Владимир Титов - Православие

Несмотря на то, что верования древних славян представляли собой довольно развитую религию, мы о ней знаем очень мало. Все исследователи в один голос жалуются на скудость и неполноту источников. Несколько случайных и разрозненных замечаний летописи, несколько историй о проделках бесов в Патерике, обличения язычества в сохранившихся церковных проповедях, записанные рассказы арабских путешественников, религиозные образы в «Слове о полку Игореве» — вот, пожалуй, и все, что сообщают письменные источники о религиозных верованиях древних славян. Значительно более подробные сведения о религии славян дают произведения народного фольклора, но и здесь исследователи сталкиваются с громадными трудностями, так как большинство литературных записей этих произведений сделано в XVIII–XIX вв. и крайне сложно определить, что в них восходит к IX–X вв., а что является позднейшим наслоением.

Тем не менее колоссальная работа, проделанная различными исследователями по сбору и анализу источников, позволяет нам в общих чертах восстановить религиозные верования славян в эпоху разложения первобытнообщинного и образования феодального общества.

В IX в. древнерусское государство занимало значительное пространство, на котором жили племена и этнические группы, стоявшие на разных ступенях развития. На северо-востоке граница этого государства соприкасалась с государством болгар (на Волге). На севере и северо-западе древнерусское государство доходило до Балтийского моря и простиралось до Белого моря. Южные его рубежи в отдельных местах шли по Черному морю, на западе его земли граничили с польскими землями.

Славянские племена, вошедшие в состав древнерусского государства в IX–X вв., в хозяйственной и общественной жизни не представляли собой единого целого. Автор Начальной летописи трижды говорит о расселении восточных славянских племен. В первый раз он говорит, что группа восточных славян: хорваты, белые, сербы и хоружане, потесненные врагом, двинулись на северо-восток, расселились по Днепру и назвались полянами; между Припятью и Двиною обосновались славяне, называвшиеся дреговичами; осевшие на Двине назвались по имени притока Двины реки Полоты полочанами; часть славян разместилась по берегам озера Ильмен и назвалась своим именем — славянами, это же племя основало Новгород; остальные славяне жили по Десне, Суме и Суле и назывались северянами. В другом месте летописец говорит, что у полян было свое княжество, у древлян — свое, у дреговичей — свое, у славян в Новгороде — свое, у полочан — свое. Далее летописец перечисляет славянские племена: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные впоследствии волынянами. В третьем месте, говоря о полянах и древлянах, летописец подтверждает, что они племени славянского, и добавляет к ним еще радимичей и вятичей, хорватов, дулебов и, наконец, угличей и тиверцев.

Из всех славянских племен летописец особо выделяет полян. «Поляне, — говорит летописец, — бо своих отец имут обычай кроток, тих и стыдлив, к родителем и к племени велико стыдение, и брачные обычаи творят. А Древляне живут своим образом звериным, живуще скотьски: убиваху друг друга, и ядят все нечисто, брак у них не бывает, умыкают бо уводы девицы жены собе. А Радимичи, и Вятичи, и Северяне един обычай имут: живут в лесах, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто, срамословие в них пред родители, и племени не стыдятся, и браци не бывают в них, но игрища меж селы их, и схожаются на игрища и на вся бесовьскаа плясаниа, и ту умыкают себе жены, с нею же кто съвещав прежде; имяхут же по две и по три жены. Аще кто умряше у них, и творяху тризну над ним, и по сем творяху кладу велику, и възложат на кладу мертвеца, и сожгут и, по сем собравше кости и вложат в судно мало, и поставляху на путех на столпе; се же творят Вятичи и до сего дни. Сии творят обычаи и Кривичи и прочий погании, не ведуще закона Божиа, но творяще сами себе закон».

Разумеется, это описание тенденциозно, оно вышло из-под пера монаха-христианина, который всячески стремится выделить племя полян, осевших по Днепру и игравших большую роль в формирующемся древнерусском государстве. Но есть в этом описании и рациональное ядро. Большинство исследователей склоняется к тому, что в общем различия в жизни славянских племен указаны здесь верно, хотя, быть может, и с некоторыми преувеличениями.

Яркое описание летописцем различий в образе жизни, в нравах и обычаях невольно наводит на мысль, что и религиозные верования разных славянских племен должны были бы различаться, что у одних племен должны преобладать земледельческие культы, у других — охотничьи. К сожалению, состояние источников не позволяет проделать такой анализ. Но как ни скудны имеющиеся сведения, мы все же можем выделить наиболее древние слои в религиозных верованиях славян.

