Диалоги - Диас Назихович Валеев

О л ь г а. Да ну вас!

П о р т у г а л о в. Не умею я с женщинами обращаться. Почему-то они все, как сговорились, ругают меня, колотят, бьют…

Ольга приносит чай.

(Ульянову.) Ничего, если я у вас переночую?

У л ь я н о в. Конечно. Есть новости?

П о р т у г а л о в. Минутку, минутку. Вот проводим ребенка спать…

О л ь г а. Он не хочет при мне ничего говорить! Ох и вредный же ты, Португалов!

П о р т у г а л о в (сжимаясь и втягивая голову в плечи, ожидая удара). Я же говорю, девушки меня почему-то активно не любят.

О л ь г а. А я вот назло вам не буду спать. Вот буду сидеть в соседней комнате и нарочно, назло не буду спать! Шептуны несчастные! Очень нужны мне ваши секреты! Воображают что-то из себя! (Громко хлопнув дверью, уходит.)

П о р т у г а л о в. Ох и темперамент!

У л ь я н о в. Ну?

П о р т у г а л о в (вынимает телеграмму, подает). Из центра. Вот. Пришла Смелянскому два часа назад.

У л ь я н о в (читает). «Венчание состоится в начале декабря. Ждем с нетерпением…» (Встает, ходит по комнате.) Значит, надо начинать подготовку.

П о р т у г а л о в. Завтра в шесть собираемся. Всех обойти нужно. Это должна быть настоящая заварушка!

У л ь я н о в (снова беря телеграмму). «Венчание… в начале декабря…»

Ночь, полумрак, на столе керосиновая лампа.

Студент  Н и к о н о в, ротмистр  М а н г у ш е в с к и й, ч е л о в е к  в  п а р т и к у л я р н о м  п л а т ь е, ж а н д а р м, п о н я т ы е. Обыск хотя и утомительный, но несколько поверхностный, небрежный. Струится из пальцев папиросный дым. Человек в партикулярном платье сидит за столом, листает бумаги, книги.

М а н г у ш е в с к и й. Потревожили? Беспокоитесь?

Н и к о н о в. Неожиданно.

Ч е л о в е к  в  п а р т и к у л я р н о м. Так ли уж неожиданно?

Ж а н д а р м. Господин полковник, вот!..

Ч е л о в е к  в  п а р т и к у л я р н о м. Спасибо, милый. (Небрежно полистав книгу.) Составляйте протокол, ротмистр. Ничего интересного. Господин Никонов не играет в революцию. (Усмехаясь.) Мы только напрасно заставили его поволноваться.

Мангушевский пишет протокол. Никонов стоит, прижавшись спиной к стене, смотря то на него, то на человека в партикулярном.

М а н г у ш е в с к и й. Понятых сюда! (Им.) Подпишите. (Никонову.) Ничего противозаконного. Рад случаю познакомиться с вами… Вам дурно?

Н и к о н о в. Нет, нет.

Ч е л о в е к  в  п а р т и к у л я р н о м. Идите, ротмистр. Господину Никонову в самом деле немного дурно. Я постараюсь успокоить его.

Все выходят.

(Рекомендуясь.) Полковник Гангардт, начальник губернского жандармского управления. Ничего противозаконного, мы не обнаружили, господин Никонов. (Подняв коробку и открывая крышку.) Хотя вот это… весьма похоже… на остатки типографской краски.

Никонов молчит.

Я мог бы уже сегодня предложить вам ночлег в тюремном помещении. Вы понимаете это? (Стучит пальцами по столу.) И здесь достаточно материалов, которые мы не обнаружили.

Н и к о н о в. Почему же?

Г а н г а р д т. Я тоже думаю. Почему? Не буду играть роль гуманиста. Не из сострадания. Хотя какое-то количество лет назад я сам пережил точно такую же минуту. Как и вы, по молодости лет… В России любят поболтать. Но Россия и та страна, где к болтовне относятся всерьез. За всякого рода штучки, вроде этой коробочки или бумаги, которые с крайней неосторожностью вы храните в своем столе, можно заплатить каторгой. Недорогая ли цена за дилетантские упражнения? Не находите, что у вас холодно?

Н и к о н о в. Да. Прохладно.

Г а н г а р д т. Вы очень бледны, Никонов… Я бы хотел, чтобы вы чувствовали себя совершенно свободно. Мы говорим сейчас с вами как добрые старые знакомые.

Н и к о н о в. Чего вы хотите от меня?

Г а н г а р д т. Многого.

Н и к о н о в. Я готов к аресту. Давно готов.

Г а н г а р д т. Зачем, Павел Николаевич? Делать из вас еще одну жертву. Бога ради, избавьте! Поверьте мне, это очень нелегко. У вас есть что выпить?

Н и к о н о в. Не знаю. Да. (Приносит водку, стаканы, закуску. Наливает.)

Г а н г а р д т. Однако вы не очень любезный хозяин.

Никонов наполняет второй стакан.

Ваше здоровье!.. Политика дает шанс быть видимым. При нищете духа это соблазн. Но соблазн, повторяю, опасный. (Внезапно.) Что такое Шелонов?

Н и к о н о в (не сразу). Ничего особенного.

Г а н г а р д т. А Ульянов? Братца его казнили. Отношение к этому факту?

Молчание.

У меня всего лишь несколько вопросов. Это неофициальный разговор, мой друг. Не в моем кабинете. Никто ваших слов не записывает… Кстати, относительно Лидии Звонарской. Мне всегда трудно понять, когда красивые женщины идут в революцию. Красота — редкость. Она должна радовать мир, а не быть замурованной. Я знаю, вы любите ее. И она неравнодушна. Оградите…

Н и к о н о в. Вы считаете, что вправе касаться и таких отношений?

Г а н г а р д т. Вас это обижает? (Смеется.) Чем хороша Русь, так контрастами! Еще не вылезли из крепостного права, а гордость как у древних республиканцев! Немец в этом плане скучен. Он прозаичен. Прежде чем делать ту же революцию, он ее обмерит линейкой. Обмерит да и откажется! Потому пфенниг ему на пирожок нужен! А русский человек — не измерив дна, в воду! Что Смелянский? Последние идейки немецкого жидовства не он распространяет?

Н и к о н о в. Я не знаю, что вы имеете в виду.

Г а н г а р д т. В годы, когда я кончал университетский курс, студенчество пробавлялось нигилизмом российского производства. Хождение в лаптях к мужичку, револьверная практика, бомбочки — все это по крайней мере хоть русской формы! А сейчас что-то новомодное… Идейки переваривания того же мужичка в фабричном котле. Я как патриот!.. Вы тоже патриот или из новомодных?

Н и к о н о в (взрываясь). Если есть основания, я готов! Но официально! Приглашайте понятых! А эту комедию!.. (Открывая стол и вышвыривая ящики.) Да, нелегальщина! Да! Вот, вот!

Г а н г а р д т (улыбаясь). Хотите играть роль героя?