Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II

Итак, в итоге мы получаем, что наш дарвинист, вроде бы, ни в чём нам не соврал. Приведенная им статья действительно является, пусть и не совсем уж строгим, но весьма убедительным примером именно эволюционных морфологических изменений, причем именно под действием естественного отбора – в качестве наиболее вероятной (или даже практически очевидной) причины.

Правда, автор обсуждаемой статьи получил еще и дополнительный результат – что форма раковин изменилась подозрительно быстро. Ведь 100 прошедших лет – это для улиток данного вида – всего примерно 50 сменившихся поколений.[4] Более того, промежуточная форма раковины была установлена уже у улиток, собранных в 1915 году (Seeley, 1986). Получается, что переход от исходной формы к промежуточной вообще произошел менее чем за 9 поколений. В рамках представлений об эволюции в ходе естественного отбора, такая скорость изменений получается чрезвычайно высокой. Для того чтобы подобная скорость эволюции оказалась возможной именно по механизму естественного отбора, общая выживаемость раковин с «толстой» морфологией должна превышать выживаемость раковин с «тонкой» морфологией в три-четыре раза. Это, конечно, очень много. Тем не менее, чисто теоретически, разница в общей приспособленности 300–400 %, в принципе, возможна. И поскольку автор работы верит в свой естественный отбор, то он делает вывод – значит, естественный отбор способен работать даже так стремительно.

Ну что же, теперь нам осталось почитать еще и другие, более поздние статьи на эту тему, и посмотреть, насколько подтвердились выводы, сделанные исследователем в 1986 году.

Но сначала давайте познакомимся поближе с самим героем нашего «эволюционного подвига» – с улиткой Littorina obtusata.

И вот тут мы узнаём, что форма раковины этой улитки чрезвычайно сильно варьирует от популяции к популяции.

То есть, данный вид улиток демонстрирует очень большую внутривидовую изменчивость именно по форме раковины (Рис. 2):

https://goo.gl/6vAe2I

Рисунок 2. География и внутривидовая изменчивость улитки Littorina obtusata.[5]

Не правда ли, на фоне подобного морфологического разнообразия размера, цвета и формы раковин одного и того же биологического вида Littorina obtusata, требование нашего дарвиниста признать именно эволюцию данного вида – начинает выглядеть весьма поспешным, или даже можно сказать, маниакальным. Становится понятно, что отмеченные в рассмотренной выше статье изменения формы раковины (случившиеся в одной из частей ареала обитания этого вида) – вряд ли вышли за границы внутривидовой изменчивости, уже известной для этого вида и прежде.

Получается, что мы попросили (у нашего дарвиниста) пример, иллюстрирующий эволюционные морфологические изменения биологического вида. А в ответ получили очередной пример «эволюции»… из «стройной» улитки Littorina obtusata в более «толстую» улитку Littorina obtusata. Причем заранее известно, что такие «толстяки» внутри рамок этого биологического вида встречались и раньше, в других местах обитания этого вида (см. например, форму раковин «английских» улиток на рисунке 2).

То есть (сократив все лишние слова) мы получили пример «эволюции» Littorina obtusata в Littorina obtusata.

Таким образом, верующие дарвинисты (практически всегда) демонстрируют крайнюю небрежность по отношению к аргументам своих оппонентов. Или же это не небрежность, а сознательная подтасовка – когда Вы ясно пишете о примерах морфологической эволюции именно видового уровня… а взамен получаете эволюцию какого-нибудь самца гуппи из одной популяции… в самца гуппи, известного по другой популяции.

Собственно, на этом можно было бы и закончить. Но оказывается, самое интересное ожидает нас впереди, в ходе дальнейшего ознакомления с этой замечательной улиткой.

