А. Дугин - Субъективная реальность нормативного поведения и речи

Английский философ-позитивист Дж. Г. Льюис в конце XIX века писал по этому поводу, что Платон и его единомышленники-реалисты считали, что «частные предметы могут дать только частные знания. Так, камни, лежащие на земле, ничего не сообщат о себе, если только предварительно не была установлена сущность Камня. Точно так же необходимо сначала уяснить, какова сущность Человека, для того чтобы узнать, что Джоны и Брауны суть люди. Следовательно, только после знания о Человеке появляется знание о людях. И это знание о Человеке, отличающееся от знания о людях, должно иметь совершенно другой источник – так, по крайней мере, думали реалисты. Каков же этот источник? Размышление, но не чувство.

Реалисты, отыскав Единое во Многом или, другими словами, отыскав известные качества, одинаковые у всех людей и необходимые им для того, чтобы быть людьми, извлекали из частных свойств отдельных людей общие им качества и из них составляли то, что они называли собирательными общностями (или родами). Общности эти, по мнению реалистов, существуют сами по себе – они являются не только продуктами ума, но и сущностями и понятие о них может быть составлено точно так же, как и о прочих предметах».[14]

Заметной вехой в развитии понятия идеального стала немецкая классическая философия XIX века в лице крупнейшего ее представителя – Г. В. Ф. Гегеля. В терминах современной ему науки он объяснял механизм возникновения идеального на примере взаимодействия масс. Так, если «массы, – писал он, – взаимно толкают и давят друг на друга, и между ними нет пустого пространства, то в этом соприкосновении начинается вообще идеальность материи».[15]

В «толкающих» друг друга массах, – пояснял философ, – с каждой стороны имеются противоположные друг другу материальные точки или атомы, которые, «соприкасаясь» друг с другом, соединяются в одну точку. «Существуют, – писал он, – две материальные точки или атомы в одной точке или в тождестве».[16]

Образуя, по представлениям Гегеля, тождество в одной точке, две сходные, взаимодействующие между собой точки от двух разных объектов остаются при этом «сами собой». С одной стороны, они сохраняют собственное наличное бытие, а с другой – обозначают бытие другой, совмещенной и одинаковой с ней точки. Но обозначают они это уже не материально, а идеально. Соглашаясь с подобной трактовкой феномена идеального, Э. В. Ильенков писал, что “быть другим”, оставаясь при этом “самим собой”, это и значит обладать кроме “реального”, еще и “идеальным” бытием».[17]

Такое понятие идеального указывает на его объективность, на распространенность не только в сознании людей, но и вообще во всем объективно существующем мире. Объясняя возникновение идеального в рамках тождества некоторой части сталкивающихся во взаимодействиях материальных масс, Г. Гегель ясно давал понять, что появляется оно в этих взаимодействиях объективно и независимо от сознания человека. Идеальное, по представлениям Гегеля, появляется в наличной действительности в тот момент времени, когда точечно, т. е. частично «соприкоснувшиеся» во взаимодействиях массы сливаются в этих, противостоящих друг другу точках в одно общее для них, единое материальное целое. Внутри этого точечного целого, по мысли философа, и возникает идеальное, представленное в частном материальном тождестве непосредственно взаимодействующих масс. Такой механизм зарождения идеального нашел поддержку у Э. В. Ильенкова. Он отмечал, что «под “идеальностью” или “идеальным” материализм и обязан иметь в виду то очень своеобразное – и то строго фиксируемое – соотношение между двумя (по крайней мере) материальными объектами (вещами, процессами, событиями, состояниями), внутри которого один материальный объект, оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого объекта…»[18]

Между тем никакого «соотношения», пусть даже «очень своеобразного и строго фиксированного», между двумя тождественными объектами, совмещенными, по Г. Гегелю, в один общий объект, возникнуть не может. В одном общем объекте не могут обособленно существовать другие, образующие его тождественные объекты. Соединяясь в один объект, они прекращают обособленное существование и исчезают в образованном ими общем объекте. С исчезновением объектов исчезают отношения между ними и, соответственно, исчезает их тождество. Между тем без тождества, как правильно установлено Г. Гегелем, и без отношения, как верно замечено Э. В. Ильенковым, нет и не может быть идеального.

