Джозеф Телушкин - Еврейский мир

Хотя Сдом и Амора были печально знамениты своей жестокостью, Авраам стремится переубедить Б-га, когда он делится с ним Своим намерением разрушить эти города. Авраам спрашивает: «Может быть, есть пятьдесят праведников в этом городе?.. Неблагопристойно Тебе делать подобное, чтобы погубить праведного (вместе) с нечестивым… Неужели Судья всей земли не учинит правосудия?» (Брейшит, 18:25). Похоже, Авраам защищал и нечестивых: иначе бы он попросил пощадить только праведных. Но Авраам просит Б-га пощадить всех обитателей этих городов потому, что там может оказаться и несколько праведников. Это первый случай спора человека с Б-гом, открывающий длинную череду подобных споров, характерных для Библии и иудаизма в целом.

Сотни лет после Авраама псалмопевец с гневом и болью взывает к Б-гу: «Пробудись, почему спишь Ты, о Г-споди?.. Почему скрываешь Ты лицо Свое, забываешь бедность нашу и угнетенность нашу?» (Тегилим, 44:24–25; Хавакук, 1:2 и книга Иова, где пророки и праведники вопрошают Г-спода о путях Его). Стремление противостоять Всемогущему исходит из веры в то, что Б-г, как и люди, несет на Себе личную ответственность и заслуживает критики, когда не выполняет Своих обязательств. Авраам убеждает Б-га спасти Сдом и Амору, если в них найдется хотя бы 50 праведников. Б-г соглашается, после чего Авраам начинает «торговаться» с Ним, прося пощадить город, если там будет 45, 40, 30, 20 и, наконец, только 10 праведников. Б-г каждый раз соглашается на каждое предложение Авраама.

Только когда становится ясно, что, помимо семьи Лота, все население городов порочно, Б-г решается на их уничтожение. Несколько лет назад некоторые израильские предприниматели в сфере туризма предложили превратить современный город Сдом в туристическую «мекку», устроив тут казино, ночные клубы и даже стриптиз. Главный раввинат Израиля резко выступил против, предупредив, что ничто не помешает Б-гу разрушить город во второй раз. От плана пришлось отказаться.

Средоточие христианства — готовность Б-га во имя спасения человечества принести в жертву человека, который, по вере христиан, был Его сыном; ключевое событие для иудаизма — готовность Авраама во имя Б-га принести в жертву родного сына. Лишь в последний момент Б-г останавливает Авраама. Об этом часто забывают, потому что Акедат Ицхак обычно переводится как «жертвоприношение Ицхака», а не дословно, как «связывание Ицхака».

Между тем смысл всей этой истории в том, что человеческого жертвоприношения Б-г не хочет. Ицхак родился, когда Аврааму исполнялось сто лет, а Саре было девяносто. Б-г уверяет Авраама, что в Ицхаке «наречется род тебе» через его потомков; но вдруг без всяких объяснений велит Аврааму привести Ицхака на гору Мория и принести его в жертву. Авраам спорил с Б-гом, когда Он сообщил о Своих намерениях уничтожить Сдом и Амору (см. гл. 7), здесь он покорно принимает повеление Б-га. На утро следующего дня Авраам отправляется в трехдневный путь. На горе он строит жертвенник, привязывает к нему Ицхака и поднимает нож, чтобы убить сына. Но вдруг ангел Г-спода обращается к нему: «Авраам! Авраам!.. Не заноси руки твоей на отрока и не делай ему ничего». Лаконичный библейский рассказ оставляет читателя с трудной дилеммой. Иудаизм рассматривает Авраама как самого первого еврея и идеал праведника. Однако если любой современный еврей услышит об отце, который собирается принести своего сына в жертву Б-гу по Его просьбе, то позаботится, чтобы такой человек был отправлен в сумасшедший дом. Как же в таком случае относиться к Аврааму, чьи действия выглядят для нас аморальными и безумными? Эта проблема, конечно, скорее надуманная, чем реальная.

Если сегодня мы считаем жертвоприношение ребенка, мягко говоря, аморальным, то именно потому, что это запрещено Библией, а не потому, что это самоочевидно.

Тысячелетиями в самых разных обществах по всему миру практиковались человеческие жертвоприношения (обычно чтобы завоевать расположение богов и гарантировать обильный урожай). Столетия после Авраама царь Моава, придя в отчаяние от невозможности предотвратить победу израильтян, взял «сына своего первенца, который должен был стать царем после него, и принес его во всесожжение» (Млахим II, 3:27). И когда Б-г потребовал принести в жертву Ицхака, Авраам был, вероятно, больше удручен, чем удивлен — ведь ему неоткуда было в то время узнать, что людям не следует приносить в жертву своих детей; и конечно, он слышал, что его соседи так делают. Новым в этой истории поэтому было не то, о чем Б-г попросил вначале, а то, что Он заявил в конце о своем нежелании человеческих жертв. Таким образом, Авраам достоин хвалы за то, что не отказался принести Б-гу в жертву самое для себя ценное; однако, как совершенно очевидно из текста, не нужно буквально следовать ему. Эта история проникла в западное сознание под неточным названием «жертвоприношение Ицхака».

