Роберт Силверберг - В ожидании землетрясения

Роберт Силверберг. В ожидании землетрясения.

Robert Silverberg. Waiting for the Earthquake (1981)

Морисси мог бы эвакуироваться на Землю, как и все остальные… но он предпочел остаться, чтобы погибнуть.

До катастрофы, которая должна была разрушить планету, оставалось два месяца, три недели, два дня и примерно три часа, когда Морисси впервые почувствовал сомнение, что оно вообще когда-нибудь произойдет. Он как раз прогуливался по берегу Кольцевого Океана в пяти-шести километрах от дома и, обернувшись к приятелю, старому фэксу по имени Дайнув, то ли в шутку, то ли всерьез спросил:

– А что, если землетрясения не будет?

– Еще как будет, – бесстрастно ответил абориген. Его спокойствие, переходящее порой в холодность, было результатом различных превратностей в долгой истории развития фэксов. Это был небольшого росточка, аккуратный и плотный субъект, покрытый коротким и густым лоснящимся голубым мехом, и если он чем и был озабочен, так только первыми симптомами климакса.

– А что, если прогнозы не подтвердятся? – настаивал Морисси.

Фэкс поднялся на задние ноги – единственную пару, которая у него осталась, и сказал:

– Ты бы лучше покрыл чем-нибудь голову, друг Морисси, а то еще удар получишь. Солнце сейчас очень активно.

– Может, скажешь еще, что я уже сдвинулся?

– Ты, по-моему, не в себе – вот что я скажу.

Морисси рассеянно кивнул. Он отвел взгляд и, сузив глаза, пристально посмотрел на закат, окрасивший океан в красно-кровавый цвет, словно пытаясь разглядеть за изгибом линии горизонта бело-матовые берега Дальнего. Примерно в полукилометре от берега он заметил на океанской поверхности неровные сверкающие пятна яркой зелени – отражающиеся гроздья воздушных шаров. А высоко над этими ослепительно сверкающими пятнами повисли в воздухе, не снижаясь, сияющие шарообразные существа, покачивающиеся в сарабанде брачного танца. Этим землетрясение вообще не страшно. Когда поверхность Медеи начнет гнуть и ломать, они будут безмятежно плыть в вышине, погруженные в свои трансцендентальные думы и безразличные ко всему.

А может, землетрясения не будет, сказал себе Морисси.

Эта мысль забавляла его. Всю свою жизнь он ждал какого-нибудь апокалиптического события, которое бы положило конец тысячелетней оккупации Медеи человеком. И вот теперь, когда событие это было не за горами, он находил дикое, извращенное удовольствие в том, чтобы отрицать надвигающуюся опасность. Землетрясения не будет! Землетрясения не будет!

Жизнь продолжается, продолжается, продолжается! По коже Морисси пробежал приятный холодок, возникло странное ощущение, как будто он оторвался от земли.

Он представил себе, как посылает радостную весть тем, кто покинул этот обреченный мир. Возвращайтесь, все хорошо, ничего не случилось.

Возвращайтесь на Медею! Он уже видел, как в лучах заходящего солнца целый флот больших блестящих воздушных судов поворачивает и устремляется обратно, двигаясь в пустоте, как стая огромных дельфинов, сверкающих в пурпуре неба, словно спицы, как они сотнями приземляются, чтобы высадить белых обитателей Чонга, Энрике и Пеллусидара, Порт-Медеи и Мадагозара. И вот толпы людей снова текут на материк – слезы, объятия, хриплый смех, старые друзья встречаются вновь, города снова оживают. Морисси била дрожь.

Чтобы унять ее, он закрыл глаза и крепко обхватил себя руками. Его фантазия стала галлюцинацией. У него кружилась голова, его кожа огрубевшая от ультрафиолетовых излучений близнецов-солнц, стала горячей и влажной.

Все домой, все домой! Землетрясение отменено!

Насладившись выдумкой, он отбросил ее, и она сразу стала терять свои яркие краски.

– Осталось около трех месяцев, – сказал он фэксу. – А потом в Медее все начнет рушиться. Ты так спокоен, Дайнув. Почему?

– А почему бы и нет?

– Неужели это тебя не трогает?

– А то тебя трогает!

– Я люблю это место, – сказал Морисси. – Я не выдержу, когда на моих глазах все станет превращаться в руины.

– Возвращался бы тогда домой, на Землю вместе со всеми.

– Домой? Мой дом здесь. В моем теле гены Медеи. Мы прожили здесь тысячу лет. На Медее родились мои прадеды и их прадеды тоже.

– Ты не один такой, тем не менее, когда подошло время, все отправились домой. А ты почему остался?

