Эрих Фромм - Миссия Зигмунда Фрейда

Фрейд обладал умением легко сосредоточиваться и справляться со многими делами одновременно. В своих лучших проявлениях он уподоблялся универсальному человеку Гёте, в худших – становился дилетантом, но даже и тогда сохранял способность чего-то достичь. Фрейд был чувствителен к возможностям и целям общества, интересовался и воодушевлялся значимыми событиями, однако выражал это с независимостью. Фрейд яростно восставал против вмешательства в свои дела, что иногда вело к эксцентричности и тщеславию, хотя в то же время он отличался деликатностью, позволявшей ему понимать своих оппонентов и предвидеть их поступки. Он колебался между проявлением безграничного человеческого понимания и безнадежно несправедливым и фантастическим подходом к людям и идеям. Фрейд обладал способностью вызывать в других энтузиазм и слепое обожание, играя драматическую роль, иногда ведя себя как гений, иногда – как фанатик. Он отличался замечательным умением доводить дело до конца, безжалостно отсекая любые посторонние интересы или требующие времени личные контакты.

Он не был любящим человеком, отличался эгоцентризмом, был преисполнен идеей о собственной миссии, ожидал, что другие станут его последователями, будут ему служить, жертвовать ему своей независимостью и интеллектуальной свободой. Мир для него был сценой для драмы его Движения и его миссии. Он не гордился собой как личностью, но был горд своей миссией, величием своего дела и собой как носителем идеи. Фрейд жил, боясь боли, которую причинила бы потеря того, чем он дорожил. Поэтому он избегал радостей и удовольствий и ставил себе целью контроль над всеми страстями, привязанностями, чувствами при помощи силы воли и разума. Его идеалом был сдержанный, контролирующий себя человек, высоко вознесенный над толпой, отвергающий радости жизни, однако наслаждающийся уверенностью в том, что никто и ничто не может его ранить. Фрейд был несдержанным в своих отношениях с другими и в своих амбициях и парадоксальным образом даже в своем аскетизме.

Фрейд был одиноким человеком; он был несчастлив, когда не погружался в свои открытия и в преследование своих квазиполитических целей. Он был добрым и проявлял чувство юмора, кроме тех случаев, когда чувствовал вызов или опасался нападения. Фрейд оставался трагической фигурой в главном и отчетливо это видел: он хотел показать человечеству землю обетованную разума и гармонии, но мог только видеть ее издали; он знал, что никогда в нее не войдет; возможно, он чувствовал также – после измены Иисуса Навина – Юнга, – что и верные его приверженцы не войдут в землю обетованную. Один из величайших людей человечества и первопроходцев, Фрейд должен был умереть с чувством глубокого разочарования, однако его гордость и достоинство никогда не были поколеблены болезнью, поражением и разочарованием. Более независимым мыслителям, чем его верные последователи, было, возможно, трудно уживаться с Фрейдом и симпатизировать ему, однако его дарования, его честность, его мужество и трагический характер его жизни наполняют нас не только уважением и восхищением, но и любовным сочувствием к этому истинно великому человеку.

1. Freud S. Civilization and Its Discontents. L.: The Hogarth Press, 1953.

2. Freud S. Collected Works. L.: Hogarth Press, 1952.

3. Freud S. New Introductory Lectures on Psychoanalysis. N.Y.: W.W. Norton & Co., 1933.

4. Freud S. The Interpretation of Dreams. N.Y.: Basic Books, 1955.

5. Freud S. The Origins of Psychoanalysis, letters to Wilhelm Fliess. N.Y.: Basic Books, 1954.

6. Freud S. The Origins of Psychoanalysis. N.Y.: Basic Books, 1954.

7. Jones E. The Life and Work of Sigmund Freud. N.Y.: Basic Books, 1957.

8. Puner H.W. Freud, His Life and His Mind. N.Y.: Grosset and Dunlap, 1943.

9. Sachs H. Freud, Master and Friend. Cambridge: Harvard University Press, 1946. 10. Simon E. Sigmund Freud, the Jew // Yearbook II of the publications of the Leo Baeck Institute. L., 1957. 11. Worthis J. Fragment of an Analysis with Freud. N.Y.: Simon and Schuster, 1954.

