Андрей Кострюков - Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции

Литературы, посвященной взаимоотношениям между Церковью в Отечестве и Церковью за границей, немало. Однако, как уже говорилось, взвешенной оценки разделению между Церковью в России и Церковью в эмиграции не было. Сознательно или под ослепляющим влиянием эмоций авторы сочинений на эту тему склоняются или к защите всех действий Московской Патриархии или же, наоборот, Архиерейского Синода.

Обзор литературы, касающейся данной темы, следует начать с трудов, направленных против Зарубежной Церкви.

Прежде всего, следует сказать о трудах профессора Сергея Викторовича Троицкого. Хотя в первые десятилетия своего пребывания в эмиграции этот автор и писал в защиту Зарубежного Синода, в историю он все же вошел как противник Зарубежной Церкви.

Известный канонист, автор множества ценных научных исследований, С. В. Троицкий после революции оказался в эмиграции и остаток дней провел в Белграде. Проблемы взаимоотношений Зарубежного Синода и Московской Патриархии были хорошо известны ему – в течение долгого времени он был консультантом Карловацкого Синода. В этот период жизни профессор был склонен оправдывать каноническое положение Зарубежной Церкви. Более того, в Государственном архиве Российской Федерации сохранилось подписанное Троицким письмо от 6 мая 1923 г., в котором он призывает Архиерейский Синод взять на себя часть полномочий Всероссийской Церкви[2]. В 1937 г., на основании подготовленной С. В. Троицким записки, Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви признал, что со смертью митрополита Петра (Полянского) прекращаются и полномочия его заместителя – митрополита Сергия (Страгородского)[3]. По словам протопресвитера Георгия Граббе, именно Троицкий заложил основы канонического обоснования самостоятельности Зарубежной Церкви, указал направления канонической мысли защитников ее позиций[4]. При этом Троицкий был благожелательно настроен и к Московской Патриархии, и к юрисдикции митрополита Евлогия. Довоенный период жизни Троицкого характерен его стремлением дать взвешенный анализ всем церковным разделениям, не скрывая ничьих ошибок. Разумная позиция Троицкого по вопросам церковных разделений приводила порой к тому, что его считали не признающим ни одну из юрисдикций. На вопрос одного зарубежного епископа, какую юрисдикцию он признает: митрополита Сергия, митрополита Евлогия или Карловацкого Синода, профессор ответил: «Всех я признаю, но ничьих ошибок не одобряю»[5]. Среди трудов, написанных в этот период, следует назвать следующие: «Размежевание или раскол» (1932), «Правовое положение Русской Церкви в Югославии» (1940). Сюда же следует отнести реферат Троицкого «Возможность и юридическая правильность основания русской епархии в Бельгии, подчиненной русскому Синоду в Югославии» (1939), частично опубликованный в книге протопресвитера Г. Граббе «Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом»[6].

Основную мысль наиболее яркого труда этого периода – книги «Размежевание или раскол» – можно сформулировать так: юрисдикции русских архиереев в Америке, Западной Европе, на Дальнем Востоке и на Балканах имеют право на вполне законное самостоятельное существование. В данном исследовании С. В. Троицкий близок к позиции митрополита Евлогия (Георгиевского). Именно поэтому данная книга и вышла в свое время в близком к владыке Евлогию издательстве «ИМКА-ПРЕСС».

В своих работах «Возможность и юридическая правильность основания русской епархии в Бельгии, подчиненной русскому Синоду в Югославии» (1939) и «Правовое положение Русской Церкви в Югославии» (1940) С. В. Троицкий прямо защищает Зарубежный Синод. В последней из этих работ исследователь недвусмысленно заявляет, что приходы в Западной Европе должны подчиняться Синоду в Карловцах[7].

Впоследствии позиция профессора Троицкого изменилась, и он встал на путь полного оправдания действий Московской Патриархии и полного признания виновности Зарубежного Синода. Именно такой характер имеет изданная в 1960 г. книга «О неправде карловацкого раскола». Данная работа посвящена разбору сочинения протоиерея Михаила Польского «Каноническое положение Высшей Церковной власти в СССР и за границей». В своей книге С. В. Троицкий опровергает все то, что он совсем недавно защищал. Как и все предыдущие работы ученого, книга отличается обстоятельностью, хотя приемы, используемые им, представляются достаточно сомнительными. Например, в конце своей работы С. В. Троицкий приводит список литературы как за, так и против Зарубежного Синода, однако о своих прежних трудах в защиту Карловацкого Синода умалчивает. Троицкий оставляет без комментариев и те доводы в защиту Зарубежной Церкви, которые приводил раньше.

