Алексей Добровольский - Государство- враг народа

Вообще, понятие «интернационализм» достаточно широкое и довольно-таки затасканное. Если понимать интернационализм в его правильном положительном значении дружбы, взаимоуважения и взаимопомощи равноправных народов, то в нём нет ничего «жидомасонского». Мы - интернационалисты в том смысле, что для нас нет «хохлов», «ляхов», «москалей», «фрицев», «чухонцев» и т.д. Все мы - близкородственные ветви единого общеиндоевропейского Родового Древа, дети братской семьи единой Северной Белой расы. Иные расы - не «низшие», каждая хороша по-своему.

Совсем другое дело, когда пресловутый светский либо евангельский интернационализм усиленно противопоставляется национальной самобытности, всему РОДНОМУ, КРОВНОМУ, ПОЧВЕННОМУ, когда уничтожение народов производится под видом их «добровольной» МЕЖРАСОВОЙ ассимиляции по принципу противоестественного, ведущего к дегенерации смешения кровей и культур под шаблон «среднего общечеловека» или, как у нас, среднего общероссиянина. Такой обезличивающий интернационализм лишь прикрывает известное расово-национальное стремление к мировому владычеству над безнациональным безродным сбором.

Но ни один народ не желает добровольно раствориться и исчезнуть в общероссиянском расово-этническом котле. Целенаправленно навязываемая нам ассимиляция может через каких-нибудь полвека превратить Русичей в такой же «вымерший» народ, как полабские славяне, поморяне, руяне, лютичи, бодричи и т.д.

Национальное самосознание народа - это то же самое, что чувство чести и достоинства у отдельного человека, его память. Потеря человеком памяти приводит к утрате самосознания, к исчезновению личности, а потеря исторической памяти народом ведёт к вырождению.

Национальность определяется не местом рождения, не языком, не религией, не страной, где вырос, воспитывался и жил человек, а исключительно кровью. Под кровью понимается психофизиологическое наследие расы.

Мы не приемлем двух крайностей: с одной стороны - попыток мерить чистоту крови вплоть до седьмого колена (чего не было даже в Третьем Рейхе), а с другой - стремления поголовно записывать в «русские» всех чубайсов и хакамад, проживающих в современной эрефии, лишь бы они говорили по-русски, пусть даже и картавили. По такой логике австралийского попугая, ругающегося по-русски, тоже можно причислить к сородичам. Однако, как верно попенял некогда Надежде Константиновне Иосиф Виссарионович: «Спать с Лениным - ещё не значит быть марксисткой».

Борьба с еврейской мафией будет успешна, если будет вестись Русичами в союзе со всеми коренными народами, приговорёнными этой мафией к рабству и исчезновению, в союзе с антисионистскими, антиглобалистскими силами разных почв и кровей во всем мире. Поэтому при поиске союзников нам следует обращать внимание не столько на родословную (пусть этим тешится так называемое дворянское собрание), сколько на дела и на идейное единство с Русским Освободительным Движением.

Надобно сказать, что национализм и национальный социализм - это различные понятия. Каждый национальный социалист является СОЦИАЛИСТОМ, но далеко не каждый националист является таковым. Есть национальности, которые на дух не переносят слово «социализм» в любых сочетаниях. Они считают, будто классовую борьбу придумал «сионист» Маркс, а советскую власть - Ленин с Троцким: для них все социалисты - «жидомасоны» и «сатанисты».

Один биологический национализм, не одухотворённый высокими идеалами Социальной Справедливости - ничто, призрак, пустозвонство. А вместе они - всё: ПРАВДА, ДОБРО, ВОЛЯ, МОЩЬ, КРАСОТА.

Голый национализм, хотя и прикрывающийся фиговым листком «общенациональных интересов», имеет вполне определённый классовый смысл: он всегда (сознательно или неосознанно) на стороне власть имущих, всегда буржуазен и реакционен. Важнейший вопрос социальной справедливости такие горе-националисты пытаются отодвинуть на второй план лозунгами «единства нации», «национальной солидарности», «надклассового национального единства» и т.п., действенными, однако, лишь в условиях внешней иноземной агрессии, но никчёмными и вредными в условиях нынешней эрефии, где всё возрастающее имущественное и правовое неравенство заведомо исключает всякую возможность «классового мира» между эксплуататорами и эксплуатируемыми.

