Юрий Михайлов - Наша Душа. Онтология психической реальности

На уровне ощущений душевная и телесная субстанции столь близки и так глубоко взаимосвязаны, что при жизни, до разделения души с телом разница между нервно-психическими и психофизическими явлениями остается практически неуловимой. Это, при игнорировании онтологических законов, одних соблазняет к занятиям магией (внушением, экстрасенсорикой и т. д.), а у других вызывает иллюзию зависимости психических процессов от химических реакций в нервных клетках головного мозга — нейронах.

Последнее заблуждение, именуемое позитивизмом, в конце XIX века захватило большинство умов. И создатели молодой науки психологии вслед за физиологами попытались исследовать душу по частям.

Считая ощущения порождениями органов чувств, и предполагая, что они соединяются между собой по законам психической связи (ассоциации) в более крупные психические блоки, все соглашались тогда с идеей изучения не души, а лишь душевных явлений.

Опыт, как было сказано выше, не подтвердил ни механического, ни химического происхождения ощущений. Они просто были, и человек их испытывал, но исключительно субъективно. Ощущения и связанные с ними представления (образы), полагаемые в основу понятий, нельзя было расчленить скальпелем, рассмотреть под микроскопом или смоделировать. Они оставались данностью самого человека; входили в его личность; составляли его индивидуальность; отражали его дух.

Принадлежность человека к двум мирам (духовному и материальному) вводила исследователей-позитивистов в серьезные затруднения. Ведь, с их точки зрения, духовность как объективная реальность считалась невозможной. Смириться с этим фактом "естественнонаучная мысль" не могла.

Позитивизм не выдержал испытания временем. Возможность постановки точного, физиологически чистого опыта в отношении человека не представлялась возможной. Однако материалисты сдаваться не собирались. Продолжая экспериментировать с упорством религиозных фанатиков, они многие годы искали источник духовного в телесном, несмотря на всеобщее признание факта психической реальности. И тогда, когда ученые США и

Западной Европы вполне погрязли уже в оккультной мистике экзистенциализма и пансексуальной мифологии Фрейда, в Советском Союзе психологи еще прочно держались за принцип физиологической детерминации сознания и за теорию локализации функций головного мозга.

Согласно этой теории, психические функции являются продуктами деятельности локальных зон, или "центров", головного мозга. И на первый взгляд данное допущение кажется вполне убедительным, поскольку при травмах отдельных участков головы, очаговых воспалениях мозга, опухолях и т. п. расстройства психики действительно наблюдаются. Но в то же время, при хирургическом удалении значительных объемов мозговой ткани утраченные функции вскоре восстанавливаются. Более того, известны случаи сохранения жизни и сознания людей при почти полной потере мозгового вещества.

Долгое время недоумения по этому поводу оставались не разрешенными. Однако отношение ученых к теории локализации под давлением фактов постепенно менялось.

В анналах истории имеется несколько достоверных свидетельств о казненных людях, которые, после отсечения у них головы, еще некоторое время жили. И не просто двигались, а выполняли сознательные действия, о которых предупреждали свидетелей казни заранее.

Так было, например, в Германии при короле Людвиге Баварском в 1336 году, во время казни Дица фон Шаунбурга. Последний, будучи осужден за восстание, взял с короля слово, что тот помилует четверых рядовых участников мятежа, если он (Шаунбург) без головы пробежит мимо них (простых воинов), поставленных в ряд. И королю пришлось сдержать слово, данное осужденному при всем народе, так как Диц фон Шаунбург действительно пробежал мимо всех четверых ландскнехтов, поставленных через восемь шагов.

Другой случай произошел в 1528 г. в городе Родштадте. Там невинно осужденный монах доказал свою невиновность тем, что минуты через три после казни он перевернулся, аккуратно улегся на спину, скрестил руки на груди и успокоился на веки.

Об этом и других удивительных случаях можно прочесть в литературно-историческом альманахе "Русская старина", выпуск 2-й (М., Профиздат, 1992) и в книге Г. Дьяченко "Духовный мир" (М., 1990). Описанные там события дают информацию к самым серьезным размышлениям.

