Барт Д. Эрман - Тайны Иисуса и Марии Магдалины

Однако не только действующие лица этого произведения, но и исторические фигуры, на которых строится сюжет, можно ассоциировать с добром или злом. Иисус и Мария Магдалина, конечно, положительные персонажи из прошлого. С другой стороны, архетипически плохой парень — римский император четвертого века Константин. Константину фактически вменяются в вину многие из болезней, которые начиная с его дней разъедают христианство. В соответствии с Лью Тибингом (и отчасти с Лэнгдоном), именно Константин навсегда изменил форму христианства, подчеркнув в нем главенство мужского начала, демонизировав женское, ложно приписав божественную сущность смертному пророку Иисусу и уничтожив более ранние евангелия, в которых прославлялась его человечность, в то время как канонические тексты представляли его божеством. Верно ли это изображение?

Точнее, мы узнаем от Тибинга, что Константин, оставаясь язычником всю свою жизнь, на самом деле так и не стал христианином; Константин просто использовал христианство в своих политических целях. Предположительно, он созвал Никейский собор в 325 году в попытке объединить христиан, вынудив их признать Иисуса Богом, а не человеком (до тех пор христиане воспринимали Иисуса как человека). А затем Константин создал Библию в ее нынешнем виде, Библию, из которой исключены все упоминания о священном женском начале и восславлено мужское, в которой человек Иисус объявляется божеством.

Насколько эти утверждения о Константине соответствуют исторической реальности и насколько они являются плодом фантазии, вымыслом, который развивается в этом произведении, но не имеет оснований в истории? Мы можем начать с вопроса о степени приверженности самого Константина христианству. Правда ли то, что он всю свою жизнь оставался язычником и так и не обратился в христианство?

Рассмотрим ключевой разговор между Софи и Лью Тибингом на эту тему:

— А я думала, Константин был христианином, — сказала Софи.

— Едва ли, — покачал головой Тибинг. — Он всю жизнь прожил язычником, и крестили его только на смертном одре, когда он был слишком слаб, чтобы протестовать. Через три столетия после распятия Иисуса Христа на кресте число его последователей неизмеримо возросло. Христиане воевали с язычниками, конфликт настолько разросся, что Риму угрожал раскол на два отдельных государства. Константин понимал, что надо как-то спасать ситуацию. И вот, в 325 году нашей эры он решил объединить Рим под знаменем одной религии. А именно — христианства.

Софи удивилась: Но что заставило императора-язычника выбрать государственной религией христианство?

Тибинг усмехнулся: Константин был весьма неплохим стратегом. Он понимал, что христианство находится на подъеме, и просто сделал ставку на фаворита (с. 280–281).

Историки не откажут этим утверждениям в некоторой справедливости, но в целом они скорее вымысел, чем факт. Сначала нужно рассмотреть путь развития христианства, который привел к знаменитому обращению Константина в веру.

Неверно утверждать, как это делает Тибинг, что «между христианами и язычниками начались распри, и конфликт достиг таких размеров, что грозил расколоть Рим надвое». Здесь явно преувеличена сила христианства до обращения Константина, и кажется, будто христиане были почти столь же многочисленны, как и язычники, и постоянно то наступали, то защищались. На деле все было совершенно иначе. Христиане до Константина в начале четвертого века составляли в империи ничтожное меньшинство и терпели гонения со стороны групп подавляющего большинства — язычников и их правительственных структур.

Для начала мне, наверное, следовало бы уточнить дефиниции. Язычники в данном контексте — термин не негативный. Он просто обозначает приверженцев распространенных на территории империи политеистических религий, то есть религий, почитающих многих богов. А поскольку каждый в этой империи, за исключением иудеев и христиан, почитал многих богов, этот термин объединяет подавляющее большинство населения.

Боги, которым поклонялись, были самые разнообразные. Были «великие боги», известные нам по греческой и римской мифологии, — например греческие Зевс, Арес и Афина или их римские аналоги Юпитер, Марс и Минерва. Но помимо них были божества местные и функциональные: боги-покровители, обитавшие в больших и малых городах по всей империи (разные боги в разных местах), семейные боги и боги домашнего очага, боги лесов, рек и полей, боги, выполнявшие разнообразные функции — обеспечивавшие хороший урожай, плодовитость скота, помощь женщинам в деторождении, здоровье, благополучие и мир, оказывавшие мелкие услуги тем, кто об этом попросит.