Дальше мы узнаём, что изменение формы раковины – это, на самом деле, вообще не эволюционные изменения, а модификационные (т. е. приобретаемые в течение жизни). Оказывается, улитка данного вида (L. obtusata) просто соответствующим образом изменяет форму раковины (в ходе собственного роста), если в воде присутствуют химические «следы» крабов. Или не изменяет (форму раковины), если химические следы крабов в воде отсутствуют. Другими словами, улитка точно так же меняет форму своей раковины в ответ на химические следы присутствия крабов, как человек наращивает себе мышечную массу в ответ на физическую нагрузку.

Это классический пример пластичности (модификационной изменчивости). Когда организм в течение жизни изменяется под действием тех или иных факторов окружающей среды. Данный эффект (пластичность особи) в рамках конкретно дарвинизма – не имеет никакого отношения к какой бы то ни было эволюции.

То есть дело было, видимо, так. Вначале (в далеких восьмидесятых годах) исследователь зафиксировал интересное явление – изменение формы раковин за 100 лет.

Этот исследователь предположил, что в таком изменении раковин «повинна» именно эволюция под действием естественного отбора.

Затем другие заинтересовавшиеся биологи провели специальные исследования… и выявили интересный морфо-физиологический эффект. Оказывается, форма раковин улиток пластично изменяется в зависимости от присутствия или отсутствия химических следов крабов в воде. А вовсе не в результате какой-то там «эволюции».

Например, автор работы (Edgel, 2008) проводил исследование именно с Littorina obtusata. К моменту проведения этого исследования было уже известно, что «потолстение» улиток – результат пластичности. И в данном исследовании выяснялось, различается ли величина этого эффекта у представителей британских популяций этих улиток в сравнении с их американскими «коллегами». Исследователь вырастил британских и американских улиток в присутствии и в отсутствии химических следов хищников. И вот что получил:

…После четырех месяцев, «следы опасности» вызвали адаптивные изменения в индивидуальной форме раковин – от тонких к толстым стенкам раковин.

Вот еще одно исследование, посвященное изучению (некоторых аспектов) эффекта пластичности у этого же вида Littorina obtusata (Trussell & Nicklin, 2002). Авторы исследования пишут в резюме:

…Химические «следы опасности» сразу от обеих реплик – и от крабов и от поврежденных остатков (других) улиток вызвали самое большое увеличение толщины раковины, тогда как подвергание только «следам опасности» от крабов вызвало промежуточные уровни утолщения…

Вывод, который следует из всей этой информации, возможен только один – ни о каком строгом доказательстве эволюции американских улиток (да еще и в результате естественного отбора) здесь не может быть и речи. Скорее всего, мы наблюдаем просто эффекты пластичности. Присутствуют в окрестностях крабы – форма раковин улиток изменяется. Отсутствуют крабы – форма раковин не изменяется.

Отметим, что в рамках представлений именно об эффекте пластичности (как о причине обсуждаемых изменений) легко объясняется и очень быстрая (для естественного отбора) скорость реакции на прибытие хищника – изменение формы раковин всего за 9 поколений. То есть, не успел еще хищник появиться (в новых для него местообитаниях) и как следует размножиться … а соответствующая реакция на него улиток уже тут как тут.

Наконец, следует обратить внимание, что ареал распространения конкретно этого вида улитки (см. рис. выше) – это оба побережья Северной части Атлантического океана (с двух сторон). И популяции этих улиток у побережья Европы, как говорится, испокон веков жили совместно с обсуждаемым видом краба (для которого это побережье – исконный ареал). Следует ли после этого удивляться, что американские популяции Littorina obtusata после прибытия к ним их исконного хищника… стали реагировать на него примерно так же, как и улитки из европейских популяций L. obtusata? Действительно, не стоит. Ведь это единый биологический вид.

Итак, в свете обнаружившихся фактов – категоричное требование дарвиниста признать эволюцию на основании подобного «факта наблюдаемой эволюции» – не может вызвать ничего, кроме недоумения. Действительно, вникал ли вообще этот дарвинист в тот пример, который он решил привести в качестве «строгого доказательства эволюции»?