Представления о том, что окружающая природа, неодушевленные предметы, животные, растения, явления природы живут такой же жизнью, как и человек, по-видимому, относятся к самым ранним в мировоззрении славян. Изменяя и преобразуя окружающий мир в соответствии со своими целями и потребностями, древний человек начал постепенно «переделывать» объекты природы в своем сознании. Крайне низкий уровень общественной практики приводил к тому, что, не зная основных свойств того или иного объекта, древний человек приписывал ему совсем не те качества, какие в действительности имел этот объект. Он стал наделять явления и предметы природы свойствами живого; ему казалось, например, что идти может не только человек или животное, но и дождь, снег, град, что дерево видит, как по лесу крадется охотник, и т. д Вначале в этих олицетворениях сил природы не было ничего религиозного: неправильное объяснение действительности не есть еще религия. Наделяя обычные явления и предметы природы необычными для них свойствами, человек не поклоняется ни этим явлениям, ни их свойствам. Он не видит в них ничего сверхъестественного, они для него такие же естественные, живые существа, как и другие люди. Мы встречаемся здесь как бы с переходной ступенью от образов народной фантазии к зачаткам религиозных представлений. И этот переходный этап отразился, закрепился и сохранил свои следы в славянском фольклоре, а также в литературных памятниках.

Такие представления об окружающей природе мы можем ясно увидеть в замечательном памятнике древнерусской литературы «Слово о полку Игореве». Несмотря на то, что это поэтическое произведение создано в эпоху, когда христианские верования заняли господствующее положение (XII в.), своими корнями оно уходит в традиции более древнего фольклора и в поэтических образах воспроизводит миросозерцание древних славян. В поэме природа изображена чувствующей и понимающей страдания русского народа. «И вроны тогда не граяли, и галки примолкли, и сороки не стрекотали, и поползни ползали только. Дятлы, носом долбя, путь к реке кажут». Природа помогает князю Игорю бежать из половецкого плена. Герои поэмы разговаривают с ветром, солнцем, реками, как с живыми существами, обращаются к ним с просьбами.

Исследователи древних славянских воззрений считают, что следы олицетворения природы остались также во многих произведениях фольклора: песнях, сказках. Н.М.Никольский писал, что в песнях, сказках, поверьях, ведущих свое начало из седой старины, окружающий мир изображается в виде живых существ, ничем не отличающихся от человека. Огни, живущие в крестьянских избах, встречаются и судачат друг с другом, наказывают пожаром непочтительных хозяев, но при этом щадят чужое добро, которое случайно оказывается на дворе. В белорусских поверьях рассказывается, что в далеком прошлом камни говорили, чувствовали, росли и размножались, как люди.

Сохранились в славянских верованиях и пережитки древнего фетишизма, когда обычным предметам приписывают чудодейственные, сверхъестественные свойства. Одним из наиболее древних фетишей был камень, наделявшийся особыми сверхъестественными свойствами, способностями быстро двигаться в том или ином направлении, наносить человеку увечье и в то же время служить ему. Почитание каменных фетишей было распространено у славян довольно широко. Следы этого первобытного фетишизма долгое время, удерживались даже в эпоху распространения христианства. В качестве примера можно привести белорусский культ «перуновых стрел», который, по мнению некоторых исследователей, восходит к существовавшему еще в XI в. почитанию «стрелок и топоров громних», случайно найденных каменных орудий, способных якобы лечить болезни, изгонять бесов. По-видимому, представления о связи этих орудий каменного века с богом Перуном появились позже. Первоначально наделялись сверхъестественными свойствами сами стрелки и топоры древнего человека. О фетишистских верованиях говорит и почитание двух больших камней на территории Червенского района (Белоруссия), которые в народе назывались Демьяном и Марьей. Считалось, что эти камни могли исцелять паралитиков, хромых, глухих. Окрестные жители приносили им в жертву телят, поросят, деньги, холст, лен. На берегу Ладожского озера в Коневецком монастыре наделялась сверхъестественными свойствами большая скала — «Конь-камень». Имеются сообщения, что вплоть до основания здесь в конце XIV в. монастыря местные крестьяне ежегодно приносили на этом месте в жертву лошадь. Христианское духовенство пыталось использовать поклонение каменным фетишам, связать их «чудодейственные» свойства с деятельностью того или иного святого. Но эта трактовка появилась значительно позже возникновения самого поклонения каменным фетишам, архаичность этого камнепочитания несомненна.