О том же говорит Элен Уокер Пьюнер в своей превосходной биографии Фрейда [8]. Ее книга – самая проникновенная биография Фрейда; во многих отношениях, особенно в том, что касается еврейского происхождения Фрейда и квазирелигиозного характера психоаналитического движения, мои заключения очень близки к высказанным ею. Исчерпывающий анализ связей Фрейда с еврейским окружением содержится в работе Эрнста Саймона «Зигмунд Фрейд, еврей» (Ежегодник II Института Лео Бека, Л., 1957. С. 270ff). Я также признателен профессору Саймону за прочтение данной рукописи и ряд ценных критических замечаний.

Это характерный пример идеализирующего и неаналитического отношения Джонса к фактам биографии Фрейда: описанный инцидент он называет «иллюстрацией почтения, с которым в семье относились к Фрейду и его занятиям». Таков, конечно, способ объяснения, основанный на здравом смысле, а не на аналитическом, динамическом подходе.

Интересно отметить, что великий предшественник Фрейда в открытии силы привязанности к матери, Дж. Дж. Бахофен, также был глубоко привязан к матери (он женился, когда ему было около сорока, после смерти матери). Впрочем, Бахофен не пытался преуменьшить силу этой эмоциональной связи; напротив, он подчеркивал ее значение в своей теории матриархата.

Письма, о которых идет речь, не были включены в том писем Фрейда к Флиссу [5].

Бюргольцли – Психиатрическая клиника и университетская больница Цюрихского университета. – Примеч. пер.

Описание этого Джонсом см. в [7; Vol. 2; 143ff].

Ту же мысль высказывает Э. У. Пьюнер.

Как такового. – Примеч. пер.

Личное сообщение Изетты де Форест, ученицы и друга Ференци, автора книги «Фермент любви» (The Leaven of Love. N.Y.: Harper & Brothers, 1954), содержащей прекрасное изложение новых идей Ференци. Нетерпимость Фрейда по отношению к новым идеям Ференци выразилась также в том, что он потребовал от Ференци обещания не публиковать доклад, который тот должен был сделать на конгрессе в Висбадене. Доклад под названием «Путаница языков» вошел в третий том «Сочинений» Ференци, вышедших под редакцией Клары Томпсон. Как можно убедиться, прочитав его, это глубокий и блестящий труд, одна из самых ценных публикаций во всей психоаналитической литературе; она, впрочем, содержит важные, хотя и тонкие расхождения с мнением Фрейда.

Письмо Джулии Браун-Фогельштерн, опубликованное и обсуждавшееся М. Гротьяном в «Журнале Американской психоаналитической ассоциации» (Journal of the American Psychoanalytic Association, October, 1956, Vol. IV, p. 644. – Курсив мой. – Э.Ф.).

Journal of the American Psychoanalytic Association, October, 1956, Vol. IV, p. 650.

Вергилий. Энеида, VII, 312. Пер. С. Ошерова.

Я обязан предположением о связи эпиграфа с Лассалем и указанием на это письмо личному сообщению от профессора Э. Саймона.

Э. Саймон в своей статье «З. Фрейд, еврей» [10; 289] указал на значимость того факта, что Фрейд (в своем третьем эссе) говорит о возможности того, что единобожие могло изначально прийти в Египет с Ближнего или Дальнего Востока или даже из Палестины.

Мировоззрение. – Примеч. пер.

Человек человеку – волк. – Примеч. пер.

Человек сексуальный. – Примеч. пер.

Человек экономический. – Примеч. пер.

Э. У. Пьюнер очень ясно показывает это в своей биографии Фрейда [8].

Единственная большая креативная ревизия психоаналитической мысли – концепция инстинктов жизни и смерти – была произведена самим Фрейдом и никогда не была ни полностью принята, ни развита ортодоксальными психоаналитиками. Сам Фрейд никогда не предпринимал решительного пересмотра своих прежних механистических концепций, которого, на мой взгляд, требовала новая теория. По этой причине и ввиду ограниченности места в данной работе я обращаюсь только к основной массе теорий Фрейда, до начала дискуссии по поводу инстинкта смерти.

С первого взгляда. – Примеч. пер.

Этот факт блестяще показан Олдосом Хаксли в его книге «О дивный новый мир»; того же касается обсуждение в моем «Разумном обществе».