Но это история. Ее всегда можно принять за вымысел, оспорить, оставить без внимания. Тем более, что подобные случаи, получившие огласку, были достаточно редки. Другое дело, если справки о "жизни без мозга" выдаются современными врачами-материалистами, а сами феномены повторяются с достоверной частотой. Официально получить подобный документ нелегко. Особенно сложно с этим было в советское время. Но проблема такая существовала, и на страницы популярных изданий она время от времени выплескивалась.

Поводом к одной из научных бесед послужила как раз официальная медицинская справка (тоже историческая). Она дошла до нас из XVI века в изложении голландского врача Лузитануса. Вот ее содержание: "Десятилетний мальчик был ранен в затылочную часть рапирой… Мозг вытекал свободно через рану. Сверх ожиданий мальчик выздоровел. Но через три года, под напором соков, притекающих к ослабленному месту, умер: у него сделалась водянка".

Характерно, что о помрачении сознания в течение трех лет ничего не сообщается. Что же было дальше? "Мальчика анатомировали — и не нашли признака мозга. Первая оболочка мозга как бы раздвоилась, и образовавшаяся полость содержала совершенно прозрачную жидкость".

Опубликовавший эти сведения французский врач А. Буке заметил, что Лузитанусу можно было бы и не доверять, если ко времени написания его собственной статьи "Можно ли жить без мозга?" (журнал "Природа и люди" № 47 за 1917 г.) действительность не раскрыла бы"…подобные же, но еще более удивительные вещи, которые подтверждаются современными нам авторитетами и опираются на неопровержимые документальные данные".

Описав множество достоверных случаев из хирургической практики своего времени, А. Буке, в заключение, на вопрос: "Можно ли жить без мозга?" ответил так: "Да, можно жить по удалении более или менее значительной части головного мозга". В то же время, наряду с убежденностью в физическом выживании человека, автор статьи сам недоумевал по поводу сохранения сознания.

Как быть с локализацией функций головного мозга? Ведь известная всем теория утверждает прямую зависимость психики от действия конкретных нервных центров в конкретных зонах мозга. Все зоны и извилины давно сосчитаны, "пронумерованы и приурочены к определенным отправлениям нашего физического и психического "Я". Здесь, — писал доктор Буке, — теория и практика частью совпадают, частью совсем расходятся, и надо сознаться, врачи бродят как в потемках".

Недоумения доктора А. Буке во второй половине XX века успешно разрешились вместе с опровержением устаревшей к тому времени "теории локализации". Советский профессор С. М. блинков, комментировавший статью Буке "Можно ли жить без мозга?" в журнале "Наука и религия" (№ 9 за 1988 г.), на основании последних данных нейрохирургии подтвердил, что "из общей массы, например, 1300 г. головного мозга, для обеспечения жизнедеятельности (в первую очередь — самостоятельного дыхания) работает сравнительно небольшой отдел массой около 130 г, так называемый ствол мозга, расположенный в глубине черепа на переходе головного мозга в спинной."

Профессор лично наблюдал аненцефала (безмозглого) младенца с пороком развития. "Дышал он самостоятельно, сон чередовал с бодрствованием, мог сосать соску, при болевом раздражении у него была мимика неудовольствия и благодушное выражение лица в комфортных условиях."

Отметим про себя благодушное выражение чувств (в отсутствии мозга) и послушаем дальше.

Во время Великой Отечественной войны доктор Блинков "видел в нейрохирургических госпиталях раненых с большими потерями мозговой ткани, которые благодаря умелому лечению, а еще больше благодаря огромной воле к выздоровлению, путем целенаправленной тренировки достигали изумительных результатов".

Обратим внимание на то, что воля к выздоровлению и умственная тренировка самих раненых, по свидетельству профессора, оказывались более значимыми, чем умелое лечение. Благодаря работе ума и воли (то есть силами души), психические функции успешно восстанавливались (точнее сказать, успешно реализовывали себя) на остатках мозгового вещества, вопреки "теории локализации".

Кстати, по мнению профессора С. М. Блинкова, "на эту теорию надо смотреть как на нечто преходящее во времени". Ведь "иногда — говорит он — дефект, наступивший в результате поражения даже значительной части мозга, компенсируется настолько, что это может выясниться только путем изощренного нейропсихического анализа".