Селима I. Купола этих памятников зодчества высоко возносятся над городом и служат предметом восхищения европейских путешественников.

Стамбул поражает воображение и мощным поясом крепостных стен.{27} Они определяют собой пределы города и оправдывают его второе имя — «Хранимый город ислама».{28} Эти стены тесно окружают его, особенно со стороны Фракии, таким образом, что в город можно проникнуть извне лишь через проделанные в них многочисленные ворота. Прямо за стенами, если выйти из города, начинается сельская местность. Впрочем, за двумя исключениями: на побережье Мраморного моря имеется пригород по имени Едикуле (Семь Башен), второй же, Эюб, располагается вблизи Золотого Рога. Едикуле представляет собой «бург (укрепленное предместье), растянувшийся вдоль морского берега и населенный ремесленниками… В нем 300 кожевенных мастерских, 50 мастерских по производству столярного клея и, у самого моря, 70 мастерских по изготовлению жильных струн». Такой набор производств объясняется размещением в том же пригороде большей части боен Стамбула. «В этих кварталах семейные селятся разве что в виде исключения; в основном же там живут холостяки… Те, кто не может переносить дурного запаха, присущего этому месту, гибнут, если не торопятся покинуть его. Однако для старожилов пригорода запах этот приятнее аромата мускуса и амбры»{29}. Своим названием предместье обязано соседству с Семибашенным замком, который был одновременно и тюрьмой (особенно в XVII веке) и о котором по этой причине шла дурная слава{30}…