Зигмунд Фрейд - Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

83

Гёте, «Фауст», часть I, 7-я сцена. Перевод Н. Холодковского.

Более основательное психоаналитическое исследование привело к правомерной критике утверждения Бине. Все относящиеся к этому наблюдения имеют своим содержанием первое столкновение с фетишем, при котором тот уже вызывает сексуальный интерес, хотя из сопутствующих обстоятельств невозможно понять, каким образом он овладел этим интересом. Кроме того, все эти «ранние» сексуальные впечатления приходятся на возраст после пятого-шестого года, тогда как психоанализ заставляет усомниться в том, могут ли в таком позднем возрасте вновь образовываться патологические фиксации. Истинное положение вещей заключается в том, что за первым воспоминанием о появлении фетиша лежит пройденная и забытая фаза сексуального развития, которая заменяется фетишем, словно «покрывающим воспоминанием», остатком и осадком которого и является фетиш. Поворот этой фазы, приходящейся на первые детские годы, в сторону фетишизма, как и выбор самого фетиша, обусловлены конституционально.

Соответственно ботинок или домашняя туфля является символом женских гениталий.

Венерин бугор (лат.). – Прим. перев.

Психоанализ восполнил один из имевшихся пробелов в понимании фетишизма, указав на значение утраченного вследствие вытеснения копрофильного обонятельного удовольствия для выбора фетиша. Нога и волосы – это сильно пахнущие объекты, которые становятся фетишами после отказа от ставших неприятными обонятельных ощущений. В перверсии, соответствующей фетишизму ноги, сексуальным объектом является лишь грязная, дурно пахнущая нога. Другой материал для объяснения фетишистского предпочтения ноги вытекает из инфантильных сексуальных теорий. Нога заменяет недостающий пенис у женщины. В некоторых случаях фетишизма ноги удалось доказать, что направленное первоначально на гениталии влечение к разглядыванию, стремившееся подобраться к своему объекту снизу, вследствие запрета и вытеснения задержалось на своем пути и поэтому зафиксировалось на ноге или на ботинке как фетише. При этом женские гениталии, соответственно инфантильным ожиданиям, представлялись в фантазии как мужские.

Мне кажется несомненным, что понятие «красивого» коренится в сексуальном возбуждении и первоначально означает то, что возбуждает сексуально («прелести»). С этим связано то, что сами гениталии, вид которых вызывает сильнейшее сексуальное возбуждение, мы, собственно, никогда не находим «красивыми».

Ср. в этой связи последующее сообщение о догенитальных фазах сексуального развития, в котором подтверждается этот взгляд.

Вместо многочисленных доказательств для подтверждения этого я только процитирую место из Хэвлока Эллиса (1903): «Все известные случаи садизма и мазохизма, даже приведенные фон Краффтом-Эбингом, всегда имеют следы (как уже доказали Колин Скотт и Фере) обеих групп явлений у одного и того же индивида».

Ср. последующее упоминание «амбивалентности».

Гёте, «Фауст», Пролог в театре.

С другой стороны, эти сдерживающие сексуальное развитие силы – отвращение, стыд и мораль – нужно рассматривать как исторический осадок внешних торможений, которые сексуальное влечение испытало в психогенезе человечества. Можно наблюдать, что в развитии отдельного человека они появляются в свое время чуть ли не спонтанно, следуя указаниям воспитания и влиянию извне.

По поводу развития перверсий заранее отмечу, что есть основание предполагать, что до их фиксации, точно так же, как при фетишизме, имелись зачатки нормального сексуального развития. До сих пор аналитическому исследованию удавалось в отдельных случаях показать, что и перверсия является осадком развития эдипова комплекса, после вытеснения которого вновь проявляется самый сильный по своим задаткам компонент сексуального влечения.

Это будет лишь уточнением, но не ограничением данного положения, если я изменю его следующим образом: нервные симптомы основываются, с одной стороны, на притязаниях либидинозных влечений, а с другой стороны – на требованиях Я, то есть на реакции против них.

Й. Брейер говорит о своей пациентке, к которой впервые применил катартический метод: «Сексуальный момент был удивительно неразвит».

Ясно сознаваемые фантазии извращенных людей, которые при благоприятных обстоятельствах обращаются в действия, бредовые опасения параноиков, во враждебном смысле проецируемые на других, и раскрываемые психоанализом бессознательные фантазии истериков, стоящие за их симптомами, по содержанию совпадают до малейших деталей.

Очень часто психоневроз сочетается с явной инверсией, при этом гетеросексуальная направленность становится жертвой полного подавления. Сообщая, что впервые я обратил внимание на неизбежную всеобщность склонности к инверсии у психоневротиков благодаря личным высказываниям В. Флисса из Берлина, я лишь отдаю должное побуждению, выпавшему на мою долю, после чего я обнаружил ее в отдельных случаях. Этот недостаточно оцененный факт должен был бы оказать решающее влияние на все теории гомосексуализма.