Проповедь идеи единения всех русичей независимо от их социального положения, призывы брататься со всякими мироедами и дармоедами, лишь бы они были этническими русскими, только отвлекают ограбленных и измордованных работяг от борьбы за освобождение от капиталистического ига, сковывают их силы и вносят раскол в Движение Сопротивления.

Национализм таких заединщиков является, в конечном счёте, оправданием культа частной собственности, что в корне противоречит исконно-традиционным, СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ ПОСУТИ воззрениям нашего народа и его нравственным ценностям: нестяжательству, неприятию несправедливо нажитого богатства, отрицанию губительного всевластия денег. Хочешь не хочешь, но так называемый «национальный капитализм» является идеологией буржуев, новых «мещан во дворянстве», затуманивающей мозги простодушных бедняков. Играя на национальных чувствах, буржуазия использует националистические настроения в качестве орудия для достижения своих узкокорыстных целей, выдаёт устремления класса или определённой социальной группы за общенациональные интересы. Проповедь классового «примирения» есть утончённое средство подавления классового сознания трудящихся, заглушения классового антагонизма, классовой иерархии.

Граница между буржуазным национализмом и Русским Национальным Социализмом проходит по ответу на ключевые, жизненно-важные вопросы: о собственности на землю и недра, о собственности на крупные промышленные предприятия, о пересмотре итогов приватизации, об отношении к правящему режиму и к ПЛУТОКРАТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ КАК ТАКОВОЙ.

Русский Национальный Социализм должен основываться не на частной, и не на государственной, а на ОБЩЕСТВЕННОЙсобственности на средства производства. Право частной собственности не считается безусловно свещенным, ограничивается и ставится в зависимость от общественных интересов. Подобное воззрение на собственность имеет глубокие корни в нашей истории: оно произрастает из выстраданного народом убеждения, что единственным, всегда признаваемым и справедливым источником собственности может быть только ЧЕСТНЫЙ ТРУД. Именно такое сакрально-почвенное правосознание, освобождающее от губительной власти золота, было издревле присуще Руси; Руси Языческой, вечевой, общинной, артельной, сплочённой круговой порукой взаимопомощи.

В основе нашего социалистического мировоззрения лежит фундаментальное для исконно русской культуры (да и для других исконных культур) общинно-трудовое начало. Само понятие Социализма должно быть заново осмыслено. За ним скрывается нечто значительно большее, чем набор привычных рационалистически-«прогрессистских» Марксовых определений. Социализм (коммунизм), внутренне сопричастный Правде-Справедливости, существовал уже в каменном веке как традиционное общественное бытие. Человек по природе социальное существо, и всякие традиционное общество органично СОЦИАЛИСТИЧНО.

Самому естественному, самому совершенному общественному устройству соответствовала самая естественная, самая совершенная религия природопочитания. НРАВСТВЕННАЯ ПРАВДА СОЦИАЛИЗМА ИММАНЕНТНА ИЗНАЧАЛЬНОЙ ПЕРВОБЫТНОЙ РЕЛИГИИ.

Как Идею, Русский Национальный Социализм наследует традиционное для нашего народа понимание Социализма (коммунизма) как воплощения извечной человеческой мечты о вольной праведной жизни без господ и бар, как царства Правды на Земле.

Мечта эта пыталась осуществиться в ходе Социалистической Революции 17-го года и Гражданской войны в стихийных, подлинно народных анархических бунтах и восстаниях мужицкой Руси, направленных против властолюбии как белых, так и красных правителей. Но была задушена.

Русская Революция была не только социальным протестом, но и протестом внутренним, духовным, вызванным глубоким разочарованием в казённом православии. Она была проявлением безудержного, обуреваемого жаждой Свободы и Справедливости русского Языческого архетипа. Совместить Правду религиозной грёзы и правду действительности - вот мистическая суть русского богоборческого бунтарства; как народного, так и интеллигентского.

Когда в марте 1917 г. было отменено обязательное посещение нижними чинами (солдатами) церковных служб, то 90% перестали их посещать! «Переход в социализм и, значит, в атеизм совершился у мужиков, у солдат до того легко, точно в баню сходили и окатились новой водой», - язвительно но верно заметил В.Розанов в «Апокалипсисе нашего времени». Действительно, отмылись от тысячелетней грязи.