Паоло Джакометти - Семья преступника

Коррадо. Нет, мне нужно глядеть на вас.

Эмма. Нужно? (Хочет закрыть глаза.)

Коррадо. Дайте мне поглядеть на вас! В вашем лице я ищу сходства с моей дочерью.

Эмма. У вас есть дочь?.. Ну, так я меньше боюсь вас: отец не бывает злым человеком.

Коррадо. Это правда! И я был бы добрее, если б дочь моя была со мною.

Эмма. Вы ее потеряли?

Коррадо. Да; но я найду ее, если только она жива. Позвольте поглядеть на вас. (Смотрит на нее пристально, с напряженным вниманием.) Нет, я сумасшедший! Припомнить невозможно. Как вас зовут?

Эмма. Эмма.

Коррадо. Эмма?

Эмма. Разве вам не нравится это имя?

Коррадо. Нет; но лучше, если б вас звали Ада.

Эмма. Отчего же Ада?

Коррадо. Это имя моей дочери. Вас никто так не называл?

Эмма. Никто.

Коррадо. И ваша мать даже?

Эмма. Моя мать на небе.

Коррадо. На небе?.. Она была жена доктора?

Эмма. Да, и умерла при моем рождении.

Коррадо (про себя). Ложь! Вот оно, ужасное сомнение! Ада умерла, законная дочь доктора умерла… Чья же эта?.. Розалии? Целовать мне ее или… (Подходит к Эмме.)

Эмма (в испуге). Вы меня пугаете!

Коррадо. Нет, дитя мое, не бойтесь.

Эмма. Но ваши глаза такие страшные.

Коррадо. Не всегда они страшны, в них бывает и любовь, бывают и слезы, — много слез, горьких слез! Поглядите на меня.

Эмма. Когда вы говорите нежно, я вас еще больше боюсь.

Коррадо. Все страх да боязнь! Вы сами сказали, что отец не может быть злым… Ну, я вас буду называть Ада, а вы зовите меня отцом. Я хочу быть вашим отцом. (Подходя.)

Эмма (удаляясь). Вы мой отец?

Коррадо (горячо). Ведь если не я, так горе вам! Горе вам!

Эмма. Ах, боже мой, помогите!

Входит Розалия.

Розалия, Эмма, Коррадо.

Розалия (не замечая Коррадо). Что с вами, Эмма? (Увидав Коррадо, вскрикивает от ужаса, прижимает Эмму к своей груди, потом уводит Эмму в ту же дверь, откуда вышла, и, возвратясь, остается на пороге с поникшей головой.)

Коррадо. Розалия!

Она закрывает лицо руками.

Я не привидение, чего меня бояться? Ты не хотела сама притти ко мне, так должна была приготовиться принять меня у себя. Твое поведение непонятно. Я не знаю, чего ты испугалась, — меня ли, или того, что застала меня с этой девушкой, которую я считаю нашей дочерью.

Розалия. Адой? Ты в бреду. Она говорила тебе, что ее зовут Эммой?

Коррадо. Говорила.

Розалия. Что она дочь доктора Пальмиери?

Коррадо. Говорила; но ты подтвердишь ли?

Розалия. Подтверждаю.

Коррадо. Тем хуже для тебя. Она дочь доктора Пальмиери? Но единственная законная дочь доктора умерла давно. Теперь я тебя спрошу, и ты мне ответишь: кто же мать этой девочки, которую ты так поторопилась спасти от моей ревности?

Розалия. Кто ее мать? Не знаю. Я была в крайней бедности, когда взяли меня к ней в гувернантки, и не считала себя вправе требовать ее метрического свидетельства. Спроси у ее отца.

Коррадо. Спрошу. Теперь другой вопрос: где Ада? Что ты с ней сделала?

Розалия. Странный вопрос! Что я с ней сделала? Она умерла.

Коррадо. Ада умерла?

Розалия. Да, умерла. Бедной жене преступника, презираемой всеми, недоставало милостыни для прокормления себя с дочерью; она умерла от нужды.

Коррадо. Моя Ада?.. И так равнодушно ты объявляешь мне о ее смерти? Ты! Мне? Не верю. Где свидетельство о ее смерти?

Розалия. Ступай в Катанию и спроси там. У меня ты не имеешь права спрашивать отчета; ты нас бросил.

