Вадим Шлахтер - Человек – оружие

Подумайте: к какой категории относите вы себя. К овцам? – Тогда закройте эту книгу и уберите ее куда-нибудь подальше. К пастухам? Если так, то вам стоит ее внимательно прочесть, хотя бы для того, чтобы уяснить для себя, какими возможностями будет обладать тот, кто решит не оставаться больше овцой. К сторожевым собакам? Что ж, вам пригодится «Человек-оружие».

Если же к последней категории, то знайте, волки, эта книга -ваша, ваша и тех, кто, не желая оставаться в овечьем стаде, стремится к вам примкнуть.

Чтобы выполнить любое неординарное действие, человек должен преодолеть множество барьеров. Первый из них – это барьер страха. О нем мы уже подробно говорили. Кстати, преодолеть его легче прочих. Второй барьер – догмы и комплексы.

Любой человек изначально намеренно «закомплексован»; он постоянно сам перед собою воздвигает барьеры – психологические, физические, эмоциональные, психо-эмоциональные. Умение преодолевать их является важнейшим, ибо только с его помощью высвобождаются внутренние силы человека. Эти силы незримо присутствуют в каждом из нас, лишь изредка проявляя себя в экстремальных ситуациях. Вы не можете раскрепостить полностью мышление своего тела, пока над вами довлеют заповеди, законы, нормы. Как только вы сумеете отринуть их, вы сразу же ощутите свободу. Нет незыблемых этических принципов «хорошо-плохо». Чтобы овладеть системой «Боевая машина», необходимо понять, что все введенные в вас прежде установки и принципы лишены для вас какого-либо смысла. Любой общественный свод законов – от уголовного кодекса до норм поведения в гостях – основан на изначальных заповедях. Важнейшая из них – «не убий». Хорошая заповедь? – Согласен, неплохая. Но кто ее придумал и для чего? – Логично предположить, что она установлена пастухами для овец, чтобы не сокращалось их поголовье.

Многие тысячелетия у разных племен и народов существовал обычай кровной мести – впрочем, его рудименты несложно отыскать и в нашей жизни. Теперь допустим – господин А убивает господина Б. А у того есть брат и сват, а у свата – сын и так далее. Господин же А тоже родственниками не обделен. В общем, пошла резня до двенадцатого колена. Нужно это пастухам? – Ни в коем случае. А потому они говорят овцам: «Не убий!»

Вот еще одна заповедь – «не укради». Хорошая? – Вполне. Тем более что в старые добрые времена правоохранительные органы со своей работой хронически не справлялись. Зато существовал обычай, согласно которому человек, поймавший вора, имел право

Изначально нет в этом мире ни добра, ни зла. Представьте, вы поймали в прорезь прицела голову человека и спустили курок. Что же вы совершили: добро или зло? С одной стороны, вроде бы как и зло – ведь человек лишился жизни. С другой, – возможно, этот человек готовился «наворотить» столько зла, что ваше действие, не допустившее этого, человечество может рассматривать как великое благодеяние.

Теперь допустим, что вы с риском для жизни вытащили из воды человека. Добро вы сотворили? Может, и так, а возможно – мир еще содрогнется от деяний того, кому суждено было бы утонуть, не вмешайся вы в это дело.

Нет ни добра, ни зла. Возьмем к примеру двух снайперов, работающих в одной горячей точке. Оба они каждый день нажимают на спусковой крючок, ловя в перекрестье прицела людей с немного другим цветом кожи, формой носа и разрезом глаз. Первый переживает, страдает, мается. Он сознает, что убивает людей. И потому ему плохо, невыносимо тяжело. У него сдают нервы; он не может нормально есть и спать. Что ж, в конце концов он допустит какую либо ошибку. И для него – снайпера – первая же ошибка окажется и последней. Иначе говоря, его настигнет воздаяние. «Такова его карма», – сказали бы о нем последователи восточных учений.

Другой снайпер в той же горячей точке каждый день делает то же самое. Но при этом для него нет людей, которых он уничтожает. Этот снайпер просто выполняет свою работу, если он кон-трактник, или же свой долг, если он офицер. Он с аппетитом ест, нормально спит – в общем, не испытывает никакого дискомфорта. Постигнет ли его воздаяние? – Скорее всего, нет. Вспомним «Бха-гаватгиту» – не в сумасшедшем кришнаитском издании, но в переводе профессора Семенцова. Есть там одно место, где Кришна, настраивая Арджуну на битву, произносит такие слова: «Уравняв с поражением победу, сражайся, Бхарата». «Уравняв с поражением победу» – что это значит?

