Робин Скиннер - Семья и как в ней уцелеть

Робин. Нам всем положено узнать неизменную, преданную любовь и заботу в детском возрасте. Обычно мать играет главную роль в этот период — когда мы совсем малы, разумеется.

Джон. И каков для нас урок?

Робин. Если мать не сумеет заботиться о нас как нужно, мы не научимся заботиться о других.

Джон. Неужели?

Робин. Да. Если мать не напитает нас добрыми, нежными чувствами, рядом с ближними мы будем неучами.

Джон. Ясно. Однако при чем тут слово «неуч»?

Робин. Известно, что наука часто усваивается неосознанно. Особенно в детском возрасте, когда обучение сводится в основном к копированию, к подражанию окружающим, и прежде всего — родителям. Поэтому, не покажи они нам примера, позже нам будет труднее даваться общение, будет труднее оценивать свой опыт.

Джон. Так. А следующая ступень?

Робин. Когда в нас пробуждается тяга к независимости, к свободе воли, рядом с родительской любовью необходим контроль. На этой ступени особо важен вклад отца.

Джон. И чему мы учимся благодаря отцу?

Робин. Самодисциплине. Без самодисциплины мы не сумеем принять власть как таковую. Нас будет возмущать любое ее проявление и даже — мысль о ее необходимости. Кроме того, попади мы сами в положение, требующее проявления власти, растеряемся. Мы «зависнем» между привычной нам мягкостью, нерешительностью и неожиданной необходимостью действовать жестко, чтобы на деле доказать, что сильны.

Джон. Вы хотите сказать, что «мятежный» политик, получив власть, не сможет ее употребить?

Робин. Именно. А возможно, он введет авторитарный режим, притворяясь, что его решения приняты волею демократии: к примеру, он действует от имени молчаливого большинства или же — от имени пролетариата.

Джон. А вот если бы его родители проявляли власть, любя, но твердо…

Робин. …тогда бы этот человек, повзрослев, мог принимать решения, учитывая интересы всех, и придерживаться своих решений, впрочем, был бы также способен и менять их, если обнаружится, что решения ошибочны.

Джон. Мы свернули в сторону. Какова же следующая ступень развития?

Робин. Дальше нам необходимы братья, сестры или друзья, чтобы играть и узнавать, что такое «делиться», как с честью выйти из жизненной неразберихи, когда дразнят, иногда — «не водятся», чтобы научиться постоять за себя и так далее. Единственные или старшие дети в семье, которые несколько лет не знают соперничества, часто не усваивают этих уроков и позже сталкиваются с трудностями.

Джон. Да, знаю, я был единственным ребенком и, конечно же, перескочил эту ступень, ведь и друзей моего возраста у меня было мало. И когда я пошел в восемь лет в школу, то натерпелся, меня здорово задирали. Впрочем, скоро перестали.

Робин. Значит, Вы усвоили этот урок, хоть и поздновато. Хорошо, потом идет ступень, когда происходит узнавание противоположного пола. Дети, лишенные таких знаний, например, девочка, выросшая без отца или братьев, или мальчик, который провел отроческие годы в интернате с раздельным обучением, будут испытывать неуверенность, общаясь с противоположным полом.

Джон. С Вами пора излагать автобиографию… Я обучался в типично английском закрытом учебном заведении для мальчиков, в восемнадцать же обнаружил существ из другой галактики — девушек. И потом несколько лет преодолевал тяготившую неуклюжесть, каковой обязан английской системе образования. Ну, известно: сидите за обеденным столом в женском обществе, стараетесь произвести на них впечатление, объясняя, как функционирует фондовая биржа и постоянно суете локоть в масленку.

Робин. Да-да, недостаток общения с иным полом в детстве позже приведет не только к страху и неловкости в общении, но и к необоснованным ожиданиям, так что люди рискуют испытать сильное разочарование, завязав близкое знакомство. Хорошо, следующая ступень — обретение независимости от родителей, а эту науку нельзя усвоить, не узнав в юные годы, чем живет компания ваших сверстников. Те, кому не довелось приобрести подобный опыт, обычно крепко цепляются за родителей. Но даже вступив в брак, они обращают в «родителя» мужа или жену и «прилипают» к нему, вместо того, чтобы завести круг друзей своего же пола, откуда можно черпать поддержку.

