Георг Еллинек - Общее учение о государстве

Большую роль играет и политика как наука. Позитивизм имеет дело с реально существующими фактами. Еллинек не устает повторять, что право – это действующее право, и именно оно является предметом изучения. Но ему, как и другим всерьез занимающимся правом, никуда не уйти от вечного вопроса: Каким право должно быть? На него и должна ответить политика. «Политика есть, таким образом, учение не о существующем, а о том, что должно существовать» (с. 52)[3].

Кажется, что, рассуждая о политике, Еллинек пытался преодолеть те ограничения, которые ставила перед исследователем позитивистская методология. Вообще, по складу характера и образования ему чужда была юридическая догматика. Строго говоря, он так и не обратился к ней, хотя и обещал читателям. «Общее учение о государстве» было анонсировано как первый том большого исследования под названием «Право современного государства». Далее должно было последовать «особенное учение о государстве», предметом которого являются отдельные государства, группы государств, государственные учреждения и т. д. Этого исследования так и не появилось. Не хватило времени?.. Может быть. Хотя между выходом первого тома и смертью ученого прошло 11 лет. Вероятнее всего, Еллинеку было скучно этим заниматься; его влекла социология государства, он стремился к познанию тех глубинных процессов, которые происходили в обществе.

Первая книга «Общего учения о государстве» заканчивается очень характерным в этом смысле пассажем: «Социальное изучение государства представляется, таким образом, необходимым коррективом юридического. Наука права утверждает, что суверенное государство стоит выше всякой другой организованной власти и никакой другой власти не подчинено. Но могучим силам социальной жизни, действующим не в форме сознательной, направляемой волей силы, подвластен и этот суверен. Юрист должен поэтому остерегаться смешения его мира норм, долженствующих управлять жизнью государства, с самой этой жизнью. Все формально-юридические представления о всемогуществе государства, гипотетически вполне допустимые, исчезают, как только мы из мира юридически-возможного вступаем в мир социальной действительности. Здесь действуют исторические силы, которые образуют и разрушают самодовлеющее бытие государств, лежащее вне всяких юридических конструкций. К этому самодовлеющему бытию приложимы гениальные слова столь часто не понимаемого немецкого мыслителя (Гегеля. – И. К.): для образования, бытия и падения государств не существует иного форума, кроме суда мировой истории. Нормы этого суда, без сомнения, не совпадают с нормами юристов» (с. 146).

И. Ю. Козлихин, доктор юридических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета

Настоящий труд обязан своим происхождением понятному стремлению исследователя привести в систему результаты посвященной науке жизни, выразившиеся до сих пор в целом ряде монографий, а также и желанию преподавателя быть в состоянии указывать своим слушателям на такую книгу, которая, стоя на уровне современной науки, заключила бы в себе литературную разработку подлежащих проблем в том виде, в каком они излагаются им с кафедры.

Автор, однако, имел в виду не одних товарищей по специальности и слушателей. Интерес к основным вопросам государственной науки, несомненно, отступил на второй план перед социальными проблемами, и в настоящее время наибольшее внимание возбуждают те работы по учению о государстве, которые выступают под модным флагом социальной политики и социологии.

На самом деле, за период времени, превышающий срок человеческой жизни, не появилось ни одного систематически законченного труда, рассчитанного на более широкий круг читателей, чем тесный цех специалистов. Конечно, в этом повинно также и состояние науки. Как ничтожно число достоверных результатов! Все, почти, спорно: метод, план и цель исследования, способ установления и разработки отдельных добытых результатов. Основательный, я сказал бы, почти микроскопический, прием новейшего исследования положил конец прежнему доверчивому отношению, и там, где раньше усматривали неприступные как скалы аксиомы, оказалось бушующее море сомнений.

И, тем не менее, ни один жизнеспособный народ не может ни в какое время обойтись без прочного учения о государстве. Наука должна поэтому непрестанно пытаться познать государство своего времени и для своей эпохи. Настоящая книга имеет в виду сделать доступными более широкому кругу читателей результаты новейших изысканий.