В какой-то момент действий вами должно овладеть полное безразличие, безразличие к результату. Только тогда ваши действия станут по-настоящему эффективны – эффективны тотально, абсолютно, на все сто процентов.

Тот, кому доводилось выступать на тотами, на ринге или на борцовском ковре, наверное, согласится со мною: наиболее впечатляющие результаты достигаются не тогда, когда вы заранее взвешиваете шансы – свои и соперника – и очень хотите победить. Но бывает так, что победа заранее кажется невозможной. Вы махнули рукой и решили: «Будь, что будет, я пошел…» И неожиданно для себя самого блестяще выиграли схватку. В тот момент, когда вы наполняетесь внутренним безразличием, когда вы отторгаете все побудительные причины, все связи, все корреляции, все формы мышления, вами овладевает лишь одно – бой.

Как-то раз ко мне обратился руководитель некоей неформальной силовой структуры с просьбой подготовить группу своих сотрудников для успешного разрешения конфликта с другой силовой структурой. Причем силы оппонента настолько превосходили возможности моего клиента, что победа последнего казалась просто невозможной. Прежде всего, я дал бойцам песню. Они слушали ее много часов, а я, на пороге слышимости, проводил одновременно мягкое гипносуггестивное внушение.

Голос пел:

Звучала песня, а я внушал людям на пороге слышимости: «Жизнь – это мгновение. Если вам придется сейчас умирать, вся ваша жизнь пронесется перед вами за считанные мгновения. Это значит, что вы и не жили на свете. Мгновение назад вы родились, а еще через мгновение уже уйдете из этой жизни. И не важно: отодвинется ли это мгновение на несколько секунд, или же на десятки лет. Жизнь – это лишь миг». К концу сеанса люди хором пели:

Чем дорожу, чем рискую на свете я?

Мигом одним, только мигом одним.

Все это помогло им уверовать: они ничем не рискуют в этой жизни, ибо, даже потеряв ее, они не теряют ничего. Когда же после многочасового сеанса и короткого сна без сновидений они вышли на свою рискованную встречу, их противники ощутили почти что суеверный ужас. Пустые глаза, расслабленные мышцы, способные мгновенно напрячься, отрешенные лица, выражающие лишь внутреннюю готовность умереть – здесь, сейчас, в эту самую секунду… И чрезвычайно жесткие в иных случаях «силовики» отступили, просто отказались от своих претензий.

Что же я сделал? Правильно подобрал форму тренинга, и провел его. Повторяю: под звуки соответствующей моей задаче песни я провел мягкое – на пороге слышимости – суггестивное внушение о бренности и преходящести жизни, о том, что каждый ее миг может стать последним. И потому нет смысла оттягивать свой уход из этого мира. Мои подопечные в это уверовали. А научившись в это верить, они обрели внутренний покой, релаксацию и, одновременно, динамизм, готовность к мгновенным действиям, адекватным обстановке.

Существует очень старая притча о трех великих бойцах. Когда-то давным давно в Срединной Империи – так в ту пору называли Китай – собрались на турнир со всего света самые лучшие, самые могучие бойцы. Судил состязания великий китайский мудрец. Наконец, после многих тысяч боев он выбрал троих самых великих воинов и попросил каждого из них рассказать, как тот тренируется. Первым поднялся огромный свирепого вида боец и сказал:

– Каждое утро на восходе солнца я ломаю деревья, камни, доски – все, что попадается мне на пути. Вокруг моего жилища на день пути все обращено в прах, в пустыню.

– Прекрасно, – сказал мудрец. – А как тренируешься ты? – спросил он другого бойца.

Поднялся высокий худощавый человек, более похожий на монаха или аскета.

– Каждое утро на восходе, – сказал он, – я предаюсь медитации. Я беру свое тело под контроль разума и воли и заставляю его быть легким и быстрым, как мысль.

– Прекрасно, – сказал мудрец. – А как тренируешься ты? – спросил он третьего воина.

Поднялся самый обычный ничем не примечательный внешне человек. Если бы он еще совсем недавно не выиграл тысячу поединков, никто бы и не подумал, что это – воин, да еще великий.

– А я вообще не тренируюсь, – сказал третий. – Просто я стараюсь присутствовать во всем, что делаю.

Итак, эффект присутствия, эффект пребывания человека в том, что он делает – еще одна важнейшая составляющая любой психологической подготовки, в том числе и подготовки бойца. Как толь-