Карл Роджерс - Брак и его альтернативы. Позитивная психология семейных отношений

Любовь настолько важна для ребенка, что «он начинает руководствоваться в своем поведении не столько тем, насколько определенный опыт поддерживает и усиливает организм, сколько вероятностью получения материнской любви». Ребенок начинает действовать так, чтобы получить любовь или одобрение, независимо от того, хорошо ли это для его собственного здоровья. Дети могут действовать против собственных интересов, считая своим изначальным предназначением удовлетворение или умиротворение других.

Теоретически такая ситуация может не возникнуть, если ребенок всегда чувствует, что его полностью принимают, если его чувства принимаются даже при запрещении каких–то форм поведения. В такой идеальной обстановке ничто не заставляет ребенка отторгать непривлекательные, но подлинные части своей личности.

Поведение или установки, отрицающие какой–то аспект самости ребенка, называются «условием ценности»: «Когда определенное восприятие себя избегается (или, наоборот, намеренно ищется) только потому, что оно менее (или более) заслуживает поощрения, это становится условием его ценности». Условия ценности— основное препятствие для правильного восприятия и реалистического сознавания. Это избирательные фильтры, создаваемые, чтобы обеспечить непрекращающийся приток любви от родителей и других людей. Мы собираем опыт определенных состояний, установок и поступков, которые, как мы полагаем, должны делать нас ценными. Искусственность этих установок и поступков составляет сферу неконгруентности человека. В крайнем проявлении условие ценности характеризуется предпосылкой, что «я должен быть любим и уважаем каждым, с кем я вхожу в соприкосновение». Условие ценности создает разрыв между самостью и представлением о себе. Чтобы поддерживать условие ценности, человек должен отрицать какие–то стороны себя. «Мы рассматриваем это как фундаментальное отчуждение в человеке. Он не истинен по отношению к себе, к своим естественным органическим переживаниям; ради сохранения позитивного отношения окружающих он фальсифицирует ряд своих оценок, воспринимает свои переживания только с точки зрения их ценности для других. Это, однако, не сознательный выбор, а естественное — и трагическое — приобретение детского развития». Например, если ребенку говорят, что он должен любить новорожденного малыша, иначе мама не будет любить его самого, то это значит, что он должен подавить в себе подлинные негативные чувства к новорожденному. Если ребенок ухитрится спрятать свою нормальную ревность, «злую волю» и желание повредить малышу мама будет продолжать его любить. Если он примет свои чувства, он рискует потерять ее любовь. Решение, создающее «условие ценности», состоит в том, чтобы отрицать эти чувства, когда они появляются, блокировать их осознавание. Теперь можно спокойно говорить: «Я действительно люблю маленького братика, хотя временами я так крепко его обнимаю, что он начинает плакать», или «Моя нога просто скользнула под его ногу, поэтому он упал».

«Я до сих пор помню огромную радость, которую проявил мой старший брат, когда ему была дана возможность наказать меня за что–то. Мать, другой брат и я сам были ошеломлены его жестокостью. Вспоминая этот инцидент, брат рассказывал, что он не был так уж особенно сердит на меня, но понимал, что это редкая возможность, и хотел выразить, раз уж было разрешено, как можно больше своей «злой воли»». Роджерс утверждает, что принятие таких чувств и нахождение им какого–то выражения, когда они появляются, более способствуют психическому здоровью, чем отрицание или отчуждение их. Ребенок взрослеет, но проблемы остаются. Развитие задерживается в той мере, в какой человек отрицает импульсы, отличающиеся от искусственно созданного представления о себе. Возникает замкнутый круг: чтобы поддерживать ложный образ себя, человек продолжает искажать собственный опыт, а чем больше искажение, тем больше ошибок в поведении и дополнительных проблем, являющихся следствием более фундаментального первоначального искажения. Каждое переживание неконгруентности между собой и реальностью увеличивает уязвимость, что заставляет усиливать внутренние защиты, блокирующие опыт и создающие новые поводы для неконгруентности.

