Кеннет Келзер - Солнце и тень

Начиная пробуждаться к восприятию созданного нами на бессознательном уровне, мы неизбежно встречаемся с тем, что Келзер и его предшественники называют «тенью». Это понятие выступает в качестве ключевого слова в заглавии книги. Мы сталкиваемся с олицетворением тех своих внутренних сил, которых мы боялись или которыми пренебрегали и которые нужно понять и включить в сознание. Благодаря готовности Келзера рассматривать неприглядные стороны собственной личности, а также важнейшие в своей жизни мистические переживания, ему удается передать, наверное, самую главную идею своей книги: к тем своим внутренним качествам, которые мы считаем неприемлемыми, нужно подойти с полной осознаваемостью, нужно изменить их путем диалога и взаимного сотрудничества и соединить со своим сознательным «я». Келзер не только охотно повествует об испытаниях, связанных с теневой стороной собственной личности, но и показывает, что такая встреча служит посвящением, которое, если воспринять его правильно, дарует сновидцу переживание блаженства и Света.

Большинство из нас теоретически может согласиться с таким подходом. Но когда Келзер говорит, например, о том, как превратить свою ранее подавляемую силу в творческую агрессию, здесь легко может возникнуть неприятие: ведь разнообразные духовные учения побуждают искателей избегать гнева как разрушительного начала. Какими же обстоятельствами можно оправдать свои отношения и поступки, способные оскорбить других?

Интересно, что в лекциях Кэйса не раз говорится:

«...бесхарактерный человек немногого стоит, но тот, кто не умеет держать свой характер в узде, стоит еще меньше».(2284-1) Поэтому, хотя в лекциях и подчеркивается необходимость обуздывать свой нрав, гнев считается ценным качеством. В другом месте в них утверждается:

Что ближе к истине — любовь к собратьям, проявленная в Сыне, Спасителе, или сущность любви, которую можно усмотреть даже в самой низменной страсти? Они суть одно (254-68).

Это высказывание созвучно словам поэта Рильке, который говорил: «Возможно, все ужасное, если понять его самый сокровенный смысл — это то, что взывает к нашей любви». Думаю, что из всех принципов, с которыми Келзер знакомит нас в своем повествовании, этот читателю будет принять труднее всего. Но работая консультантом, я обнаружил, что принять тень — это самый важный шаг к исцелению и преображению.

Еще одно ключевое слово в заглавии книги — эксперимент. Те, кто знакомится с лекциями Эдгара Кэйса, порой удивляются, обнаруживая, какое значение в них придается исследованиям и как настоятельно в них подчеркивается, что само это слово вошло в название основанной Кэйсом организации — Общество Исследования и Просвещения. Легко истолковать этот акцент как поддержку традиционных исследований. Но просмотрев фрагменты лекций, в которых говорится о ценности исследований, можно убедиться, что в них большая ценность придается личным экспериментам и практике, а не лабораторной практике и количественному анализу.

Характерная для Келзера трактовка внутренней работы как «эксперимента» созвучна тому пониманию исследований, которое сформулировано в лекциях. Подзаголовок его книги, «Мой эксперимент с осознаваемыми сновидениями», отражает принцип: к своим внутренним переживаниям можно применить объективный экспериментальный подход, тогда результат такого эксперимента может иметь смысл и для других. Хотя в современной науке прослеживается склонность отдавать предпочтение таким экспериментам, в которых сам исследователь держится от поля эксперимента в стороне, тем не менее, личная экспериментальная работа сыграла ключевую роль в расширении научного знания и зачастую приводила к решающим открытиям. Эксперименты Жана Пиаже над собственными детьми едва ли можно отнести к разряду «санкционированных», однако его работа представляет собой важнейший вклад в психологию развития. Эксперимент Кена Келзера как летопись одиссеи человека в поисках целостности тоже является исследованием, причем исследованием на редкость важным и содержательным.

Хотя книга «Солнце и тень: мой эксперимент с осознаваемым сновидением» посвящена осознаваемому сновидению, Келзер часто высказывает мысль, что этот термин — всего лишь метафорическое выражение того, как можно, а, быть может, и должно прожить всю жизнь, чтобы вступить с Богом в отношения сотворчества. Поэтому, независимо от того, бывали когда-нибудь у читателя осознаваемые сновидения или нет, это повествование может привить ему такое отношение к жизни в целом, которое внесет в нее новый смысл и гораздо более сильное ощущение «сотворчества».