Коррадо. Я вас бросил?.. Я?.. Для чего же я четырнадцать лет сгибал душу и тело под тяжестью цепей и не издыхал, как лошадь? Для чего я терпел удары и бичеванье? Что берегло мою жизнь, если не надежда увидать тебя, увидать дочь. Зачем же я пилил и ломал железные решетки? Зачем, не боясь смерти, тащился я по лесам и оврагам, еле двигая свои израненные цепями ноги? Куда стремился я? В дом, где оставил жену. Кого искал я? Розалию, мою первую любовь, единственную женщину, которую любил я с таким жаром, — и так недолго. Ах! Да, Розалию, чтобы сказать ей: «Смотри, сколько я страдал, и прости меня!» Смотри, что я перенес, чтобы дотащиться до твоих ног (падает на колени), и будь великодушна, подыми меня и иди со мной.

Розалия. С тобой? Нет. Я тебя очень жалею, но ты нас жалел ли? Ты знал, что у тебя дочь, больная, слабая, что у тебя жена, которая для тебя покинула родителей и покинута всеми. Ты не хотел пожалеть нас, не хотел сдержать своего буйного характера! Ты знал, что мы дышим только тобою, что без тебя мы погибнем от голода, стыда, унижения! Ты забыл нас и помнил только о мести. Ты убил моего брата…

Коррадо (медленно подымаясь). Не произноси этого имени!.. Оно не переставало звучать в душе моей самым горьким упреком… Алонзо хотел лишить меня всего и отнял, у меня все… Это преступление… но я страданиями искупил его.

Розалия. Ты думаешь? Не буду спорить с тобой… Но ведь позор преступления вечен, неизгладим, он переходит по наследству к невинным детям… Тюремщики, заковывая твои цепи, расковали наши брачные узы…

Коррадо. Нет, Розалия, закон не таков.

Розалия. Закон? А разве время не закон? Разве сердце не закон?

Коррадо. Так спроси свое сердце. Если пугают тебя пересуды, предрассудки общества, мы обманем общество. Мое имя позорно, я переменю его… Мы пойдем, мы укроемся в далекие, неизведанные страны, куда только тебе будет угодно…

Розалия. Коррадо, вспомни, нас разделяют два призрака: брат и мать моя: она не перенесла его смерти и умерла, проклиная меня… И несмотря на то, если бы ты пришел тогда, я пошла бы за тобой… Но четырнадцать лет! Время имеет свои права… Будь справедлив!.. Был у меня дом родительский, ты разрушил его; не отнимай же у меня этого убежища, удались!

Коррадо. Удалиться одному? Оставить тебя в этом доме? Невозможно! Если ты боишься осуждений, которые падают на мое имя, то ты должна бояться и тех осуждений, которые могут пасть на твое имя.

Розалия. Что ты говоришь?

Коррадо. Я говорю о том, о чем молчал до сих пор, — я все утешал себя несбыточными мечтами… Я испытывал твое сердце и нашел его закрытым для меня и неумолимым. Я говорю о том, что если ты еще будешь упорствовать, будешь отказываться итти со мной, я в самом деле подумаю, что я мертвец, что я как призрак явился выведать твои тайны и разрушить твою радость, твое счастье.

Розалия. Мою радость, мое счастье?

Коррадо. Я подумаю, что этот новый дом для тебя приятнее старого, что ты прячешь в нем свою новую любовь, свою новую дочь.

Розалия. Прекрасно! Думай это! Думай все, что хочешь! Я уж тысячу раз оклеветана по твоей милости. Никто не верил в добродетель, в самоотвержение женщины бедной, одинокой, замужней, но живущей без мужа… Присоединись к клеветникам: брось и ты комок грязи мне в лицо, делай то, что другие.

Коррадо. Я хочу смыть ее с тебя. Ради бога, иди за мной, пока я не встретился с этим человеком. Спаси меня, спаси и его!

Розалия. Ты хочешь решиться на новое преступление?

Коррадо. Ах, боже мой! Но зачем же раздувать огонь? Зачем же дразнить аспида? Я не хочу преступления, я хочу владеть собой; но кровь моя меня не слушает. (С отчаянием.) Розалия, пойдем!

Розалия (в испуге). Пожалей меня!

В дверях показывается Пальмиери.

Ах, он!

Розалия, Коррадо, Пальмиери.

Коррадо. Он! Это он? Пальмиери?

Пальмиери. Я, а вы кто такой?

Коррадо. Муж, который требует жену свою.

Пальмиери (с изумлением). Коррадо?

Коррадо. Коррадо, который будет судить вас обоих.

Пальмиери (холодно). Судите!

Декорация первого и третьего действия.

Коррадо и дон Фернандо.

Коррадо (сидит у стола). Друг мой, еще раз прошу вас, оставьте меня в покое.

Дон Фернандо. Я тоже еще раз прошу вас сказать мне хоть что-нибудь о вашей встрече. Во-первых, это и меня очень интересует, во-вторых, мне хочется исполнить желание дяди: он ждет вашего ответа с большим нетерпением.