Иногда защиты не срабатывают, и человек сознает очевидный разрыв между реальным поведением и своими представлениями. В результате могут возникнуть паника, хроническая тревожность, отчуждение или даже психоз. По наблюдениям Роджерса, такое психотическое поведение часто оказывается проявлением прежде подвергшегося отрицанию аспекта опыта. Лерри подтверждает это, рассматривая психотический случай как отчаянную попытку личности восстановить равновесие и осуществить реализацию фрустрированных внутренних потребностей и переживаний. Клиентцентрированная терапия стремится создать атмосферу, в которой можно пренебречь разрушительными условиями ценности, что дает возможность здоровым силам вернуть себе первоначальное доминирование. Человек восстанавливает психическое здоровье, возвращая себе подавлявшиеся или отрицаемые части себя.

Хотя Роджерс определяет личность и самотождественность как разворачивающийся гештальт, он не уделяет специального внимания роли тела. Даже в своей работе с «группами встреч» он не уделяет внимания физическому контакту и не работает непосредственно с физическими жестами. Как он замечает в одной статье, «мое воспитание не дает мне быть свободным в этом отношении». Его теория основана на сознавании опыта; он не выделяет специально физический опыт в отличие от эмоционального, когнитивного или интуитивного.

Человеческие отношения более всего интересуют Роджерса в его работах. Отношения в раннем детстве могут быть конгруентными или, наоборот, создавать основу для условий ценности. Впоследствии отношения могут восстанавливать конгруентность или препятствовать ей.

Роджерс полагает, что взаимодействие с другими дает человеку возможность непосредственно обнаружить, раскрыть, пережить или встретить свою действительную самость. Наша личность становится видимой для нас, когда мы вступаем в отношения с другими. В терапии, в «группах встреч», в обычной жизни обратная связь от других людей дает человеку возможность обрести опыт самого себя.

Если мы попробуем представить себе людей, находящихся вне отношений с другими, мы видим два контрастирующих стереотипа. Первый — отшельник поневоле, не умеющий обращаться с другими. Второй — созерцатель, отошедший от мира ради каких–то иных задач.

«Я полагаю… что основной барьер, мешающий общению между людьми, — это наша естественная тенденция судить, оценивать, одобрять или не одобрять утверждения другого человека или другой группы».

Ни один из этих типов не удовлетворяет Роджерса. Он полагает, что отношения создают наилучшую возможность для того, чтобы «полно функционировать», чтобы быть в гармонии с собой, другими и средой, Человеческие отношения позволяют удовлетворить фундаментальные органические потребности человека. Надежда на удовлетворение заставляет людей вкладывать в отношения — даже те, которые не кажутся счастливыми или удовлетворяющими,— невероятное количество энергии.

«Все наше беспокойство,— говорит некий мудрец,— проистекает из того, что мы не можем быть одни, И это очень хорошо. Мы должны уметь быть в одиночестве, иначе мы всего лишь жертвы. Но когда мы становимся способными на одиночество, мы понимаем, что единственное, что следует делать, это положить начало новым отношениям с другим или даже с тем же человеком. Нелепо полагать, что нужно держать людей отдельно, как полюсы телеграфного устройства» (Д. Лоуренс).

Брак — необычные отношения: потенциально длительные, интенсивные и несущие в себе возможность постоянного роста и развития. Роджерс полагает, что браку присущи те же основные законы, которые свойственны «группам встреч», терапии и другим отношениям. Наилучшие браки связывают партнеров, которые конгруентны, минимально отягощены «условиями ценности» и способны на подлинное принятие друг друга. Когда брак используется для поддержания неконгруентности или подкрепления присущих людям защитных тенденций, он приносит меньше удовлетворения и менее устойчив.

Представления Роджерса о длительных интимных отношениях, таких как брак, основываются на четырех основных элементах: постоянная включенность в отношения, выражение чувств, непринятие навязываемых ролей и способность разделить внутреннюю жизнь партнера. Каждый из этих элементов он описывает как обязательство, соглашение относительно идеала для продолжающегося благотворного и значимого процесса отношений.