Мария Семенова - Непокобелимый Чейз

Мой бессердечный окрик заставил его аморфно растянуться на голом полу…

Но вот наконец всё было готово. Я широко распахнула дверь, за которой виднелся автомобиль:

– Давай!

В первый миг он даже не понял… Пришлось повторить:

– Ну-ка быстро в машину!

Тут до него дошло. И он рванул, что называется, с пробуксовкой, оставив на линолеуме следы от когтей. Одним прыжком влетел на заднее сиденье – и скукожился там, в узкой щели между картонкой с телевизором и компьютерной сумкой. Пока ехали в город, я всё поглядывала на него в зеркало заднего вида. В «Ниве» места не особенно много, Чейзу было негде лечь, он сидел в неудобной позе, подпираемый со всех сторон углами коробок, на него порывались обрушиться неудачно сложенные баулы… Более счастливой собачьей физиономии я, честно говоря, в своей жизни не видела.

– Ну вот, – ворчала я, крутя руль. – А ты беспокоился, дурень! Было бы о чём!..

Неподалёку от нашего городского жилища находится большой спортивный комплекс, окружённый просторными лужайками. Все окрестные собачники ходят гулять на эти лужайки, и мы с Чейзом не исключение. Здесь я, тщательно оглядевшись, иногда даже спускаю его с поводка… Почему «даже»? Нет, я ни в коем случае не боюсь, что он дурно воспользуется свободой и немедленно покусает прохожих. Я-то знаю, что мой могучий охранник не только не отправится ни к кому приставать, но и не отойдёт от меня дальше чем на десяток шагов. А если позову – подбежит по первой команде. И даже без команды, если вблизи нарисуется кто посторонний. Просто дипломы по дрессировке не витают над его головой наподобие нимба, доступного всеобщему обозрению. Этот нимб вижу только я. Все остальные наблюдают довольно-таки угрюмую собачью физиономию, вызывающую желание обойти нас подальше. Особенно дремучей она становится, когда Чейзик весело улыбается. (Когда он раздумывает, не придётся ли сражаться, на ней возникает едва ли не жалобное выражение.) Ну и зачем заставлять кого-то шарахаться прочь, размешивая сугробы?..

В тот день горизонт был полностью чист, если не считать двух точек вдалеке – мужчину и добермана. Я со спокойной душой отстегнула карабин… Чейз только-только занялся изучением «собачьего интернета», когда что-то заставило нас с ним почти одновременно обернуться.

К нам гигантскими скачками несся тот самый доберман! Хозяин размахивал руками и отчаянно кричал: «Ко мне!», но кобелина не слышал. Наверное, ветер от скорости в ушах шумел. Лоснящаяся боевая машина весом полцентнера летела прямо на нас, не столько злобная, сколько шалая от упоения собственной силой и быстротой.

Я быстрым шагом подоспела к Чейзу, чтобы встать рядом. Собака подле хозяина – всегда авторитет для собаки, чей хозяин находится далеко. Сам Чейз не двинулся с места… Он просто стоял и смотрел. Он обошёлся без каких-либо угрожающих демонстраций, даже не поднял шерсть на загривке, он вообще очень редко это делает, да и то надо знать, куда смотреть, чтобы заметить. Он просто как-то этак повёл плечами, сразу став ещё в полтора раза шире и страшнее обычного, а по мускулатуре пробежала волна, отчего сквозь гладкую шкуру выперли каменные бугры… На том он и замер, словно высеченный из гранита.

Я смотрела то на него, то на добермана. И заметила, что в какой-то момент пятиметровые скачки этого последнего вроде начали сокращаться, потом сменились лёгким галопом и наконец рысью. А затем, к моему несказанному облегчению, доберман пошёл шагом и остановился совсем. Вид у него был озадаченный. Не знаю уж, сколько мозгов помещалось в этой обтекаемой голове, но кобель явно сумел сложить «один плюс один» – и получить «два – ноль» не в свою пользу. Последовала немая сцена. Полминуты, не меньше, он смотрел на нас, а мы – на него. Потом его внимание привлекли запахи на снегу, и он занялся их пристальным разбором, а ещё через некоторое время его слуха достигли истошные вопли хозяина, продолжавшего звать с другого конца поля. Доберман встряхнулся, решил наконец услышать команду – и вприпрыжку устремился назад…

Вот тут меня затрясло, да так, что вспотели ладони. Я оглянулась на Чейза. Он весело посматривал на меня, виляя обрубком хвоста. Разрядилась ситуация – и Памятник Великому Кобелю мигом превратился в родного и знакомого Чейзика, готового как ни в чём не бывало продолжить прерванную прогулку.