Морисси молчал, разглядывая какую-то симпатичную зверушку. И вдруг, хохотнув, ответил:

– Да потому же, что и ты. Тебе ведь тоже на все наплевать! Для чего-то мы оба созданы, верно? О Земле я не знаю ровным счетом ничего. Это не мой мир. Мне уже слишком поздно что-либо там начинать. А вот ты? Ты ведь при последнем издыхании. Маток у тебя больше нет, да и мужская сила ушла, все в тебе уже перегорело. О чем теперь беспокоиться, Дайнув? – Морисси хмыкнул. – Как говорится, два сапога пара. Это мы с тобой. Две старые развалины, ожидающие конца.

Фэкс испытующе посмотрел на него странно блеснувшими недоверием глазами и перевел взгляд по направлению к мысу метрах примерно в трехстах от них, на песчаное возвышение, густо поросшее низкорослым желтолистым кустарником. На самой верхушке мыса, заметно выделяясь на фоне пылающего неба, виднелась парочка фэксов. У самки было шесть ног. Позади, крепко ухватившись и уже собираясь на нее взобраться, стоял двуногий самец. Даже на таком расстоянии Морисси мог видеть его неистовые, почти отчаянные движения.

– Что они делают? – спросил Дайнув.

– Спариваются, – пожал плечами Морисси.

– А когда она теперь принесет потомство?

– Через три с лишним месяца.

– Вот выродки! Их что, приговорили к этому? Зачем им потомство, если скоро всем конец!

– Но они же не могут не…

Дайнув поднял руку, прекращая спор.

– На этот вопрос отвечать не обязательно. По крайней мере, до тех пор, пока ты не начнешь понимать, что к чему. Договорились?

– А я и не…

– Ты все понял. Прекрасно понял, – фэкс одарил его улыбкой. Наша прогулка затянулась. Давай я провожу тебя домой.

Они свернули с серповидного пляжа и направились у берегу. Проворно вскарабкавшись по тропе на вершину утеса, они, уже не торопясь, пошли по дороге мимо брошенных дачных домиков туда, где находился дом Морисси.

Когда-то это место называлось Дюны-под-Арго и обитала здесь шумная прибрежная община, но как же давно это было! Морисси предпочел бы сейчас жить где-нибудь на природе, где рука человеческая не успела испортить ландшафт, но рисковать не хотелось, – Медея даже после десяти веков колонизации продолжала оставаться миром внезапных опасностей. Некоторые места так и не удалось покорить. Оставшись после эвакуации один, Морисси поневоле держался ближе к поселкам, где имелись продуктовые и прочие лавки. О красоте пейзажа лучше было не думать.

Дикая природа быстро и самостоятельно восстанавливалась, особенно теперь, когда тех, кто с нею боролся, больше не стало. Когда-то это влажное тропическое побережье кишело разными видами чудовищ. Одни из них подверглись систематическому истреблению, другие, не вынесшие миазмов человеческой цивилизации, куда-то исчезли. Но теперь они начали возвращаться. Около месяца назад Морисси вдруг увидел рыбу-сапера гигантское черночешуйчатое трубчатое существо, отчаянными ударами изогнутых плавников выбиравшееся на сушу; вонзая в песок свои огромные ужасные клыки, оно передвигалось по берегу чуть ли не разгрызая его.

Предполагалось, что эти монстры уже вымерли. И вот одно из них фантастическими усилиями прорыло себе дорогу на пляже, пряча в голубоватом песке двадцать метров своего тулова, из которого через несколько часов выбрались сотни малышей размером с руку Морисси и ринулось к пене прибоя, извиваясь, с дьявольской энергией. Море снова становилось морем чудищ. Но Морисси это не пугало: плавание он давно уже бросил.

Вот уже два года он одиноко жил рядом с Кольцевым Океаном в небольшом, построенном по чертежу старого Аркана домике с почти плоской крышей в виде крыла. Такая конструкция помогала крыше выдерживать ураганные ветры Медеи. В те дни, когда Морисси еще был женат и работал геофизиком, нанося на карты линии сдвигов, он, Надя, Поль и Даниэль имели в пригороде Чонга на Северном Мысу дом с видом на Большие Каскады, а сюда приезжали только зимой. Но Надя ушла ради космических гармоний с безмятежными, благородными, непостижимыми воздушными шарами; Даниэля схватили во время двойной вспышки в Жарком, и он больше не вернулся, а Поль, крепкий старый Поль, которому все было нипочем, вдруг запаниковал, вообразил, что до землетрясения осталось всего десять дней, и между Днем Тьмы и Днем Сумерек рождественской недели сел на корабль, отправлявшийся на Землю. Все это произошло за какие-то четыре месяца, после чего прохладный воздух Северного Мыса потерял для Морисси былую притягательность. Вот почему он перебрался к Дюнам-под-Арго – решил доживать в тепле влажных тропиков. Он взял с собой персональные кубы Поля, Нади и Даниэля, но поскольку просматривать их оказалось для него делом мучительным, он уже давным-давно ни с кем, кроме Дайнува, не разговаривал.