Сферы влияния (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна "Avada_36"

— Гарри!

В длинной душной комнате не было эха, звук как будто впитался в стены и исчез. — Гарри! — Гермиона позвала громче и до боли в суставах сжала рукоятку волшебной палочки в кармане куртки. На неё никто не смотрел.

Возле стен в ломаных, неестественных позах, скрючившись, лежали мужчины и женщины в грязных, помятых одеждах. Воняло потом, рвотой, мочой и чем-то сладким, о чём Гермиона даже думать не хотела.

Тенью скользнул мимо, прижимая к груди узкую стеклянную колбу, бледный тощий парень со злыми глазами. — Гарри! — повторила Гермиона, но уже значительно тише. И её снова никто не услышал.

Казалось бы, она, выпускница факультета отважных, не должна была бояться, но она боялась до стука зубов, до потных ладоней. Это место, эти больные люди, эта вонь пугали её больше Волдеморта и всех Пожирателей вместе взятых.

Неожиданно её взгляд выхватил в массе тел, конечностей и голов как будто знакомую вихрастую чёрную макушку.

Она на цыпочках пробралась в глубь комнаты, присела перед лежанкой и осторожно повернула Гарри на спину — и выдохнула сквозь стиснутые зубы. Это был не он.

Гермиона хотела было подняться и пойти искать дальше, но на несколько мгновений застыла, вглядываясь в незнакомое лицо и чувствуя, как подступают злые слёзы отчаяния. Парень, которого она со стороны приняла за Гарри, был, кажется, их ровесником. На нём был явно дорогой костюм, лицом он напоминал какого-нибудь учёного или художника, как их любят описывать в романах. И при этом от него несло рвотой, грязью и сладкой дрянью.

Два десятка опустившихся бродяг производили меньшее впечатление, чем один этот красивый парень, уничтожавший свою жизнь. — Иди нахер, Майк, — пробормотал парень, и Гермиона отскочила в сторону, сглатывая горько-солёный ком. Опять позвала слабым голосом: — Гарри!

За её спиной кого-то тошнило, в другом углу кто-то неожиданно запел на испанском. Худой парень с колбой снова проскользнул мимо, зыркнув на Гермиону с подозрением. — Гарри? — прохрипел снизу старик в зимней куртке с жёлто-серой бородой. — Слева был Гарри. Га-а-а-ри…

Он зашлёпал губами и затих, а Гермиона обернулась и прошла туда, куда указал старик.

Гарри она узнала не сразу.

На нём была маггловская одежда, старая, мешковатая, на несколько размеров больше. Очки он где-то потерял, и без них было очень заметно, что он сильно похудел за прошедшие два дня. Лицо напоминало обтянутый кожей череп. — Гарри, — прошептала Гермиона, касаясь руки друга. Его кожа была ледяной, на прикосновение он не отреагировал.

Гермиона достала палочку и сделала короткое, почти неощутимое движение, наводя лёгкие магглоотталкивающие чары. Плотнее сжала руку Гарри, но прежде, чем аппарировать, бросила ещё один взгляд на того парня.

Он теперь был не один. Рядом с ним на коленях стоял ещё один такой же, как Гермиона, гость в аду. Темноволосый полный мужчина в неуместно-светлом костюме-тройке пугающе спокойным, привычным, отработанным до автоматизма движением поднял парня за подмышки и прислонил к стене, вытащил из кармана шприц.

Мгновение — и они с Гарри рухнули на жёсткое каменное крыльцо особняка 12 по площади Гриммо.

Дверь открылась, и Рон тут же подхватил Гарри под мышки и втащил внутрь.

Гермиона зашла сама, закрыла за собой дверь, наложила дополнительные защитные заклинания и тут же оказалась в объятиях Джинни. — Ты нашла его…

Она всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и спросила: — Что делать?

Гермиона прошла в гостиную, на полу которой Рон уложил Гарри, и сдержала честное, но постыдное: «Я не знаю». У неё не было ни одной идеи, что именно Гарри принял — и как его лечить.

Рон и Джинни смотрели на неё со спокойной надеждой. Они не сомневались, что Гермиона что-нибудь придумает. Она ведь знает всё на свете.

Тот мужчина в светлом костюме точно знал, как помочь своему родственнику или другу, знал, что делать.

Гермиона отогнала лишние мысли и, решительно направив в лицо Гарри волшебную палочку, произнесла: — Энервейт.

Гарри дёрнулся, задрожал всем телом, на губах выступила серая пена. Джинни бросилась к нему, схватила за голову, Рон растерянно шагнул назад. — Энервейт, — повторила Гермиона, надеясь, что стук зубов не собьёт заклинания.

