Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира

До середины XIX столетия библейская хроника не имела никакой привязки к местности. Никто не знал, где собственно располагался легендарный «град Давидов», где стоял выстроенный с помощью финикийских умельцев дворец. Только в 60-х годах XIX в. исследователи Иерусалима стали склоняться к тому, что следы города Давида следует искать на холме к югу от Храмовой горы. Раскопки 80—90-х годов XIX в., осуществлявшиеся такими археологами, как немец Г. Гуте и англичане Ф. Блисс и А. Дики, внесли вклад в воссоздание исторического облика древнего города. К концу XIX в., по общему признанию, холм к югу от Храмовой горы, где возникло древнейшее поселение, считался местом расположения города Давида. В специальной литературе за этой иерусалимской возвышенностью так и закрепилось название «город Давида».

В ХХ столетии, когда изучение Иерусалима приняло более организованный характер с применением новейших научных методик и технологий, в городе Давида были сделаны интереснейшие находки. В северо-восточном углу холма, напоминающего своими очертаниями на карте бутон или только что пробившийся из-под земли росток, была обнаружена искусственная насыпь, состоящая из нескольких расположенных друг над другом террас, заполненных камнями. Сооружение относят к XIV–XIII вв. до н. э. и полагают, что оно служило фундаментом укрепленной части ханаанского Иерусалима.

На этом рукотворном холме, по-видимому, и был возведен дворец Давида. С течением времени, когда сын Давида царь Соломон перенес центр своей столицы на Храмовую гору, дворец, построенный его отцом, потерял свое значение. Террасная платформа была погребена под новыми наслоениями, склон веками застраивался жилыми домами. Раскопана лишь небольшая сохранившаяся часть этого сооружения, которое сегодня как бы выступает из склона холма, окруженное сверху и по бокам современными постройками, принадлежащими жителям расположенной здесь арабской деревни Сильван (ее название происходит, скорее всего, от евангельской Силоамской купели — находящегося поблизости в долине водного резервуара с чудотворными водами). Такова особенность иерусалимской археологии: все древние находки здесь как будто вплетены, встроены в ткань современного города. Ведь поселения, сменявшие друг друга на протяжении веков, строились фактически на руинах предыдущих построек. Это и определило возможность проведения археологических изысканий только в тех местах, которые не были разрушены в ходе последующих застроек или скрыты под современными домами. Именно по этой причине осложняется археологическая реконструкция внешнего облика города таким, каким он существовал при Давиде и Соломоне.

В библейском тексте сказано, что «Давид взял крепость Сион: это — город Давидов».[11] Однако в наши дни Сионом именуется гора, находящаяся гораздо западнее установленного местоположения древнего города Давида. Как же совместить эти две географические точки? Как видно, во времена Давида Сионом называлось главное фортификационное сооружение в маленьком городе иевуситов и даже есть предположение, что само это слово означает «крепость», «цитадель». При царе Соломоне, когда город расширялся в северном направлении, название Сион закрепилось за Храмовой горой. В ветхозаветной традиции с Сионом стал отождествляться весь Иерусалим, весь Израиль, а потом и весь еврейский народ. С Сионом ассоциируются как прекрасные поэтические строки псалмов, так и самые гнусные антисемитские вымыслы о зловещем всемирном заговоре сионских мудрецов. Это священное библейское имя было дано движению за воссоединение еврейского народа на древней земле Израиля.

Современная иерусалимская топография сложилась в более позднюю эпоху, и византийцы, а вслед за ними крестоносцы стали называть Сионской горой часть западного холма, окруженного с юга и запада Гинномской долиной. Сегодня он находится за пределами южной стены в том месте, где путь в Старый город лежит через Сионские ворота.

Падение Иерусалима ознаменовало собой фактически полное завоевание израильтянами Ханаана. Однако еще были сильны закрепившиеся на средиземноморском побережье филистимляне, двинувшие против Давида свои войска. В двух решающих сражениях — сначала в долине Рефаим, к югу от городских стен, а затем на севере от Иерусалима, в Бет-Хороне, — израильтяне одержали окончательную победу над своими заклятыми врагами. Филистимляне стали вассалами Давида, хотя за ними и была сохранена некоторая автономность. Впоследствии эти могучие соперники израильтян, также претендовавшие на овладение Ханааном, полностью ассимилировались, оставив земле, на которой они прожили около 600 лет, лишь свое имя — Палестина.

