Н. Белов - Алексей Васильевич Шубников (1887—1970)

Ответственные редакторы академик Н. В. БЕЛОВ и профессор И. И. ШАФРАНОВСКИЙ

Алексей Васильевич Шубников. — Л.: Наука, 1984. 222 с.

Утверждено к печати Редколлегией серии «Научно-биографическая литература»

Издательство «Наука», 1984 г.

РЕДКОЛЛЕГИЯ СЕРИИ «НАУЧНО-БИОГРАФИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» И ИСТОРИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ТЕХНИКИ АН СССР ПО РАЗРАБОТКЕ НАУЧНЫХ БИОГРАФИЙ ДЕЯТЕЛЕЙ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ТЕХНИКИ:

Прошло более десяти лет со дня смерти Алексея Васильевича Шубникова — одного из наших величайших кристаллографов. Сейчас можно оценить огромный размах его любимой кристаллографии, который возник на гребне мощной научной волны середины XX столетия.

Я познакомился с А. В. Шубниковым в 1937 г. в Кристаллографической лаборатории. Все члены руководимого им коллектива (человек пятнадцать) еженедельно собирались на своеобразных семинарах, ничем не похожих на теперешние семинары, проводимые в Институте кристаллографии. На них обсуждались новинки по специальности и статьи, подготовленные сотрудниками к публикации в Трудах лаборатории, позднее в журнале «Кристаллография».

Именно в эти годы были завершены работы по синтезу крупных кристаллов сахарозы, работы, основной задачей которых было создание достаточно совершенной установки для получения кристаллов, необходимых для науки и техники. Успешно работала созданная научно-техническая мастерская, в которой под руководством и при личном участии Алексея Васильевича разрабатывались новые и совершенствовались существовавшие методы распиловки и обработки различных кристаллов, особенно кварца.

Разнообразные работы А. В. Шубникова и его сотрудников по кварцу нашли свое отражение в созданной им энциклопедии по кварцу и в небольшой талантливо написанной книге «Как растут кристаллы», ставшей настольной книгой для различных лабораторий по -росту и обработке кристаллов, число которых продолжает увеличиваться.

В то же время А. В. Шубниковым в соавторстве с Г. Б. Бокием и Е. Е. Флинтом была создана книга «Основы кристаллографии», революционизировавшая преподавание кристаллографии в высших учебных заведениях. Одновременно вышла увлекательная книга А. В. Шубникова «Симметрия» (Законы симметрии и их применение в науке, технике и прикладном искусстве), иллюстрированная множеством оригинальных рисунков.

Выращивание крупных кристаллов сегнетовой соли с минимальным количеством дефектов привело к созданию специального треста, лаборатории которого размещались в здании, занимаемом Академической лабораторией. Всеми работами руководил А. В. Шубников. К кварцу и сегнетовой соли — основным объектам треста — прибавился также корунд. В то время никто не мог предположить, сколько подобных лабораторий и даже заводов возникнет в последующие годы.

Началась Великая Отечественная война. Возглавляемая А. В. Шубниковым Кристаллографическая лаборатория АН СССР эвакуируется в Свердловскую область. Знания, опыт и героический труд сотрудников лаборатории вывели ее на одно из первых мест среди работавших на оборону предприятий. Руководитель же лаборатории находил время еще и для научных поисков, к которым всегда имел большую склонность. У него возникла идея объединения с помощью симметрии таких противоположных представлений, как белое и черное, позитив и негатив, плюс и минус. С помощью привлеченных им математиков учение об антисимметрии, кроме макромира, удалось распространить и на микромир — дисконтинуум. Были созданы шубниковские группы, которые в числе 1651 включали как частный случай классические 230 федоровских групп. Вопреки мнению самого создателя новых групп, считавшего, что их практическое использование возможно только через десятилетие, действительность резко сократила этот срок.

Окончилась война. Ощутив потребность в молодых специально подготовленных работниках, созданный А. В. Шубниковым Институт кристаллографии начал готовить собственные кадры сначала на физическом^ факультете Горьковского университета, а затем в Московском государственном университете, где в 1953 г. на физическом факультете А. В. Шубников возглавил кафедру кристаллографии и кристаллофизики.

В последние годы постепенно реализовались планы А. В. Шубникова, казавшиеся многим неосуществимыми. Он мечтал о времени, когда Институт кристаллографии в основном будет представлен не научными работниками, а производственниками, реализующими достижения кристаллографической мысли.