Эта книга несомненно станет классическим произведением в области сновидения. И, что еще важнее, она долго будет оставаться одним из главных руководств для следующих по мистическому пути.

Скотт Спэрроу, доктор педагогики,

исследователь осознаваемого сновидения

Когда несколько лет назад я впервые заговорил об осознаваемых сновидениях на специальных конференциях и семинарах, я часто называл осознаваемый сон «передним краем сознания». Тогда я считал эту метафору точной и удачной и до сих пор придерживаюсь такого же мнения. Передний край обозначает расширяющийся рубеж страны или цивилизации.

Такой рубеж по самой сути своей относителен и изменчив. То, что сегодня было передним краем, в завтрашнем обществе может стать главной устойчивой тенденцией. У нас в Америке этот процесс понимают особенно хорошо: ведь мы такая молодая нация, что в коллективном сознании еще свежа память о городах переселенцев на берегах рек и в далекой глуши. Эта память оживает на страницах современных романов, в фильмах и телесериалах. Америка и поныне во многом остается «страной переселенцев».

Что же такое передний край сознания? Само это выражение предполагает, что человеческое сознание может рассматриваться как пространство, что его можно сравнить с территорией. Это подразумевает, что сознание можно исследовать объективно и что вокруг него можно сформировать некий объем знаний. Это и есть те профессиональные предпосылки, которых я придерживаюсь в своей психотерапевтической практике и в серьезном исследовании состояния сновидений. Тем не менее, поспешу добавить, что эти термины — аналогии и не более того. В психологических кругах, когда речь идет об умственных процессах или чрезвычайно субъективных переживаниях, все большую популярность приобретает термин «внутреннее пространство».

Эта книга — о человеческом сознании. Строго говоря, она близка к таким категориям, как парапсихология, исследование сознания, метафизика или мистицизм. Я мог бы также отнести ее к гуманистической или трансперсональной психологии. В этом качестве книга представляет собой вклад в растущий объем познаний о человеческом уме. Это попытка осознать сознание, использовать человеческий ум для исследования человеческого ума. Живший в восемнадцатом веке поэт Александр Поуп писал: «человек есть надлежащим образом познанное человечество». Я уверен, в мгновения глубочайшего покоя большинство из нас знает, что это утверждение — правда. Просто на протяжении веков многим не доставало свободного времени, метода и мотива, чтобы использовать этот принцип в повседневной практике. С развитием культуры цивилизация начинает осознавать многие обширные области исследования — назову лишь некоторые из них: медицина, физика, астрономия. Но только в последние десятилетия мы увидели в нашем обществе все больше людей, стремящихся поднять сознание per se. Книга доктора Чарльза Тарта «Измененные состояния сознания», вышедшая в свет в 1969 году, сыграла для этого устойчивого процесса эволюции роль важного стимула. Заглавие этой книги, как и ее содержание, изменило отношение многих из нас к широкому диапазону человеческого сознания и многим разновидностям связанных с сознанием переживаний, которые встречаются у людей.

Я бы без колебаний отнес осознаваемое сновидение к измененным состояниям сознания. Кроме того, я рассматриваю его как уникальное измененное состояние в том смысле, что оно происходит в рамках обычного сна со сновидениями. Постольку поскольку обычный сон со сновидениями уже есть измененное состояние сознания, мне не остается ничего другого, как сказать, что осознаваемое сновидение — это «измененное состояние в квадрате».

В десятой главе этой книги я предлагаю длинное описательное определение осознаваемого сна — в опубликованных на сегодняшний день материалах я таких попыток пока не встречал. Это описательное определение и привожу потому, что часто наблюдал на лицах слушателей недоумение, когда заводил речь об осознаваемых сновидениях — предмете, говорить о котором довольно сложно. Осознаваемое сновидение — это субъективное переживание, и, как и многие другие субъективные переживания, его невозможно полностью передать словами. Эти неизбежные трудности передачи, хотя и тяготившие меня поначалу, стали вызовом и стимулом, со временем побудившим меня углубить собственное понимание феномена осознаваемых сновидений и попутно позволившим открыть для себя новые и новые его уровни. При работе над этой книгой преграды стали пробой сил, а трудности — благоприятными возможностями.