Они не могли отвезти Гарри в больницу св. Мунго. Не могли позволить хоть кому-то узнать о том, что герой волшебной Британии, великий Гарри Поттер, победитель Волдеморта — наркоман.

На третьем заклинании Гарри открыл глаза, закашлялся, его тут же стошнило, но он сумел произнести очень слабо: — Джин?

Выдержка Джинни оказалась превосходной: ни обвинений, ни объятий. — Что болит? — спросила она спокойно. — Всё, — ответил Гарри неразборчиво.

Гермиона трясущимися руками открыла волшебную сумочку и, порывшись, достала кроветворное зелье. Она не знала ни одного способа избавить друга от той дряни, которую он в себя закачал, но могла помочь его организму бороться.

Через два часа, после ещё одного «Энервейта» и двух порций зелья, Гарри стало легче. На щеках выступил румянец, зрачки снова стали реагировать на свет, кожа потеплела. Рон заклинанием перенёс его в спальню на втором этаже и уселся на табурет возле постели, всем своим видом показывая, что с этого места его не сдвинет и горный великан. — Я посижу, — сказал он сухо.

Джинни отпустила руку Гарри и первой вышла из комнаты — на каких бы тайных ресурсах ни держалась её выдержка, эти ресурсы подходили к концу.

Гермиона колебалась ещё некоторое время, потом сказала: — Если что — «Энервейт». И сразу зови меня, — и вслед за Джинни спустилась вниз. — Я здесь.

Джинни ждала её в столовой, сжавшись в комочек в кресле у окна. Гермиона подошла к ней, и Джинни жалобно спросила: — Зачем он это сделал?

Гермиона села на подлокотник кресла, но ничего не ответила.

После войны их жизнь была сказочной, даже как будто карамельно-пряничной. Все были счастливы. Солнце светило ярко. Они победили. Спасли свой мир. Выжили. Уничтожили врага раз и навсегда.

Они имели и право, и повод гордиться собой и праздновать победу.

Наверное, это было самое счастливое время — год после победы. Гермиона, Гарри, Рон, Джинни и многие другие вернулись на последний курс в Хогвартс и с головой погрузились в обычную школьную жизнь. Никогда ещё не было так приятно учить новые заклинания, ходить в Хогсмид, смеяться вместе с друзьями. Гарри, как и остальные, жил обычной жизнью школьника. Трансфигурировал столы в свиней, воевал с кусачими тентакулами и шипастыми раффлезиями, а в свободное время играл в квиддич или утаскивал куда-нибудь Джинни под недовольное бурчание Рона.

А второго мая тысяча девятьсот девяносто девятого покончил с собой Джордж Уизли.

Пришёл на празднование дня победы в школу, сказал, что хочет немного побыть один, а потом прыгнул с Астрономической башни.

Его нашли спустя два часа — бездыханного, похожего на сломанную куклу — и на своего брата-близнеца. Фред выглядел в смерти точно так же и точно так же едва различимо улыбался навсегда застывшей улыбкой.

Гермиона взяла на себя организацию похорон — потому что больше было некому. Миссис Уизли едва держалась на ногах и постоянно плакала, мистер Уизли за час постарел на пятнадцать лет, сгорбился и всё повторял: «Они снова вдвоём». Билл, Флёр, Перси, Чарли — остальные Уизли тоже были разбиты. Рон, кажется, держался крепче всех, монотонно исполняя поручения Гермионы вместе с Гарри. Похоронили Джорджа на кладбище в Оттери-Сент-Кэчпоул, недалеко от Норы, рядом с Фредом, под одним могильным камнем на двоих.

На следующий день исчез Гарри.

Гермиона сглотнула, потому что совершенно не хотела даже пытаться ответить на вопрос Джинни о том, зачем он это сделал.

Он начал «это» делать ещё тогда, три года назад. Просто в этот раз он зашёл дальше обычного и дошёл до жёстких наркотиков в грязном притоне на окраине Лондона. Раньше он ограничивался тем, что сам называл «травкой», и уверенно заявлял, что он просто расслабляется и отдыхает. Глупо, но только теперь, через три года, Гермиона смогла признаться себе: её лучший друг — действительно наркоман. — Он мне пообещал… — сказала Джинни, так и не дождавшись от Гермионы ответа на свой бессмысленный вопрос (и, возможно, думавшая о том же). — Пообещал, что прекратит всё это. Мы говорили на прошлой неделе, и он обещал, что всё изменится. Он…