Георгий Скребицкий - Весне навстречу

Недели две сидела упорная птичка, не слезая с гнезда.

Кроме клеста, её изредка навещала синица. Заглянет в голубую пещерку и лукаво чирикнет:

— Как дела? Всё сидишь?

— Сижу, — спокойно отвечала птичка клёст.

— Сиди, сиди, а я полечу в деревню. Может, крошки какие поклевать удастся. — И синица улетала прочь.

Наконец в один студёный морозный день птичка клёст почувствовала, что скорлупка яйца под нею лопнула. Это вылупился первый птенец. За ним появился второй, третий, четвёртый… Все они вылупились голенькие, слепые, совсем беспомощные.

«Как бы и вправду они не замёрзли», — забеспокоилась птичка-мать и ещё сильнее распушилась, укрывая своих малышей.

Вскоре прилетел к гнезду клёст-отец. Он принёс корм подруге. Но в этот раз она отказалась от еды.

— Покорми сначала наших птенчиков, — сказала она, слегка привставая с гнезда.

Малыши вытянули тоненькие, как ниточки, шейки, приподняли головки и широко открыли рты. Отец-клёст сунул каждому немного — семян, смешанных со слюной, и, покормив детвору, снова улетел за кормом.

С этих пор от зари до зари он не переставал носить еду то птенцам, то своей подруге. А она по-прежнему не сходила с гнезда, день и ночь согревая детишек.

Только изредка решалась она покинуть гнездо, чтобы немного размять затёкшие крылышки. Но и тогда малыши не оставались одни. Отец-клёст сейчас же садился на место матери и продолжал их согревать.

Однажды к гнезду снова прилетела синица.

— Как дела? — чирикнула она.

— Всё в порядке. У меня уже вывелись птенцы, — ответила птичка-мать.

Но синица не хотела ей верить.

— Не может быть! Как же они не замёрзли? Сейчас такой холод, даже воробьи в деревне забились в щели сараев!

— А мне тепло, — ответила птичка клёст. — Я же тебе говорила: нам, северянам, ваши морозы совсем не страшны.

Синица хотела что-то ей возразить, но вдруг насторожилась, глянула в сторону и, тревожно чирикнув, перелетела на соседнюю ёлку.

Птичка клёст тоже прислушалась. Кто-то, карабкаясь, быстро лез по стволу. Всё ближе и ближе. И вот перед самым гнездом показалась страшная морда куницы.

Что делать? Сидеть неподвижно в гнезде? Может, и не заметит. А если заметит, тогда сразу съест всех малышей. Нужно во что бы то ни стало отвести хищника прочь от гнезда. И птичка-мать, выпорхнув из своей пещерки, начала с тревожным писком носиться вокруг врага. Она так близко подлетала к нему, что, казалось, вот-вот клюнет.

Такой дерзости куница никак не могла стерпеть.

— Я тебя сразу поймаю! — проворчала она и ловко перескочила с ветки на ветку, пытаясь схватить дерзкую птичку.

Но та увернулась и снова начала пищать и кружиться возле самого носа хищника.

Куница сделала ещё и ещё прыжок. Так, шаг за шагом, она всё удалялась от глубокой снежной пещерки, где находилось гнездо с птенцами.

Прошло не менее получаса, пока птичка-мать достаточно далеко отманила куницу от своего гнезда. Наконец той надоело преследовать увёртливую птичку, и она отправилась дальше в лес искать другую добычу. Теперь можно было без опасения вернуться в гнездо к малышам.

Птичка юркнула в снежную пещерку и подлетела к гнезду. Но здесь её ожидало большое горе. Она слишком долго отсутствовала, а мороз был очень сильный. Все птенцы неподвижно лежали в гнезде. Они были совсем холодные.

Птичка-мать всё же уселась в гнездо и начала отогревать детей. Время шло, а малютки не шевелились.

Вот подлетел к гнезду клёст-отец. Он, как обычно, принёс детворе еду. Но кого же теперь кормить? Птичка-мать, по привычке, привстала с гнезда. И вдруг птенцы, как по команде, сразу ожили, приподняли головки и широко раскрыли рты.

Живы, живы все! Вот что значит настоящие северяне! Даже им, голеньким малышам, мороз был не так уж страшен. Отогрелись немного — и снова бодры и веселы.

С тех пор день ото дня в птичьей семье дела шли всё лучше и лучше. Птенцы покрылись пёрышками. Теперь и птичка-мать могла уже слетать с гнезда и приносить корм детворе.

Непоседа синица только крылышками разводила от удивления: «Ну и чудеса!» Она рассказала о замечательной птичке всем своим лесным приятелям: щеглам, королькам, пищухам.

Все прилетали подивиться на это зрелище. И действительно, было на что поглядеть: сучья и ветви ёлки покрывал снег, на концах ветвей висели ледяные сосульки. И вот под этим покровом из снега и льда помещалось уютное гнёздышко. А из него, словно весной, выглядывали задорные головки птенцов. Все они, несмотря на мороз, чувствовали себя превосходно и широко открывали рты, когда отец или мать приносили им хвойные семена.

— Им ни червячков, ни мошек не надо! — поражались птицы и улетали прочь от гнезда, чтобы разнести дальше по лесу занятную новость.

Прошла ещё неделя, другая. Малыши оперились. Настала пора вылетать из гнезда.

И что это выдался за денёк! Первый весенний день.

С утра уже выглянуло солнце. Теперь оно совсем не походило на начищенный медный таз. Оно выплыло из-за верхушек деревьев золотисто-розовое и осветило весь лес тёплым весенним светом.

А зима всё ещё не уступала: всю землю по-прежнему укрывал белый, холодный снег и по-прежнему на концах ветвей висели ледяные сосульки.

Но вот они засверкали особенно ярко, и с кончика каждой из них упала на снег первая тёплая капля.

Лесная капель. Весеннее утро в лесу. Что может быть краше и радостнее этого зрелища!

Синица звонко запела привет весне. Забарабанил о сухое дерево клювом лесной барабанщик — дятел. Тоненьким голоском залилась пищуха. А на старой ёлке пять подросших птенцов робко перелетали с ветки на ветку. Это были закалённые малыши. Они родились в суровую зимнюю стужу, но зато первыми встречали приход весны.

И клесты-родители суетились тут же, возле детей. Они тоже перепархивали с ветки на ветку, радостно переговариваясь между собой. Да и как же им было не радоваться, когда все ненастья, все бури остались уже позади!

Птички растили птенцов в лютый мороз, согревали их собственным телом, кормили той же скудной едой, которой питались сами. И вот, как будто в награду за все труды, пришли наконец весенние тёплые дни.