Академик Н. В. Белов

В блестяще написанных автобиографических заметках «То, что сохранила память» Алексей Васильевич Шубников дал впечатляющую картину своего детства, годов учения, первых научных успехов и дальнейших этапов . пройденного им творческого пути [350, с. 7—35]. Эти заметки положены в основу биографии ученого.

Родители Алексея Васильевича — Василий Михайлович (1845—1889) и Анна Ивановна (1853—1924) Шубниковы — уроженцы Москвы. Отец работал бухгалтером, мать вела домашнее хозяйство, растила шестерых детей, а после смерти мужа стала работать на дому белошвейкой. Она умерла в Москве в возрасте 71 года.

Свои автобиографические заметки Алексей Васильевич начинаете описания характерных бытовых подробностей, окружавших его в детстве. «Я родился в 1887 году в Москве, в Замоскворечье, бывшем в старину окраиной. В квартире, где жила моя семья, не было ни водопровода, ни электрического освещения, ни канализации. Воду привозили в бочке из так называемого бассейна и продавали по копейке за ведро. По вечерам вся семья собиралась вокруг стола — взрослые шили, дети готовили уроки — и все при одной свече» [350, с. 7].

Алексей Васильевич подробно рассказывает о трагической смерти своего отца и о бедственном положении осиротевшей семьи. «Отец мой работал бухгалтером в большой текстильной фирме „Даниловская мануфактура“. Пока он был жив, семья, несмотря на свою многочисленность, жила в относительном достатке. Когда мне было года два, в Москву приехали иностранцы, поднимавшиеся на воздушном шаре, оборудованном весьма примитивно. Проходя по улице, мой отец увидел, что с воздушного шара сбросили веревку для того, чтобы добровольцы из публики взялись за нее, остановили полет шара и дали возможность аэронавтам спуститься на землю. Отец вместе с другими прохожими схватился за веревку, но, споткнувшись, упал и разбил себе ногу. Нога разболелась, началась гангрена, в больнице предложили ногу ампутировать, отец не решился и на 44-м году жизни умер. После его смерти на руках у матери, не имевшей никакой специальности, осталось шестеро детей, я был предпоследним, а последний был грудным» [350, с. 7, 8].

Дальнейшее существование осиротевшей семьи всецело зависело от матери. Благодаря незаурядной энергии и твердому характеру Анна Ивановна смогла не только вырастить, но и дать образование своим малолетним детям — старшему сыну было девять лет, младшему — несколько месяцев.

Маленькой пенсии, назначенной семье фирмой, где работал отец, было, конечно, недостаточно. Поэтому Анна Ивановна становится белошвейкой. Белошвейки шили на дому белье по вкусу и достатку заказчиц, простое или батистовое, с прошивками и кружевами. На помощь Анне Ивановне приходит ее верный друг — младшая сестра Саша, крестная мать детей. Мужественные женщины надеются вдвоем вырастить шестерых детей и во что бы то ни стало выучить их.

После смерти отца в семье сразу начинает чувствоваться нужда, на счету каждая копейка. Анне Ивановне пришлось переехать в более дешевую квартиру: тесную, холодную, без водопровода, с дымящими печами. Часто от печного угара вся семья мучилась от головной боли, вместо лекарства нюхая тертый хрен.

Анна Ивановна, или, как ее называли дети, «мамаша», вся была поглощена заботами о том, как свести концы с концами, как прокормить, более или менее прилично одеть и обуть всех шестерых детей, как своевременно заготовить продукты и дрова. На сохранившемся от того времени ее портрете — строгое лицо, сурово сжатые губы. Слово мамаши — для всех в семье закон, непререкаемый и непреложный. Во взаимоотношениях с ней полностью отсутствовали всякого рода нежности — ласковые слова, поцелуи. Однако она никогда не прибегала к обычным в те времена телесным наказаниям.

Грамоте детей обучала крестная мать — молодая, добрая женщина. Дети садились с букварем на скамеечку у ее ног, а она, не отрываясь от швейной машинки, слушала спотыкавшееся чтение, поправляла ошибки. За шитьем она часто пела русские песни, одна или вместе с детьми, особенно любила: «Уж ты сад, ты мой сад...». Религиозное воспитание в семье ограничивалось прочтением детьми перед сном краткой молитвы.