Покорив моавитян и аммонитян, живших к востоку от Иордана, подчинив обосновавшихся на севере сирийцев и, наконец, завоевав Идумею,[12] Давид обеспечил себе господствующее положение на торговых путях, ведших из Дамаска к Красному морю. Под контролем израильтян оказалась большая часть территории Сирии вплоть до реки Евфрат и важные сухопутные маршруты из Месопотамии и Малой Азии в Египет.

Иерусалим становился, таким образом, столицей обширного по тем временам государства, богатым городом, куда стекалась военная добыча и подати, приносимые Давиду его подданными. Столичный колорит ему придавала и разнородность, разноликость населения. Судя по всему, Давид разрешил остаться в городе коренному местному населению — иевуситам, которые даже имели возможность на протяжении некоторого времени отправлять там свои религиозные культы. Среди приближенных Давида были не только его соплеменники, но и коренные жители страны. Прекрасная Вирсавия, пленившая Давида и впоследствии ставшая матерью Соломона, была женой Урии Хеттеянина и, как считают некоторые исследователи, не принадлежала к израильским племенам.[13] Личная гвардия царя состояла из иностранных наемников — библейских Халефеев и Фелефеев. По мнению ряда современных авторов, под этими загадочными именами подразумеваются выходцы с острова Крит и филистимлянские воины.

Получившая закрепление в традиционной библеистике версия о том, что Давид создал обширное царство со столицей в Иерусалиме, принимается с некоторыми оговорками и современными историками.[14] В последнее время все же она подвергается критическому переосмыслению. В конце 1999 г. израильский археолог Зеев Герцог, например, опубликовал свои выводы о том, что проводившиеся на протяжении 70 лет в Израиле раскопки не дали никаких подтверждений того, что Иерусалим был центром империи. По его мнению, в X в. до н. э. на этих землях существовало лишь крошечное княжество, принадлежавшее династии Давида.[15] Спор между учеными продолжается, и вряд ли от него можно ожидать скорых окончательных ответов.

Возвращаясь к древнему Иерусалиму, напомним, что Давид решил сделать его также центром религиозного культа израильтян. Поэтому уже на раннем этапе своего воцарения в Иерусалиме Давид перенес туда священный символ — ковчег Завета. С древних времен союз израильских племен имел переносную святыню, символизировавшую их связь с божественными силами, под покровительством которых они находились. Трудно предположить, какую форму имел ковчег Завета первоначально, так как все его библейские описания заимствованы из поздних источников. В соответствии с ними, это был небольшой ларец, в котором хранились скрижали Завета — две каменные дощечки с начертанными на них письменами главных заповедей, полученных Моисеем от Всевышнего на горе Синай. Ковчег, переносившийся на специальных носилках во всех походах и сражениях, являлся зримым символом присутствия бога Яхве, оберегавшего израильский народ.

В одной из битв ковчег был захвачен филистимлянами, но потом израильтяне вернули его, и он хранился в селении Кириат-Йеарим, в нескольких километрах от новой столицы. Перенос ковчега сопровождался большим всенародным праздником, в котором принял участие и сам царь. «Давид скакал из всей силы перед Господом. Так Давид и весь дом Израилев несли ковчег Господень с восклицаниями и трубными звуками».[16] Ведь установление ковчега в специально сооруженном в Иерусалиме шатре — скинии — означало, что Давид добился успеха не только как военный и политический глава народа, но одержал неоспоримую победу в религиозной сфере. Священники теперь находились под покровительством и защитой царя, а сама царская власть приобретала сакральный характер, что должно было послужить наилучшей гарантией продолжения Давидовой династии.

Столичный город на Древнем Востоке полагалось украшать храмом в честь почитаемого божества. Давид задается вопросом, может ли он спокойно жить в своем красивом доме, в то время как «ковчег Божий находится под шатром».[17] По-видимому, Давид лично занимался разработкой подробных проектов строительства храма, что было распространенной практикой среди царственных особ Древнего Востока. Но, по неизвестным причинам, царь не смог осуществить свои планы: возможно, этому воспротивились другие израильские племена, а, может быть, пришельцы-израильтяне побоялись навлечь на себя недовольство местного населения, поклонявшегося другим богам, или просто Давид не успел выполнить задуманное.