Так, например, он упрекает зарубежных иерархов в том, что они бросили кафедры[8]. Но было время, когда Троицкий, находясь в монархической Югославии, защищал архиереев-беженцев[9]. И именно С. В. Троицкий в 1923 г. писал митрополиту Антонию (Храповицкому): «Немало православных Архиереев во главе с Вами, Высокопреосвященнейший Владыко, избавлены милостью Божией от власти зверя и могут свободно и невозбранно возвещать слово истины»[10].

В данном случае кажутся справедливыми слова протопресвитера Г. Граббе: «Можно допустить, что писатель после дополнительного изучения вопроса изменит свое мнение. Но в этом случае, если он действительно добросовестный и серьезный ученый, готовый нести нравственную ответственность за свои канонические справки, то он не стал бы умалчивать о них и не стал бы метать молнии против тех, кто поступал согласно его совета»[11].

На вопрос о том, чем было вызвано столь резкое изменение мнений Троицкого, представители Зарубежной Церкви отвечают, что книга «О неправде карловацкого раскола» была написана престарелым профессором под страхом репрессий со стороны коммунистов, захвативших власть в Югославии в годы Второй мировой войны. «Читателю остается решить вопрос, – пишет протопресвитер Г. Граббе, – когда “последний из канонических могикан” выражал подлинное научное суждение, а когда он служит отголоском чуждого Церкви источника. Тогда ли писал он правду, когда был в условиях полной свободы, или когда оказался в условиях коммунистического тоталитаризма»[12].

«Профессор С. В. Троицкий, – пишет один из его современных оппонентов, – много писал в защиту Зарубежной Церкви пока был в безопасной загранице. Как только в процессе войны он попал в руки советской власти, то написал книгу “О неправде карловацкого раскола”»[13].

Заслуживает внимания тот факт, что митрополит Антоний (Храповицкий) высказывался о Троицком с явным неуважением и недоверием еще в 1929 г., то есть задолго до того, как профессор объявил себя противником Карловацкого Синода[14].

Следует сказать о целом ряде недоумений, возникающих при чтении книги «О неправде карловацкого раскола». С. В. Троицкий, например, заявляет, что религии в Советском Союзе предоставлена полная свобода и «положение религиозных организаций в СССР продолжает улучшаться» (это в 1960 году!). Ничего, кроме возмущения, не могут вызвать и слова Троицкого о том, что «советская власть боролась не с Церковью, как таковой, а с принадлежавшими к Церкви лицами, которые <…> забывали апостольский завет о повиновении власти»[15]. Подобный аргумент, свойственный скорее палачам Русской Церкви, чем профессору-канонисту, использовали и обновленцы. Так, уклонившийся в обновленчество архиепископ Евдоким (Мещерский) в 1922 г. писал: «Правительство наше борется не с Церковью, а с контрреволюционерами, с бессовестной церковной эксплуатацией темных масс»[16].

Смущает в книге С. В. Троицкого и его склонность защищать митрополита Сергия во всем, оправдывать все его поступки, даже отпадение в обновленческий раскол. Особенно интересно, что виновником ухода владыки Сергия к обновленцам Троицкий считает Патриарха Тихона[17].

Вполне естественно, что такая позиция автора привела к искажению фактов, содержащихся в книге. Профессор, например, говорит, что после издания «Декларации» «Церковь, как таковая, перестала быть объектом преследований», что оппозиция митрополиту Сергию не была многочисленной, а к моменту его избрания Патриархом «в епископате русской Церкви господствовало полное единодушие»[18]. По поводу Послания Патриарха Тихона к Церкви от 7 апреля 1925 г. Троицкий пишет, что оно подтверждено подписями 59 епископов[19], хотя эти подписи (их 60, не считая подписи митрополита Петра) относятся к другому документу, – Посланию Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского) о вступлении им в управление Русской Церковью[20], и так далее.