Джон. Так, ясно, что Вы имеете в виду, говоря «ступени развития». Ясно, что каждая предполагает свою науку. Ну а если пропустим ступеньку? На всю жизнь обеспечены проблемой в соответствующих обстоятельствах?

Робин. Не обязательно. Если Вы пропустили ступень, можете позже догнать и позже усвоить урок. Научились же Вы общению и умению постоять за себя в школе. Так, рано потерявший отца будет искать ему замену в дяде, учителе, в руководителе молодежного клуба, в шефе на службе — в том, в ком увидит личный интерес к себе, подобие отеческого участия. А юноша, чьи родители с малолетства «привязывали» его к себе и препятствовали его общению с другими — неподходящими, якобы, детьми, может наверстать упущенное в общении, когда начнет работать или пойдет учиться.

Джон. На этой, более поздней ступени, поддержка группы сверстников поможет ему в обретении независимости.

Робин. Именно. Значит, Вам ясно: пропусти мы ступень, всегда «подтянемся» позже, обретем опыт, близкий тому, какой не усвоили вовремя.

Джон. Но люди не планируют это «приобретение» нет?

Робин. Нет, разумеется. Люди обычно не обдумывают и не планируют пережить то-то и то-то, особенно молодые. Но им случается попадать в определенную ситуацию, ведь они стремятся ее испытать, они ощущают потребность в ее переживании так же, как все мы ощущаем потребность в пище, когда голодны. И, обнаружив «замену» опыту, они извлекут из нее пользы больше иных. Я хорошо помню, как одиннадцатилетним мальчиком сознательно и настойчиво стремился сойтись со сверстниками, сменив школу, потому что в прежней мне это не удавалось.

Джон. А еще какие ступени Вы, по-Вашему, пропустили?

Робин. Ну, прежде всего мой отец никогда не был со мной достаточно тверд, потому что он плохо ладил со своим отцом, когда сам был мальчишкой. Откуда передо мной встала проблема «власти». Но позже мне помогла разделаться с ней — и дисциплинировала — служба в воздушных силах во время войны.

Джон. А мой отец был прямо-таки слишком добрым со мной, я даже не знал, что такое жесткость, сердитый голос и, когда позже случилось узнать, то я по-настоящему испугался.

Робин. Считаете, усвоили урок позже?

Джон. Только отчасти. Смешно, но меня, наверное, «выдрессировала» подготовка передач на телевидении, просто потому, что если не подготовите в срок, экран не загорится. А фильмы в помощь обучающимся менеджменту меня «перевернули»… Например, фильм, посвященный такому моменту, как принятие решения, заставил пересмотреть представление о власти. Но все это слабые заменители реального опыта. Впрочем, кое-чему я все-таки научился, ведь уже могу, стоит только захотеть, продемонстрировать жесткость и рассердиться на дочь… чтобы она своевременно набралась опыта и впредь не боялась. Она же урок усвоила и не впадает, как я, в панику от раздраженного тона. Наверное, поэтому она тверже характером, чем я был в ее возрасте.

Робин. Жалеете, что не прошли воинской службы?

Джон. Да, в общем, но скорее потому, что теперь-то мне нечего опасаться… А Вы, наверное, «прописали» бы мне недельку-другую отслужить в десантниках?

Робин. Никогда не поздно, мой мальчик, попробовать чего-нибудь взамен необретенного опыта.

Джон. Да, пускай и так, но ответьте мне: почему, если мы стремимся обрести недостающий опыт и, усвоив пропущенный урок, догнать остальных, почему же у некоторых из нас действительно бывают проблемы?

Робин. Пропусти мы ступень, у нас есть возможность усвоить «науку», найдя замену непережитому опыту — так?

Джон. Так.

Робин. Кое-что может и помешать — мы не наверстаем упущенное. Не наверстаем, если притворимся, что ступень не пропускали, то есть скроем факт, что в некотором смысле еще не повзрослели.

Джон. Скроем, потому что будем стесняться нашей незрелости?

Робин. Да. Взрослея, будем испытывать неловкость, что пропустили какую-то раннюю ступень. И чем будем старше, тем больше стыд — обнаружить, что с чем-то важным не справились, ведь если это откроется, мы даже в собственных глазах — несмышленыш-ребенок.

Джон. Значит, обманем других…

Робин. Сначала — других, потом привыкнем и кончим тем, что станем скрывать факт от самих себя.