Петер Антес - Религии современности. История и вера

ОРИЕНТАЦИЯ В ДЕБРЯХ РЕЛИГИОЗНЫХ ТРАДИЦИЙ И ДВИЖЕНИЙ

Тот, кто хотел бы сориентироваться в дебрях религиозных традиций и движений, оказывается перед втройне сложной задачей. Первая трудность в проведении границы между религиозными и нерелигиозными (например, чисто политическими, социальными, исключительно идеологическими) движениями и традициями. Рядом с этим встает другая трудность — проложить в этой густой чаще такую просеку, в свете которой возможно сказать, какие именно из религиозных движений и традиций должны быть выделены и рассмотрены, и тем самым дать понять, какие из них, напротив, могут остаться в тени и не заслуживают внимания. Наконец, третья трудность связана с выработкой того метода, который позволит в общих чертах, крупными мазками дать срез и характеристику основных религиозных движений и традиций.

1. Первая из выше названных трудностей касается проблемы дефиниции самого понятия «религия». Нужно найти такое определение, которое ясно укажет на данный предмет и отграничит его от всего, что собственно религией не является. Научная мысль постоянно ищет такое определение, но никак не может его найти, и если принять во внимание в высшей степени разнообразный, гетерогенный материал, подлежащий такой дефиниции, станет ясно, что и в будущем нахождение такой формулы мало вероятно[10]. Следовательно, не остается ничего другого как только ограничиться донаучными, находящимися в обыденном словоупотреблении понятиями и включить в наше рассмотрение то, что по традиции обычно принято считать религией. О том, что такой эмпирический путь является не безупречным и не беспроблемным, свидетельствует такой пример, как конфуцианство, о котором полноправно можно говорить как о разновидности государственной философии. Однако конфуцианство можно рассматривать с достаточной мерой обоснованности и как традиционную китайскую религию, поскольку согласно старой и прочной традиции под «китайскими религиями» всегда имеется в виду трио, которое образуют буддизм, конфуцианство и таоизм. Когда дело касается современности, то отсутствие дефиниции — определения религии — создает особо сложные проблемы, ибо надо установить, является ли то или иное течение, например, «Scientology Church» («наукологическая церковь»), религией или нет. Этот вопрос вторгается даже в сферу права и законности, когда речь идет, например, о налогообложении доходов этой группы. И необходимо со всей определенностью сказать здесь, что религиоведение, как наука, не может более помочь. Прежний опыт и практика этой науки, позволявшие ей без четкой дефиниции что такое религия, всё же выделить из общей истории культуры и духовности религиозные движения, составляющие предмет её исследования, лишают её возможности по отношению к современным течениям достаточно обоснованно утверждать, относятся ли они к сфере религиоведения или нет, тем более некоторые из них, например, «сайентологи» сами называют себя представителями религии или церкви и тем самым претендуют на то, чтобы составлять предмет религиоведения.

2. Обозначенная выше проблематика ведет к следующей трудности, а именно к вопросу: какие религиозные традиции и движения должны быть включены в круг рассмотрения? Ясно, что при составлении книги о религиях современности в этот том не надо включать такие религии, которые более не имеют распространения, например, манихейство или религии древних египтян, греков и римлян. Следовательно, перечень религиозных традиций, имеющих за собой по крайней мере столетнюю давность и сохраняющихся до наших дней, включает следующие наименования: иудаизм, христианство, ислам, бахай, индуизм, сикхизм, зороастризм, буддизм, китайские религии и синтоизм. Порядок, в котором они перечислены, соответствует, в основном, времени их возникновения, а также учитывает их географическое распространение или происхождение в смысле принадлежности к определенному культурному ареалу. Если таким образом иудаизм, христианство, ислам и бахай так же органично входят в эту историкогеографическую концепцию классификации религий, как буддизм, китайские религии и синтоизм, то уже отчленение сикхизма от ислама, несмотря на его явную привязанность к индуизму, не является столь само собой разумеющимся и оставляет возможность выбора. Несколько изолированным при таком подходе остается зороастризм, хотя он, если иметь в виду его корни и историю его распространения, несомненно должен рассматриваться в ряду с монотеистическими религиями Ближнего Востока (иудаизмом, христианством и исламом) как важный элемент. А если вспомнить, что за исключением китайских религий и синтоизма все другие религии сегодня практически имеют распространение во всех частях Земного шара, станет ясно, что сама правомерность историко-географического подхода оказывается под вопросом. Впрочем и строго алфавитный порядок перечисления и рассмотрения религий, принятый в справочниках, имел бы в данном случае не больше смысла и был бы еще менее правомерен.

