Антипобеда - Нестеренко Юрий Леонидович

Непоследовательное крушение советской идеологии, которая перестала быть обязательной для всех, но в то же время не была отвергнута со всей решительностью и категоричностью, какую заслуживает идеология самого кровавого в истории режима, и не получила сколь-нибудь стройной и внятной альтернативы, породило абсурдную для всякого нормального государства ситуацию, когда практически все общенациональные праздники неприятны значительной части населения. Эти праздники — либо коммунистические (пусть и неуклюже переименованные для вида), либо религиозные, либо, наконец, сексистские (праздники по половому признаку; абсурд самой идеи таковых усугубляется тем, что в их число де факто попал и день, де юре являющийся профессиональным праздником военных, хотя не все мужчины — военные и не все военные — мужчины, да и сама дата 23 февраля высосана большевиками из пальца и не ознаменована ровно ничем славным для российской армии; напротив, в этот день ее разрушенные большевиками остатки потерпели очередное поражение на германском фронте). И в рассуждениях на эту тему общим местом стал тезис, что у россиян осталось лишь два праздника, безусловно признаваемых всем народом: Новый Год и День Победы. Причем, если празднование Нового Года, к счастью, остается вполне деидеологизированным (в отличие от советских времен, когда о «кознях американского империализма» рассказывали даже на детских елках), то за День Победы правящий режим цепляется как за свой последний идеологический козырь, раздувая вокруг него настоящую пропагандисткую истерию, в особенности во время очередных юбилеев (причем, кажется, чем дальше те события уходят в историю, тем истерия громче — что, на самом деле, вполне понятно: меньше остается живых свидетелей, способных рассказать, как оно было на самом деле, а с другой стороны — подрастают поколения, чьи мозги не были промыты пропагандой советских времен, и их приходится обрабатывать в ударных дозах). Ажиотаж вокруг 60-летия события, именуемого ныне не иначе как «Великой Победой», достиг уже совершенно неприличного размаха, с заманиванием в Москву лидеров полусотни стран и перекрытием движения в центре города за несколько дней до самих торжеств, не говоря уже о «победной» вакханалии во всех средствах информации, от ТВ и газет до наружной рекламы.

Увы. На самом деле и в случае двух последних «всеобщих праздников» праздновать нечего. Да, если вдуматься, то и Новый год поводом для каких-либо торжеств не является; если в прежние времена — в Романской республике или допетровской Руси — он, по крайней мере, знаменовал приход весны или начало осенних работ, то нынешнее отмечание произвольно выбранной даты посреди зимы лишено всякого смысла. Но, в конце концов, в том, что люди, особенно в России с ее ужасным климатом, хотят немного скрасить себе зимнюю беспросветность, нет ничего особенно плохого и возмутительного (за исключением разве что запудривания детских мозгов мистическим культом Деда Мороза). Совсем иное дело — помпезное празднование так называемого Дня Победы. Немного найдется примеров более отвратительных лицемерия и пропагандистской лжи (ну разве что празднование «победы над американскими агрессорами» в хусейновском Ираке), ибо на самом деле для России 9 мая — день национального позора. И 9 мая 1945 года, и все последующие, прославляющие его годовщины.

Прежде всего заметим, что никакой победы 9 мая не было, даже с точки зрения чисто формальной. Великая ложь этого праздника начинается уже с даты. Германия капитулировала 8-го (точнее говоря, 7 мая 1945 года генерал Йодль в ставке Эйзенхауэра в Реймсе подписал безоговорочную капитуляцию вермахта на всех фронтах, а с 23:01 8-го она вступила в силу), каковой день и отмечается как окончание войны в Европе (тут, кстати, тоже не обходится без передергиваний — часто эту дату отмечают как окончание Второй мировой войны, забывая о том, что на Тихоокеанском театре военных действий она продолжалась еще три месяца). Но большевикам и тут было важно продемонстрировать «собственную советскую гордость» и противопоставить себя Западу: Сталин потребовал «перекапитулировать» перед советскими войсками отдельно на следующий день после капитуляции в Реймсе. Утверждения советской и неосоветской пропаганды, что дата 9 мая порождена всего лишь разницей в поясном времени, несостоятельны: события принято датировать по месту, где они происходят. Вместе с тем, днем национального позора является именно 9 мая. День, когда армия, одолевшая (пусть крайне неэффективно, ценой гигантских и совершенно неоправданных жертв, и, разумеется, не без помощи западных союзников, но одолевшая) один из самых людоедских режимов в истории, покорно вернулась в стойло, вместо того, чтобы повернуть оружие против собственного, еще более чудовищного режима.

Чем громче кричат официальные пропагандисты (и, к сожалению, не только российские) о «недопустимости пересмотра итогов Второй мировой войны», тем очевиднее давно назревшая необходимость такого пересмотра. В частности, необходимо признать, что Россия эту войну проиграла. Выиграл ее сталинский Советский Союз, большевистский режим, являвшийся по отношению к России оккупационным, ибо большевики, в отличие от нацистов, никогда не приходили к власти легитимным путем — они захватили власть путем военного переворота и в последующие несколько лет завоевали страну силами Красной армии. В ходе же Второй мировой русские (и другие народы СССР, за исключением западных украинцев и прибалтов, которые сопротивлялись, но в первую очередь — русские, как самые многочисленные и, следовательно, сильные) с оружием в руках отстояли свое право на рабство, окончательно лишившись не только свободы, но и чести, и даже права на сочувствие. Ибо сочувствия достоин тот, кто был лишен свободы насильно или, в крайнем случае, обманом (как крестьяне, поверившие большевистским посулам после переворота 1917), но раб, который, даже получив оружие, использует его не для освобождения, а для защиты хозяина (притом далеко не доброго хозяина), который, как верный пес, отдает за этого хозяина жизнь — такой раб достоин только презрения. И говорить о невинных жертвах обмана уже не приходится. Конечно, большевисткая пропаганда старалась вовсю, но все же с 1917 года прошло на тот момент уже достаточно времени, а размах большевистских преступлений был слишком чудовищен, чтобы их не замечать. После коллективизации, фактически восстановившей крепостное право на селе, после миллионов «раскулаченных» и миллионов умерших от голода в «колхозном раю», после многолетнего политического террора, нещадно косившего все слои общества, включая и армию, где был уничтожен практически весь высший комсостав, после, наконец, всего того, что солдат видел непосредственно на войне — чудовищной бездарности командования, приведшей к колоссальным потерям, совершенно наплевательского отношения к «живой силе», начиная от бессмысленных атак «в лоб» и приказов удерживать безнадежные позиции даже там, где со всех точек зрения разумнее было бы отступить, и заканчивая чисто бытовыми вопросами, объявления пленных предателями и террора, продолжавшегося уже на фронте, террора заградотрядов и СМЕРШа (только по официально зарегистрированным приговорам трибуналов было расстреляно не менее 150 тысяч солдат и офицеров, главным образом безвинно, а уж жертв заградотрядов вообще никто не считал; в документальной книге «Скрытая правда войны 1941 года» («Русская книга», 1992) число расстрелянных советскими карательными органами за время войны оценивается в миллион человек) — после всего этого, рискуя и жертвуя жизнью, защищать этот режим?! Трудно даже подобрать адекватные слова, чтобы назвать такое поведение, но «подвиг», «доблесть», «славные деяния» и «повод для гордости» в число этих слов уж точно не входят.