«И что ты вечно обо всём беспокоишься? – говорил его взгляд. – Подумаешь, мелочи жизни…»

Чейзу десять лет. Его зрачки затянула старческая лазурь, морду облепила густая седина, походка стала негибкой. За годы «совместной жизни» он вполне приспособился ко всем моим, с его точки зрения дурацким, предписаниям и запретам. Он давно не затевает драк с другими собаками. И даже более. Стоит впереди появиться незнакомому кобелю – и вместо того, чтобы учинить немедленное сражение, отставной гладиатор сам, без отдельной команды, пристраивается к ноге. Да ещё посматривает на меня снизу вверх, этак со значением: «Видишь, какой я хороший?..»

Увы, не все встречные псы могут блеснуть подобной воспитанностью, и это меня тревожит. Раньше я была на сто процентов уверена: напади кто на Чейза – получит урок, о котором до конца дней своих не забудет. А теперь всё чаще ловлю себя на беспокойной мысли: случись что, не понадобится ли мне хватать палку и бросаться на выручку?.. Сможет ли мой старик за себя постоять?..

То, чего боишься, имеет свойство очень скоро происходить. Причём совершенно внезапно и без всякого предупреждения…

Дело было летом на даче. Мы стояли в воротах участка, расположенного поблизости от нашего. Я разговаривала с соседом, Чейз – без поводка – мирно грелся на солнышке… Неожиданно заметив, как напрягся кобель, я проследила направление его взгляда, и в животе сразу стало холодно. Прямо к нам бодрой рысью двигалась Превеликая Неприятность. В виде кобеля чёрного терьера. Молодого, наглого и здоровенного – на добрых полторы ладони крупнее моего, в общем-то, весьма немаленького питомца. Намерения черныша не оставляли сомнений. Голова и хвост вскинуты по-боевому, вислые уши торчком… «Чё расселся, дед? А ну вали отсюда, да побыстрей!»

Беспечный хозяин прогулочным шагом двигался следом за псом, отстав метров на пятьдесят.

Чейз, надо отдать ему должное, до последнего не двигался с места… Дистанция между тем сокращалась, достигая критической отметки, но черныш не остановился, и это была его большая жизненная ошибка. Метров с полутора Чейз атаковал – молча, сокрушительно и беспощадно. Исход боя стал ясен в первую же секунду: Молодой забияка угодил под танк! И это мой глухой на одно ухо, хромающий на все лапы старикашка, которого я собиралась спасать с дубиной в руках?.. Мгновенные движения, чудовищная мощь!.. Страшные жёлтые клыки сверкнули, как меч оскорблённого самурая, и сграбастали кудрявую чёрную холку. Для начала Чейз подмёл агрессором улицу. Потом с треском проутюжил им кусты. И наконец впечатал наглеца в соседский забор, чуть не проломив железную сетку. По ходу экзекуции воинственный рык чёрного терьера сменился визгом и воплями, примерно переводимыми на человеческий язык как «Дяденька, прости засранца!..» Когда сопротивление прекратилось совсем, Чейз презрительно выплюнул оппонента, позволив вернуться к хозяину, дал мне ухватить себя за ошейник… и стал ждать наказания, отлично зная: каким бы ни был расклад, за драку в своём присутствии я по головке гладить не буду.

Ему действительно достался крепкий шлепок поводком. Но когда мы ушли с ним за угол и нас больше никто не мог видеть, я… бухнулась на утоптанный уличный песок и крепко обняла кобеля. Изумление в его глазах невозможно передать никакими словами. Он-то приготовился к добавочной выволочке, а я целовала седую, покрытую шрамами морду и приговаривала:

– Ну, старая сволочь, ну, умница, ну, молодец… Ещё не весь песок высыпался…

В городских дворах, которые мы пересекаем на прогулке, нам почти каждый день встречается совершенно дряхлый кобель – чёрная овчарка по кличке Чак. Бедолаге сильно не повезло со здоровьем. Помимо обычных старческих проблем, у него ещё и серьёзные онкологические неприятности. Хозяйка говорит, года три назад врачи давали Чаку всего несколько месяцев жизни. А он – вот он, живёт до сих пор. И даже интерес к окружающему утратил не до конца. Только почти вся прогулка теперь уходит на то, чтобы собраться с духом, присесть и, болезненно постанывая, сделать своё дело. На снегу после этого остаются кровяные следы…

Я вообще-то не пускаю Чейза знакомиться с кобелями, хотя бы отдалённо сопоставимыми с ним по размеру. Мало ли какая искра проскочит? Чейз, в молодые годы свирепый боец, с возрастом приобрёл выдержку и великодушие. И к тому же постиг, что на свете есть масса интересных занятий помимо иерархических разборок с соплеменниками. Теперь он не прочь предложить менее продвинутому кобелю свою дружбу и покровительство. Но – только до первого знака неуважения. Горе тому, кто вздумает, скажем, положить ему морду на холку! Тут он для начала хорошенько оттреплет, а потом уж начнёт соображать, как это согласуется с хозяйскими установками… Оно нам надо?