А. Булгаков - «Святая инквизиция» в России до 1917 года

Изуверские религиозные проявления были — у скопцов, например, но, во–первых, оскопление они совершали над самими собой, а во–вторых, они не рассматриваются в нашем исследовании, потому что не являются представителями христианского рационализма, так что иеромонах Алексий их не имел в виду, говоря о штундистах.

Тон священника А. Ушинского, написавшего работу «О причинах появления рационалистического учения штунды», более спокойный. Предпочитая доверять своим глазам, он много ездит по украинским селам, по немецким колониям, беседует с людьми простыми и немецкими пасторами. Он корректен в своих обобщениях; не навязывая своего мнения, он все же показывает, что русская штунда обязана немцам только своим названием да в некоторой степени, если не впадать в преувеличение, евангельскому наставлению пасторов.

Вот актовая академическая речь священника Ф. Титова «О современном состоянии русского сектантства». Судя по названию его доклада, его не упрекнуть в снисходительности к сектантам. Дело доходит даже до казуса: будучи хорошо осведомленным о решениях и предписаниях предшествующих трех миссионерских съездов, рекомендовавших усилить репрессивные меры против уклонившихся от православия, Ф. Титов уверяет, что эти «ограничительные меры не насильственные, ибо вызваны необходимостью, вызваны самими теми, по отношению к кому они изданы» [21]. Если бы Гоголь в свое время не написал про унтер–офицерскую вдову, которая сама себя высекла, то приведенная выше фраза была бы оригинальна и воспринималась бы как черный юмор. Впрочем, священник Титов не собирался смеяться; его речь была соискательской, и он надеялся получить ученую степень.

Как бы там ни было, нельзя не воздать должное его смелости, когда он позволил себе так высказаться о причинах сектантства:

«Итак, вот, по нашему мнению, первая и славнейшая причина происхождения русского сектантства: отсутствие точных, правильных, ясных понятий и познаний о своей вере у русских людей (у православных. — А.Б.), у которых пробуждалось и пробуждается желание отдать себе отчет в том, во что он верует, истинна ли вера его, и каким путем можно достичь спасения? Незнание основных истин христианско–православной веры, неподготовленность русского человека к суждению о предметах веры, вместе с отсутствием надежных руководителей в этом отношении, лежит в основании большинства сектантских движений русского народа в качестве главной положительной причины» [22].

Не желая того, священник Титов дает повод для крамольных размышлений, что же у нас на Руси было к концу XIX века: все еще продолжающееся язычество или претензии на христианство? — «Потребовалось бы много времени для того, чтобы выяснить исторические обстоятельства и условия, благодаря которым русский народ в простой своей массе долго после принятия христианства оставался, а в некоторых местах даже и теперь еще остается без точного, правильного и ясного знания своей веры. Но это — несомненная, хотя и прискорбная истина» [23]. Речь священника была издана отдельной книжкой.

Священник А. Введенский приводит в своей небольшой книжке «Виновато ли духовенство в происхождении и развитии русского сектантства?» донесение прокурора Одесской судебной Палаты вице–директору Департамента Министерства юстиции:

«Можно смело сказать, что ответственность за существование у нас столь многочисленных ересей и расколов должна быть всецело отнесена к равнодушию представителей православного духовенства в исполнении самой существенной их обязанности — быть проповедниками основ христианской веры, а не простым совершителем богослужения по обрядам Православной Церкви» [24].

Еще донесение: исправник Александрийского уезда — Херсонскому губернатору:

«Даже поверхностный взгляд достаточно убеждает, что неудовлетворительное нравственное состояние сельского духовенства, своей жизнью подающего народу пример разлагаемости, толкает население в штундизм… Безобразная жизнь, оргии, вымогательства за требы, неумение вести себя в крестьянской среде согласно своему сану.., — вот причины, по которым народ льнет к учению штундизма» [25].

Правда, отвлекаясь и забывая то, что сам же цитировал, А. Введенский считает, что во всех пороках виновата интеллигенция:

«И в самом деле, кто заменит собою духовенство в деле духовного руководительства народом? — Просвещенные классы общества, т.е. помещики, чиновники и вообще так называемый интеллигентный класс. Теперь спросим, что внесла интеллигенция в жизнь православного русского народа? Ответ ясен: индифферентизм в области веры» [26].

Преосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский, выступая на собрании Санкт–Петербургского братства Пресвятой Богородицы, умилялся религиозному народному невежеству:

«Его (народа. — А.Б.) образование имело характер церковности, заимствованной от греческой церкви. Он учился по книгам Св. Писания, по тяжелым славянским переводам греческих отеческих творений и не менее тяжелым произведениям отечественной письменности. За немногим исключением, он не усвоил, как должно, высокого учения своей церкви, но крепко устоялся в церковной практике» [27].

Архипастырю отрадно сознавать, что невежественный в вере народ знает обряды. Но преосвященный признает, что так называемое сектантство — удел не только темных, необразованных народных масс. Для докладчика сектантское зло — оно и в образованном обществе зло. Разумеется, архиепископ знает, как его искоренить:

«Для прекращения этого зла нужно нашему просвещенному обществу прежде всего отрешиться от двух ложных понятий — о свободе совести и всепрощающей любви» [28].

Среди писавших в то время о сектантстве были и миссионеры (разумеется, православные). Здесь инакомыслие в вопросах христианской веры не допускалось. Собственно, в ряды миссионеров и шли наиболее рьяные ортодоксы вроде известных В. Скворцова, И. Айвазова, Л. Кунцевича. Последний, пожалуй, выразил общую точку зрения своих соратников, призывая на миссионерском съезде в г. Воронеже в 1913 г., чтобы «секты не были терпимы государством (курсив мой. — А.Б.), что «долг правительства — бороться с сектантством» [29]. Обратим внимание на дату. Как увидим позднее, даже после всех манифестов и деклараций о даровании свобод и о веротерпимости нетерпимость была не только в призывах.

Совершенно неожиданно встретилось лишь однажды благосклонное отношение к так называемым сектантам. Священник–миссионер М. Чельцов слушал какой–то доклад, где коренной причиной русского сектантства считались темнота и невежество народа. Этот миссионер возразил:

«Не темнота влечет христиан в секты, а склонность к религиозному критицизму и, следовательно, относительная просвещенность. С другой стороны, не порочность, не нравственная дряблость, а искание людьми Христовой правды и жизни…» [30].

Как мы сказали ранее, православных авторов, писавших на тему о сектантстве, было много. Общий их лейтмотив — это заведомое отвержение сектантов, причем всех без исключения: крайне мистических, изуверских или рационально–демократических. Всё, что не есть православие по своей форме, должно быть искоренено. Хотя в рассуждениях о причинах возникновения нового религиозного явления некоторые авторы позволяли себе критические интонации по отношению к Церкви, служителями которой они были сами.

Теперь обратимся к авторам светским. В. И. Ясевич–Бородаевская, юрист по образованию, написала весьма серьезную книгу «Борьба за веру». Она прослеживает историю сектантства в свете законодательства, отмечая, что это законодательство фактически не давало сектантам права на существование. Она не бесстрастный исследователь: подробные извлечения из соответствующего закона или указа она сопровождает сообщениями и личными свидетельствами, показывая, к какому дикому произволу приводит религиозная нетерпимость, осененная санкциями законов. Вдаваясь иногда в богословские рассуждения, она не всегда права, но зато четко видна ее благородная гражданская позиция: она понимает, где должно говорить языком права. В разделах, касающихся религиозного законодательства, мы не раз будем обращаться к ее компетентному мнению.

Публицист А. С. Пругавин, написавший ряд работ, в частности «Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством», «Религиозные отщепенцы», «Значение сектантства в русской народной жизни», «О необходимости и способах всестороннего изучения русского сектантства», «Вне закона», подходит к изучаемой проблеме с разных сторон. Его интересуют правовые, экономические, бытовые аспекты бурного развития нового христианского движения. Он показывает, как русский простолюдин, экономически закрепощенный, искал выхода из своей вечной нужды и порою находил его весьма своеобразно. Если крестьянин видел, что все культовые потребности (крестины, бракосочетания, погребения) можно у штундистов совершать без денег, то он, естественно, мог перейти к ним — и как осудить такого человека?