Тождество – это отношение сходства как минимум двух обособленных друг от друга объектов. Соединение их по сходным признакам в один объект или, как у Гегеля, совмещение масс в одной точке в одном атоме уничтожает отношения сходства или тождества. Исчезновение тождества влечет исчезновение идеального. Где нет тождества, подобия или сходства обособленных друг от друга частей материального, там нет и идеального. Оно не может возникнуть в отдельно взятом материальном объекте, так как такой объект не состоит в отношениях сходства или тождества с другими объектами.

Необходимое для существования идеального материальное тождество или сходство между объектами способно возникать только в условиях их обособленности друг от друга в пространстве и/или времени. Для создания таких условий человеку, например, достаточно взглянуть на себя в зеркало.

Над механизмом возникновения идеального в тождестве или сходстве обособленных материальных объектов размышлял и Э. В. Ильенков. «По Гегелю, – писал он, – “дух”, как нечто идеальное, как нечто противостоящее миру телесно зафиксированных форм, вообще не может осуществить “рефлексию” (то есть осознать формы своей собственной структуры), предварительно не противопоставив “самого себя – самому себе” как отличный от самого себя “предмет”, как “вещь”. Для абсолютного духа это столь же неисполнимо, как и желание красавицы полюбоваться своей собственной физиономией при отсутствии зеркала, в котором она может рассматривать себя как нечто «другое», как вне себя существующий образ. Глаз сам себя не видит, он видит только другое, пусть даже это другое – его собственное зеркальное отражение».[19]

Э. В. Ильенков также обращает внимание на то, что и К. Маркс, говоря о стоимостной форме товара как об идеальной вещи, совсем не случайно прибегает к образу зеркала и цитирует его: «В некоторых отношениях человек напоминает товар. Так как он родится без зеркала в руках и не фихтеанским философом: “Я есмь я”, то человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел, как таковой, во всей его павловской телесности становится для него формой проявления рода “человек”».[20]

Вне зеркальных (световых) отражений материальное тождество и данное в нем идеальное возникают в момент деления материального целого на части. Деление целого на части образует тождество или отношение соответствия, сходства внешних, обособившихся материальных границ или форм деления. Каждая из этих границ, оставаясь, по выражению Гегеля, «сама собой», с одной стороны сохраняет материальные формы своего собственного наличного бытия, а с другой, этими же формами заочно, т. е. нематериально, а значит, идеально, обозначает бытие материальных форм другой, тождественно противостоящей ей материальной границы деления.

Опираясь на материальное тождество своих внешних пограничных форм, каждая из частей разделившегося материального целого как бы говорит себе и окружающим: «Смотрите! Мои внешние пограничные материальные формы деления такие же, как формы других, противостоящих мне частей некогда общего материального целого. Внешне я такая же, как они, а они такие же, как я, с какой бы стороны образованного делением тождества мы ни находились».

В тождестве каждая внешняя материальная граница или форма деления целого на части создает своей собственной материальностью фактически отсутствующий в ней, заочный, т. е. нематериальный, идеальный образ другой, идентичной ей материальной границы или формы деления. Этот образ отсутствующей или обособившейся при делении пограничной формы сливается воедино со своим материальным основанием – присутствующей тождественной ему материальной формой деления – и образует с ней одно неразличимое идеально-материальное целое. Слившийся с указанной материальной формой тождественный ей идеальный образ другой, отсутствующей материальной формы неотделим от своего формального материального основания физически и неотличим от него психически, т. е. при помощи внешних органов чувств. Он может быть обособлен от материальных форм, от своих материальных оснований только условно, мысленно, только, согласно терминологии Платона, путем размышления.