На протяжении этого периода Римской империи существовала тенденция к предпочтению одного бога, главенствующего над остальными, бога верховного. Известно, что сам Константин поклонялся «незримому солнечному богу» (лат. Sol Invictus) до и даже после того, как стал христианином. Иногда Константин (и другие), похоже, идентифицировал это божество с богом Аполлоном, который также ассоциировался с солнцем. Но, обратившись в христианство, Константин, по-видимому, решил, что это божество в действительности христианский Бог.

Так или иначе, в языческих культах империи процветало многобожие, и богам этим поклонялись как кому заблагорассудится. Это важно понять, для того чтобы вникнуть в суть взаимоотношений христиан и язычников, которые имеет в виду Лью Тибинг, говоря о том, что «между христианами и язычниками начались распри». На самом деле это не совсем так. Яростные нападки действительно имели место, но истории известно, что они были почти исключительно односторонними. Это языческое большинство боролось с христианским меньшинством, пытаясь истребить его.

В сущности, христианство с момента своего зарождения было гонимой религией[1]. Начало религии фактически положили страдания и казнь ее основателя, Иисуса. И после его смерти многих из его последователей постигла та же судьба. Иногда ранних христиан преследовали иудеи, поскольку, по многим представлениям иудеев, христиане богохульствовали, называя Иисуса мессией. Но со временем все большую роль в этих преследованиях стали играть римские язычники и их правительственные чиновники.

Причины, по которым язычники ненавидели христиан, были связаны с отношением язычников к своим богам. Боги обеспечивали им жизненные блага: здоровье, процветание, любовь, мир, плодородие и так далее. Они делали это просто в обмен на поклонение — жертвование животных или другой снеди по случаю и славословия в свою честь. Эти боги не соперничали друг с другом, требуя, чтобы религиозные обряды совершались только во имя того или иного из них. Все они были богами, и все заслуживали почитания. Что, однако, случалось, когда их переставали должным образом почитать? Они могли разгневаться, и тогда — только держись! Боги могли отомстить, наслав всяческие «природные» бедствия: чуму, голод, засуху, землетрясение. Когда такое случалось, простейшим объяснением было то, что боги покинули их. А причиной тому было недостаточное внимание к ним. А кто отказывался поклоняться богам должным образом? Христиане, которые утверждали, что Бог един, это Бог Иисуса, и поклоняться следует только Ему[2].

Когда бедствия обрушивались на города, столицы и целые области во втором и третьем столетиях от Рождества Христова, легко было поверить, что в этом виноваты христиане. Иногда это приводило к насилиям толпы по отношению к христианам. А когда такие волнения выходили из-под контроля, римским властям приходилось порой вмешиваться и оказывать официальное давление на христиан, с тем чтобы заставить их публично отречься от своей веры в христианского Бога и должным образом почитать богов языческих. Когда христиане отказывались, их наказывали, в том числе подвергая пыткам и казням.

Такова была реальная ситуация с христианами и язычниками в империи. Это не была, как утверждает Тибинг, борьба двух враждующих групп. Это было преследование языческим большинством христианского меньшинства. Как оказывается, гонения на христиан достигли апогея непосредственно перед появлением на сцене Константина. Его предшественником был император Диоклетиан, управлявший восточной частью империи, в то время как западная находилась под властью его соправителя Максимиана. Диоклетиан решил, что с христианами (которые в то время, по-видимому, составляли 5–8 процентов населения империи) необходимо покончить раз и навсегда. Поэтому в 303 году нашей эры он, при поддержке Максимиана, инициировал общеимперскую кампанию преследований (ранее, начиная с первого века, преследования, как правило, носили сугубо локальный характер). Было обнародовано несколько императорских указов, призывавших к сожжению христианских книг, разрушению христианских церквей, лишению христиан классовых привилегий и, наконец, разрешавших арест христианских священников. В 304 году еще один указ потребовал, чтобы все подданные Римской империи совершали жертвоприношения богам; неповиновение означало смерть или принудительные работы. Христиане, разумеется, не могли повиноваться, не изменив своей вере. Эти «великие гонения», как их назвали, продолжались, возобновляясь время от времени, около десятилетия.