Дэвид Бэрон - Зверь в саду

Сравнение Боулдера с Эдемом напрашивалось само собой. Этот город с его величественными вершинами, ясными небесами и гладью озер был очень похож на описанную в библейской мифологии страну, где обитали Адам и Ева до грехопадения. (Эдем располагался «выше, чем весь прочий мир, — писал Иоанн Дамаскин. — Климат там был умеренным, воздух мягким и чистым».) Было и еще одно сходство Боулдера с библейским садом.

В Эдеме не водились плотоядные животные. В Книге Бытия говорится о том, что всю пищу в раю давали растения. В Боулдере хищников тоже не было — и в самом городе, и в ближайших к нему предгорьях крупные хищники, некогда многочисленные, практически исчезли. Волки, которые в 1880-х годах хозяйничали на равнинах Колорадо, были полностью истреблены, медведей-гризли отстрелили к 1940-м. Сократилось и поголовье пум — в Колорадо их не уничтожили, но отогнали подальше от поселений.

С исчезновением крупных хищников в окрестностях Боулдера расплодились травоядные животные. Такое распространение диких животных казалось поначалу хорошим знаком, однако вскоре стали очевидными и возникшие в связи с этим проблемы. В предрождественское воскресенье 1987 года газета «Дейли камера» вышла с передовицей, которая оказалась пророческой.

НЕОБХОДИМО ОСТАНОВИТЬ НАСТУПЛЕНИЕ ДИКИХ ЖИВОТНЫХ

Мы сочувствуем людям, которым предстоит решить, что делать с бесконтрольно увеличивающейся популяцией диких животных в Боулдере.

Олени, гуси, утки и еноты развелись здесь в огромных количествах, и, хотя большинство из нас этому только радуется, нужно все-таки что-то решать.

Проблема коренится в том, что число хищников уменьшилось настолько, что популяции диких животных разрастаются до неконтролируемых размеров, намного превышающих способность окрестностей города пропитать их. Проблема с оленями, к примеру, достигла особой остроты, когда олень напал на собаку.

По нашему мнению, это является предупреждением о том, что нас ожидает в будущем.

Внимательно прочитав статью, Майкл Сандерс, специалист по проблемам окружающей среды, недавно приехавший в Боулдер, подумал, что ему не придется скучать на новой работе.

Натуралист по образованию, Майкл был открытым, общительным человеком. По его выговору сразу можно было догадаться, что он южанин — Майкл родился на ферме неподалеку от Мемфиса. В тридцать четыре года, несмотря на высокий рост и усы, в лице его сохранялось что-то мальчишеское. Майкл был доволен, что ему предложили эту работу. Конечно, он предпочел бы остаться на прежнем месте, в Йеллоустонском национальном парке, где он изучал медведей-гризли, но из-за сокращения финансирования его должность сократили. Вскоре его опыт общения с опасными хищниками очень пригодится в Департаменте парков округа Боулдер, где Сандерс занимался конфликтными ситуациями, возникавшими у местных жителей с дикими животными.

Ему то и дело звонили и просили помочь избавиться от енотов, поселившихся в дымоходах. «Разожгите камин, — говорил он. — Дым их выкурит». Поступали к нему и жалобы на дятлов, пробивавших дырки в обшивке домов. «Поставьте на крыше пластмассовую сову, — советовал Майкл. — Она отпугнет всех птиц». Приходилось ему выслушивать и десятки жалоб на то, что олени объедают цветы и кусты у домов. «Возьмите мыло, — говорил он. — Потрите его на терке, высыпьте в миску и сделайте густой раствор. А после опрыскайте им ваши герани и тюльпаны. Олени терпеть не могут мыло».

Олени, еноты, дятлы, летучие мыши, луговые собачки, скунсы, гуси, москиты — вот кем приходилось теперь заниматься Майклу. Гризли в Боулдере не водились, как не водились — насколько он знал — и кошачьи величиной с сенбернара.

Когда жители Боулдера беззаботно украшали к Рождеству 1987 года елки и заворачивали подарки, они и не предполагали, что чьи-то глаза следили за ними с высоты. Эти янтарные глаза видели мир в приглушенных тонах, для них не существовало ни красного, ни зеленого цвета, но они были очень хорошо приспособлены для ночного видения. Зверь, бесшумно крадучись, шел по узкой крутой тропе Саут-Боулдер-Пик — небольшой горе на территории городского парка.

Грациозно передвигаясь по склону горы, пума оставляла на снегу отчетливые следы: четыре пальца, отпечатки которых походили на слезинки, и трехдольная пятка, по очертаниям подобная жирной букве «М». Животное переставляло лапы твердо и аккуратно — задние точно попадали в след передних, что сводило к минимуму риск наступить на сучок или сухой лист. («Пума никогда не производит шума, — отмечал индеец сиу Чарльз Истман, — потому что она носит правильные мокасины».) Неопытный человек мог принять эти следы за собачьи, однако для собачьих они были слишком круглыми, к тому же на них не было отпечатков когтей. Когти у пумы, конечно, имеются, причем очень острые и длинные, однако они скрыты в коже, как в ножнах, и выпускает она их, только когда это ей необходимо.

Пума продолжала подниматься. Впереди возвышался зубчатый гребень материкового разлома, снизу доносился приглушенный рокот Саут-Боулдер-Крик. Из укромного каньона Эльдорадо до пумы практически не доносились звуки цивилизации, разве что редкий свисток поезда да рев реактивного самолета. Домов в этой части лесного массива стояло совсем немного, правда, в расщелине каньона виднелся Денвер, его далекие небоскребы казались подернутыми дымкой призраками, застывшими на горизонте.

Оглядывая предгорья, пума, очевидно, чувствовала себя хозяйкой этих мест. Пумы делят территорию на участки, которые они прекрасно знают и считают своими. Они, как полицейские, патрулируют их, обходя по кругу, выясняя, где и в какое время суток собирается добыча, где можно спрятаться в засаде, где найти воду и убежище.

Пума повернула на юг и вскарабкалась на гребень, возвышавшийся над каньоном Эльдорадо. С высоты гребня открылся вид на поселение внизу. Дома — разбросанные, маленькие — стояли вдоль проселочной дороги, практически сливаясь с лесом, однако здесь появились и новые участки для застройки. Уже были вырыты котлованы под особняки с огромными верандами, венецианскими окнами и тарелками спутниковой связи. Дорожный знак гласил: «ПУМА-ДРАЙВ», в напоминание о когда-то водившихся здесь хищниках.

Пума вернулась, чтобы предъявить права на свою вотчину. К началу 1960-х годов в Соединенных Штатах насчитывалось всего четыре тысячи пум, а численность их в штате Колорадо упала до 124. Однако к середине 1970-х, по подсчетам Отдела дикой природы Колорадо, популяция пум в этом штате выросла до вполне удовлетворительного уровня — 1100—1500.