Лев Савров - Ах, эта Африка!

В одном из чаплинских фильмов герой с бешеной скоростью ныряет с холмов в ложбины, выскакивая эдаким чертиком из коробки на гребни и каждый раз заметно удаляясь и уменьшаясь. Все это было точно такое же кино, только ни один актер не додумался бы до столь замысловатых движений, которые проделывал Валентин на бегу. Он зверски вращал своей маечкой, тряс головой, хлопал себя по спине и бокам левой рукой, подпрыгивал и пинал воздух и даже плевался, как верблюд. Мы повалились на жесткую сухую траву и хохотали до слез, несмотря на боль от полученных укусов.

— Артист! — сказал Виктор и после паузы добавил:

— Есть бог на свете…

Возвращались мы с вспухшими лицами, руками, шеями и спинами, а у Николая через час подскочила температура до сорока градусов. Но через три дня доктор, как и обещал, поставил его на ноги, так что все обошлось в общем благополучно.

После летних студенческих экзаменов мы начали готовиться к окончательному отъезду. Мы думали, что больше никогда сюда не вернемся, поэтому последняя неделя состояла из прощальных визитов, вечеров, приемов, балов, обедов в гостях и даже завтраков, поскольку все друзья непременно хотели засвидетельствовать свое расположение и выказать сожаление по поводу расставания.

В жаркий солнечный полдень мы прибыли в аэропорт, где Ришко подготовил торжественные проводы, украсив единственную мачту советским, чехословацким и местным флагами. Немногочисленное европейское население городка явилось в полном составе, прибыли студенты, прикатил механик Амаду на бывшей нашей машинюшке, которую мы ему подарили за то, что он два года охотно и бесплатно ее ремонтировал. Эдик и Анатолий уже три месяца летали к нам не на АН-2, а на ИЛ-14, так что перелет обещал быть комфортабельным. Митинга не было, но объятий и поцелуев хватило бы на кубковый футбольный матч с дополнительным временем и серией пенальти.

Поднявшись по трапу, мы с Виктором долго стояли на верхней площадке, махая руками, стараясь сдержать себя, ведь так жалко было расставаться с друзьями, многих из которых больше никогда не встретишь, даже и не верилось, что два года назад мы ехали сюда в полную неизвестность, а вот теперь душа болит, задержать бы, остановить мгновение!

Дверь захлопнулась, самолет покатил по полосе, провожающие запрыгали, а Алассан еще долго гнался за лайнером на велосипеде, по его круглому блестящему лицу катились слезы, а губы шептали, судя по артикуляции, что-то вроде «храни вас бог!..»

— Да, будущее в полном тумане… Прощай, Африка!

— Ну-ну, — хмыкнул Виктор скептически.

И он оказался прав. Но, как говаривал наш консул, об этом — потом.