Иосиф Халифман - Операция „Лесные муравьи"

М3 был, напротив, отъявленным лодырем и в одиночестве все шесть часов слонялся по бутыли, ничего не делая. В компании же с другим муравьем принимался рыть песок в среднем через 30 минут, а в группе из трех — уже через 13 минут.

Вялый становился в группе более энергичным, медлительный — более быстрым, ленивый — более прилежным. Вот о чем говорили исследования в бутылях.

Французские энтомологи академик Пьер Грассе и профессор Реми Шовен углубили содержание открытия В. Караваева и Чи За-чена и подтвердили их выводы в новых опытах с муравьями Лептоторакс туберум и Формика руфа.

105 рабочих муравьёв вида Лептоторакс были по одному, двое, трое, пятеро и десятку размещены в 25 устроенных в плитке белого гипса и прикрытых сверху стеклом клетках емкостью 500 кубических миллиметров каждая. В этих маленьких гнёздах поддерживали необходимую влажность; муравьёв кормили древесной пудрой с сахаром и мукой из сухих кузнечиков.

Кормили их щедро и обильно, но уже через 12 дней все подопытные, содержавшиеся поодиночке, погибли, а через 18 погибли и почти все рабочие муравьи из 15 клеток, где они содержались по двое, трое и пятеро. Только там, где их было по десятку, подавляющее большинство осталось живым.

Примерно так же закончились испытания и для 120 лесных муравьёв Формика руфа.

Подобные опыты с пчелами показали, что защитное действие группы сказывается, если содержать пчел хотя бы по две вместе, а при содержании десятками оно проявляется ещё отчетливее, чем при содержании пятерками. Примерно то же получилось и в аналогичных опытах с термитами, которых содержали в группах разной численности.

Общественные насекомые живут в группах значительно дольше, чем изолированные, — таков окончательный вывод французских энтомологов.

Вывод был очень неожиданным, он не укладывался в старые представления, дразнил мысль множеством новых вопросов.

Крупный английский знаток биологии, шмелевед Д. Фри находит, что полное одиночество вредно и шмелям. В группах же шмелевые самки не только дольше живут, но и более плодовиты. Одним словом, на шмелях тоже подтвердился закон, открытый в биологии более высокоразвитых видов общественных насекомых.

Явление, о котором идёт речь, прослежено также на комнатных и плодовых мухах, тараканах, долгоносиках, чернотелках, саранче…

Стадная и одиночная саранча различаются не только повадками, но и внешне — даже окраска у них разная. Личинки одиночной формы — травянисто-зелёные, а стадные — ярко-жёлтые или оранжевые с чёрным. Взрослые насекомые тоже неодинаковы. Нет необходимости перечислять все условия, определяющие в каждом отдельном случае тип саранчи. Достаточно сказать, что зависит он также и от того, как содержались личинки — поодиночке или группами. Когда личинок стадной саранчи помещали после первой линьки в клеточки по одной, они вырастали одиночными. Если же молодых личинок одиночной саранчи собирали по нескольку штук, они становились типично стадными. При этом большое, иногда решающее значение имеет и то, как долго содержалась личинка в одиночестве, в каком возрасте попала в группу, могли ли личинки в группе соприкасаться, в темноте они содержались или на свету.

Чем глубже исследовалось действие одиночного и группового выращивания личинок и взрослых насекомых, тем разнообразнее становились факты, открываемые научной разведкой. Влияние количества совместно развивающихся особей отчетливо сказывается у разных видов, для каждого из которых существуют своя норма, свои пределы наиболее благоприятной плотности. И это не только у насекомых.

Интересные вещи обнаруживаются, например, в аквариумах, где долго содержались какие-нибудь рыбы. Казалось бы, возможности для их развития здесь если не совсем исчерпаны, то уж наверняка обеднены. Однако некоторые рыбы растут в воде, где до них жили такие же, как они, несравненно быстрее и лучше, чем в свежей. Похоже, что рост ускоряется воздействием оставленного их предшественниками какого-то вещества. В одиночестве же эти рыбы и тугорослы, и маложизнеспособны.

К подобным выводам приводят опыты с животными и птицами. Белые крысы, например, если содержать их по 20 штук, поедают корма каждая в среднем значительно больше, чем размещенные по пять штук.

А в мире птиц открыты и вовсе фантастические примеры влияния группы на особь. Голубь-самец кормит птенцов, как известно, отрыжкой из зобной железы; когда самец выращен в одиночестве, эта железа у него не развивается. У самки, выращенной в одиночестве, не созревают яичники, она не способна нестись… Но достаточно присутствия второй птицы, не обязательно другого пола — в конце концов это может быть даже одна только видимость присутствия, только отражение того же голубя в зеркале, поставленном в клетку, — и самец, и самка вновь обретают свойства, признаки и способности, угнетенные выращиванием в противоестественном одиночестве. А уж если одиночество так действует на голубя, то что сказать об общественных насекомых, живущих биологическими семьями?

Среди большего или меньшего числа себе подобных особь приобретает физиологические свойства и отличия, черты строения и особенности повадок, которых лишена в одиночестве. Как тут не вспомнить о новых, совсем не так давно открытых физических свойствах радиоактивных элементов, которые в определенной критической массе порождают новый вид энергии? Эффект билогической группы открыт и исследуется на таком, казалось бы, академическом объекте, как муравьи. Практическая польза открытия поначалу была не совсем ясна. Но теперь нет сомнений, что овладение действующими здесь закономерностями обещает ввести биологов-натуралистов, а за ними агрономов и зоотехников в целый мир новых явлений. Разгадка больших и малых тайн, связанных с эффектом группы, вооружит человека новой властью над многими скованными пока силами органической природы и среди них над теми, которые питают и поддерживают связи, сплачивающие тысячи особей в целостную семью общественных насекомых, в частности — в семью муравьёв.

Всем известная старинная и успевшая стать классической басня о Стрекозе и Муравье тоже будет здесь рассмотрена. Но очередь до неё дойдёт позже. Сейчас с действующими лицами той же басни придётся встретиться по другому поводу, в связи с новой, недавней историей. Значение её может, однако, остаться недооценённым, если не напомнить, что она имеет отношение к флаттеру.

Это повествование хочется начать с напоминания об одном мечтателе, жившем на окраине глухого провинциального городка царской России. Ночи напролёт просиживал он за столом при свете керосиновой лампы, выводя математические формулы полёта к звёздам. Может быть, только в наши дни, когда с земли Советов поднялись, выходя на свои орбиты, первые искусственные спутники и первые космонавты, мир по-настоящему оценил всё величие давнего подвига.