Этим предопределяется и способ изложения. Оно ничего не должно предполагать такого, что известно только специалистам; с другой стороны, оно должно провести свою собственную точку зрения через целый строй контроверз, не запутывая читателя слишком пространной полемикой с чужими мнениями. Литературные указания должны быть полезны и менее начитанным лицам; поэтому пришлось сделать соответственный выбор из необозримого количества работ, посвященных социальному учению о государстве или с ним соприкосновенных. Однако и осведомленный читатель найдет по всем важнейшим вопросам, в особенности в последней книге, подробнейшие литературные указания. Что же касается более ранней литературы, то во избежание повторений я часто ссылался на свои прежние работы.

Относительно плана и содержания труда в его целом я ближайшим образом высказался в предварительных изысканиях (Книга первая). Настоящий том представляет из себя вместе с тем и законченный труд. Если в некоторых местах и опущены более подробные изыскания, то восполнение пробелов найдет себе место во втором томе. Он обнимет специальное учение о государстве в виде изложения отдельных институтов современных государств, причем будет постоянно обращаться внимание на германские отношения. Если подобное предприятие не желает расплыться до бесконечности, то его результаты должны кристаллизироваться в каком-нибудь определенном центре. Таковым может быть только собственное государство и родное право.

Автор Гейдельберг, июль 1900

Изучая человека с его психической стороны, наука рассматривает его либо как индивида, либо как существо общежительное. Гуманитарные дисциплины[4], ставящие себе задачей всестороннее исследование социальной жизни человека, образуют в своей совокупности общественные, или социальные, науки.

Явления социальной жизни человека, в свою очередь, распадаются на две группы: явления, существенный момент которых составляет единая, направляющая их воля, и такие, которые существуют или, по крайней мере, могут существовать без вытекающей из них волевой организации. В первых неизбежно проявляется планомерный порядок, устанавливаемый сознательной, направленной на него волей, – в противоположность последним, порядок которых обусловливается иными факторами.

В действительности оба вида социального порядка не могут быть строго изолированы, так как нераздельное единство всей вообще социальной жизни делает невозможным существование одного из них без другого. Так, например, мы не встретим развитой государственной жизни без народного хозяйства и, наоборот, народного хозяйства без государства. Логическое различение обоих порядков, тем не менее, возможно и необходимо, ибо, как это подробнее будет доказано ниже, всякое познание обусловлено возможностью обособлять подлежащий изучению объект, извлекать его из облекающих его наслоений и выделять из тех соединений, в которых он наблюдается в действительности.

К социальным явлениям, не регулируемым планомерно единой волей, относятся язык, нравы, наука и искусства, народное хозяйство. Важнейшим из социальных явлений, основанных на волевой организации, является государство, существо которого мы пока предполагаем уже данным. Всякое выяснение существа научной дисциплины по необходимости исходит от результатов, которые лишь впоследствии могут быть прочно обоснованы.

Всю совокупность общественных наук, за исключением языкознания, которое либо совершенно игнорируется в его связи с социальными науками, либо даже прямо относится к естествознанию[5], и теперь еще нередко называют науками государственными, так как ни один организованный порядок не может существовать без государства, и государство, по размерам его деятельности и влияния, оказываемого им на человека, затрагивает и определяет всю социальную жизнь. Эту терминологию следует, однако, признать неправильной уже по тому одному, что явления социальной жизни, созданные государством или под его воздействием, должны быть отличаемы от самого государства как их источника. Наука о государстве ограничивается исключительно исследованием государства и союзов, входящих в него в качестве его неразрывных составных частей. Отношений государства к другим социальным областям она касается лишь постольку, поскольку государство направляет на них свою сознательную, регулирующую и содействующую деятельность. Народное образование, например, относится к области науки о государстве лишь постольку, поскольку государство руководит этим делом или оказывает на него влияние, между тем как техническая сторона этой публичной деятельности входит в область других дисциплин, например педагогики, которые должны быть отнесены к общественным наукам второй категории. Если и не существует такой области человеческой социальной деятельности, которая не находилась бы в каких-либо отношениях к государству, то отсюда следует только, что государственные науки находятся в тесной связи с другими социальными науками, но это не значит, что последние должны быть совершенно поглощены первыми.