Нелегко здесь обосновать эти гипотезы, почерпнутые из исследования определенного класса невротических заболеваний. Но с другой стороны невозможно сказать что-либо веское о влечениях, не упомянув эти предположения.

Здесь нужно вспомнить положение Молля, который разделяет сексуальное влечение на влечения к контректации и детумесценции. Контректация означает потребность в прикосновении к коже.

Невозможно также правильно оценить долю, причитающуюся наследственности, не оценив по достоинству долю, принадлежащую детству.

Высказанное здесь утверждение мне самому показалось потом настолько смелым, что я решил проверить его, еще раз просмотрев литературу. В результате этой проверки я оставил его без изменений. Научная проработка телесных и душевных феноменов сексуальности в детском возрасте находится еще в зачаточном состоянии. Один автор, С. Белл, утверждает: «I know of no scientist, who has given a careful analysis of the emotion as it is seen in the adolescent» [ «Я не знаю ни одного ученого, который дал бы обстоятельный анализ эмоции в том виде, как она выглядит у подростка» (англ.). – Примечание переводчика. ] Соматические сексуальные проявления до пубертата привлекли внимание только в связи с явлениями вырождения и как признаки вырождения. Глава о любовной жизни детей отсутствует во всех описаниях психологии этого возраста, которые я прочел. Самое лучшее представление о нынешнем положении вещей в этой области получаешь из журнала «Детские ошибки» (с 1896 года). И все же убеждаешься, что существование любви в детском возрасте открывать больше не нужно. Пере выступает в ее защиту, у К. Грооса упоминается как нечто общеизвестное, «что некоторым детям уже в очень раннем возрасте доступны сексуальные побуждения, и они испытывают желание прикасаться к лицам противоположного пола»; самый ранний случай проявления половых любовных побуждений (sex-love) в серии наблюдений С. Белла относился к ребенку в возрасте двух с половиной лет.

После появления широко задуманного труда Стэнли Холла вышеупомянутое суждение о литературе по детской сексуальности становится уже недействительным. Недавно появившаяся книга А. Молля не дает повода к подобной модификации. В книге доктора г. фон Хуг-Хелльмут, в достаточной мере учтен сексуальный фактор, которым доселе пренебрегали.

Механизм вытеснения нельзя понять, если принимать во внимание только один из этих двух взаимодействующих процессов. Сравнением может послужить способ, которым туриста поднимают на вершину большой пирамиды в Гизе; с одной стороны, его подталкивают, а с другой – тянут. [Ср. Фрейд, «Вытеснение» (1915d).]

Последний материал может быть использован благодаря правомерному ожиданию, что детские годы будущих невротиков не могут существенно отличаться от детских лет будущих здоровых людей, они различаются только в отношении интенсивности и отчетливости. [Последняя часть предложения после запятой была добавлена в 1915 году.]

Возможную анатомическую аналогию с постулируемым мной поведением инфантильной сексуальной функции содержит открытие Байера, что внутренние половые органы (матка) новорожденных, как правило, больше, чем у детей старшего возраста. Однако мнение по поводу такой инволюции после рождения, которую Хальбан установил и в отношении других частей генитального аппарата, окончательно не сложилось. Согласно Хальбану, этот процесс обратного развития после нескольких недель внеутробной жизни оканчивается. В свою очередь авторы, рассматривающие интерстициальную часть половой железы как орган, определяющий пол, в результате анатомических исследований пришли к выводу о существовании инфантильной сексуальности и сексуального латентного периода. Я приведу цитату из упомянутой книги Липшютца о пубертатной железе: «Гораздо более будет соответствовать фактам, если сказать, что созревание половых признаков, как оно происходит в пубертате, основывается лишь на существенно ускоренном протекании процессов, которые начались значительно раньше, – по нашему мнению, еще в эмбриональной жизни». «То, что до сих пор просто называлось пубертатом, вероятно, представляет собой только вторую большую фазу пубертата, которая начинается в середине второго десятилетия… Детский возраст от рождения до начала второй большой фазы можно было бы назвать ‘промежуточной фазой пубертата’». Это подчеркнутое в реферате Ференци согласование анатомических данных с психологическим наблюдением нарушается лишь указанием на то, что «первый кульминационный пункт» развития сексуального органа приходится на ранний эмбриональный период, тогда как ранний расцвет детской сексуальной жизни следует отнести к третьему и четвертому году жизни. Полного совпадения во времени анатомического формирования и психического развития, конечно, не требуется. Данные исследования были проведены на половой железе человека. Поскольку у животных латентного периода в психологическом смысле не бывает, было бы важно знать, можно ли выявить и у других высших животных такие же анатомические данные, на основании которых авторы предполагают наличие двух кульминационных пунктов сексуального развития.