Самой знаменитой работой из написанных на эту тему стал «Страх и трепет» протестантского теолога XIX в. Серена Кьеркегора. Кьеркегор любил молодую женщину по имени Регина Олсен, но опасался, что их брак будет отвлекать его от служения Б-гу, и разорвал помолвку. Почти сразу после этого Кьеркегор и написал свою работу.

Не нужно особой прозорливости, чтобы увидеть, что Кьеркегор принес свою собственную жертву в виде Регины, подражая жертвоприношению Авраама. Но сколь бы блестящим ни было в описании Кьеркегором душевных мук Авраама за время трехдневного — показавшегося бесконечным — путешествия к горе Мория, «Страх и трепет» почти игнорирует кульминацию этой истории. Мартин Бубер верно заметил, что Кьеркегор «возвышенно, но неправильно понимает Б-га… Б-г хочет, чтобы мы пришли к Нему с помощью Регины, которую он создал, а не посредством отказа от нее».

Отказ Б-га от жертвы Ицхака — по сути, первое известное в истории осуждение человеческих жертвоприношений. В этой истории бросается в глаза и отсутствие матери Ицхака, Сары. Что чувствовала она, когда Авраам повел их сына на жертву? Знала ли она об этом? А может, Авраам ушел из дома, не сказав, куда идет? Какой была реакция Сары, когда муж и сын вернулись и Авраам рассказал, что произошло? В Библии есть только слабый намек на то, что Сара была вне себя. Когда Авраам спустился с горы вместе с Ицхаком (можно догадываться о состоянии его рассудка в этот момент), они отправились в Беер-Шеву, «и жил Авраам в Беер-Шеве» (Брейшит, 22:19), а семью стихами ниже читаем, что «Сара умерла в Кирьят-Арбе» и пришел Авраам (по-видимому, из Беер-Шевы) «скорбеть по Саре и оплакивать ее» (23:2). Возможно, когда Сара узнала, что именно сделал ее муж, она решила жить отдельно от него?

Понятие акеда стало в еврейской жизни очень важным: оно символизирует готовность евреев, если необходимо во имя Б-га, приносить в жертву свою семью и собственную жизнь. Средневековые евреи иногда убивали детей, жен и самих себя, чтобы избежать крещения (см. «Крестоносцы»), и считали себя поступающими по примеру Авраама. В отличие от него они, к сожалению, были вынуждены идти на жертвоприношение до конца.

Один из самых проблематичных с моральной стороны эпизодов Торы — обман Яаковом своего слепого отца Ицхака. Ицхак больше любил старшего, Эсава, первым из двух близнецов-братьев вышедшего из чрева матери. Жена Ицхака, Ривка, больше любила младшего, Яакова. Однажды она услышала, как Ицхак велел Эсаву пойти на охоту и приготовить ему мясо, а он за это даст сыну особое благословение: считалось, что сын, первым получивший благословение отца, станет его преемником. Как только Эсав ушел из дома, Ривка зарезала и приготовила козленка, послав Яакова с этим кушаньем в комнату отца. Чтобы руки Яакова напоминали волосатые руки его брата, мать надела на них шкуру козленка. Ицхак был удивлен быстротой возвращения сына с охоты и спросил, неужели действительно перед ним Эсав. Яаков ответил утвердительно. Все еще не веря, Ицхак просит сына подойти и ощупал его кожу, сказав: «Голос — голос Яакова, а руки — это руки Эсава». Утвердившись наконец, что перед ним Эсав, Ицхак дает Яакову благословение, предназначавшееся его брату Эсаву.

Чуть позже возвращается Эсав, неся отцу вкусную еду. Но на долю Эсава теперь осталось куда менее важное благословение. Он приходит в ярость и замышляет убить Яакова. Ривка немедленно отсылает любимого сына в дом своего брата Лавана. Наиболее головоломный аспект данной истории — уверенность Ицхака в своем бессилии отнять благословение у Яакова и вернуть его Эсаву. В Торе не объясняется, почему благословение, полученное обманным путем, не может быть возвращено «законному владельцу».

А если бы благословение заполучил кто-нибудь из слуг Ицхака, а не Яаков? Отказ Ицхака отобрать благословение вместе с добрыми пожеланиями, которые он высказал Яакову перед его отъездом, оставляет впечатление, что он каким-то образом все же признавал превосходство Яакова и его большую пригодность для продолжения родовой веры и традиций. Следует отметить, что Яаков имел все основания притязать на благословение.