Историко-географический принцип выделения религий, как и перечисление их по алфавиту имеет, между прочим, один побочный эффект, который идеально соответствует той историко-религиозной системе, в какой мы пытаемся рассмотреть данные традиции, а именно становится очевидно, что христианство ни в каком смысле не стоит на первом месте, а должно быть рассмотрено в общем ряду с другими религиями человечества. Впрочем, это относится и к любой другой религиозной традиции. Что касается стиля очерков, то для всех религий нами выбрано описание с определенной дистанции — взгляд «со стороны»[11].

Само собой разумеется, что в очерки, посвященные религиозным традициям (иудаизму, христианству, исламу, бахай, индуизму, сикхизму, зороастризму, буддизму, китайским религиям и синтоизму) — традициям, которые по числу сторонников и последователей, по длительности их существования и ширине распространения на планете в большинстве своем относятся к величайшим среди современного человечества, а потому и называются мировыми религиями, — вошли далеко не все ныне существующие религиозные традиции и движения. Поэтому необходимо было ввести еще две рубрики, в которых рассматриваются весьма различные по происхождению, представлениям и распространению группы, а именно этнические религии и новые религии. Оба эти названия несовершенны, уязвимы, недостаточно точны и легко могут быть подвергнуты критике. Они взяты как условные обозначения за неимением лучшей альтернативы. К тому же к этим двум разделам не вполне приложим тот образец аналитического очерка, который положен в основу прежних разделов и предполагает хронологическое членение материала, исторический очерк, описание современных форм проявления (включая организационную структуру, построение вероучения, проблемы, вызванные процессом модернизации), а также выводы и краткую оценку возможного развития в будущем. Приходилось давать лишь общее тематическое описание там, где типологическое построение, индивидуальное рассмотрение и детальное изображение каждой группы оказывались бессмысленными и невозможными. В соответствии с этим оба последние раздела отличаются по содержанию от остальных, касаются иных регионов мира и временных этапов. Поэтому они расположены в конце и завершают обзор религий современности. Таким образом они дополняют общую картину многообразия проявления форм религиозности и как бы приглашают к дальнейшему углубленному изучению этой неисчерпаемо богатой области.

3. В самых кратких чертах надо сказать и о методе, позволяющем выделить крупным планом, основные исследуемые явления. Ответ на этот вопрос может показаться столь же простым, сколь и ошеломляющим: здесь решающее значение имеет оценка, позиция, точка зрения тех, кто пишет тот или иной раздел. И это вполне допустимо, поскольку данные в этих очерках оценки, поднятые проблемы и намеченные принципы решения вопросов остаются открытыми для критики, которая может решить, содержат ли они адекватные описания ситуации, что помогает анализу, или нет.

Как всегда, общее проявляется в частном, и дело здесь в том, что мир религий в высшей степени многогранен, богат различными оттенками и даже внутри одной религиозной традиции есть еще свое внутреннее многообразие, поскольку возникают различные её интерпретации и направления. Последствия этого многообразия ощутимы в повседневной политической жизни. Они затрагивают совместную жизнь людей и касаются сферы общей мировой этики.

Поскольку религии оказывают влияние на мысли, чувства и действия исповедующего их человека, их вызов, содержащееся в них «послание» составляет важный элемент основных этических норм человеческого общежития. Это религиозное «послание» находится в определенной взаимосвязи с тем, как люди формируют свое политическое, экономическое и социальное бытие. Оно важно также в системе взаимоотношений данного общества с внешним миром, с природой, с окружающей средой, с другими общинами и группами. Всё более становится очевидным, что жизнь отдельного человека и отдельной общины находится в зависимости от действий других людей и других общин, и эта зависимость простирается вплоть до условий самого существования. Отсюда следует необходимость мировой этики, которая только в том случае имеет шанс, если все придерживаются её принципов. Следовательно, позитивное сотрудничество людей, последователей всех религий, безусловно необходимо, но перед лицом многообразия религиозных позиций это представляется безнадежно рискованным предприятием.