Йозеф Кац - Таллин. Любовь и смерть в старом городе

Повстречавшись раз на рынке, шумевшем каждый будний день у стен ратуши, молодые люди поняли, что созданы друг для друга. Да только родители их были категорически против брака, и потому видеться они могли только вдали от их глаз — в Старом городе.

Чуть солнце начинало клониться к закату, Герман и Маргарита должны были мчаться к городским воротам. Не успеешь минуть их до закрытия — поволокут тебя в арестантский дом за ратушей. И тогда их тайные свидания станут достоянием всех.

Влюбленные, как известно, часов не наблюдают, да и откуда было взяться часам в те давние времена у простого человека? Как-то летней ночью юноша с девушкой заболтались. О том, что городские ворота закрываются, они вспомнили лишь с боем ратушного колокола.

Изо всех сил бросились они в разные стороны, даже позабыв толком попрощаться: Герман — на юго-запад, по направлению к предместью Кассисаба, Маргарита — на север, к порту и рыбацким хижинам Каламая.

Но — не успели: с последним ударом колокола и Герман, и Маргарита окаменели, на глазах изумленных воротных стражей превратившись в две невиданные доселе таллинцами башни.

Говорят, сбылось проклятие, тайно наложенное на влюбленных бургомистром, — чем они не угодили главе городского самоуправления, наиболее распространенная версия легенды умалчивает.

Менее известный вариант вводит в историю тему инцеста: Герман и Маргарита, дескать, были внебрачными детьми самого бургомистра, отданными на воспитание в семьи бедняков. А следовательно — братом и сестрой.

Отголосок этого предания неожиданным образом звучит в фельетоне, опубликованном на страницах «Ревельских известий» в 1893 году: оживший в новогоднюю ночь Длинный Герман обращается к Толстой Маргарите не иначе как со словами «любезная сестрица».

О сбывшемся проклятии, правда, в заметке нет ни слова: родство башен здесь — исключительно материалистическое. Если не сказать — материальное: Герман напоминает Маргарите, что оба они выстроены из одного камня, доставленного с плато Ласнамяги.

Есть и еще одна, основательно позабытая в наши дни байка. Мотив запретной любви незаконнорожденных отпрысков главы магистрата вытеснен в этом сюжете романтикой рыцарского служения прекрасной даме и беспредельной девичьей верности.

Герман, дескать, был воином, отправлявшимся в дальний и долгий поход, Маргарита — его возлюбленной. Доверял он ей настолько, что не стал проделывать унизительной процедуры с поясом верности, а попросил с девушки слово дожидаться суженого.

Прошел год, другой, а от Германа не было ни слуху, ни духу. Лучшие женихи города стали засылать к Маргарите сватов. А те, что понахальнее, заявлялись в ее дом собственной персоной и грозились в случае отказа взять девичью крепость силой.

Слово, данное возлюбленному, Маргарита блюла крепко. Для того чтобы раз и навсегда отбить у потенциальных мужей интерес к собственной персоне, она якобы перешла на своеобразную диету: стала питаться исключительно пряниками и марципанами. Результат не заставил себя долго ждать: девушка располнела так, что не смогла выйти из дверей собственного дома. От былой ее красы не осталось и следа, но честь была, несомненно, спасена.

Возвращения Гурмана его невеста так и не дождалась. Он же, вернувшись из похода, был столь потрясен этой историей, что все добытое за морями золото вложил в строительство башни. Возведена она была, разумеется, на месте дома, где погубила себя сластями и сдобой Маргарита, ставшая неприглядно-толстой, но верность ценой этого сохранившая.

При всей сказочности данный сюжет — впрочем, исключительно интуитивно — нащупывает верное направление: Герман и вправду был рыцарем.

Только вот в Таллине он никогда не жил. Да и не мог жить: согласно средневековой германской традиции, Длинным Германом звали христианского воина, первым взошедшего на стены Иерусалима в дни Первого же крестового похода. Состоялся он, как известно, в самом конце XI века, то есть более чем за сто лет до того, как датский король Вальдемар и его верные вассалы приступили к возведению замка на холме Тоомпеа — колыбели средневекового Таллина.

Процесс, приведший датчан в Эстонию, историкам известен под именем Северных крестовых походов. По сути, были они «коллективной фрустрацией»: потерпев фиаско на Востоке, «воины Христовы» огнем и мечом понесли «истинную веру» на север Европы.

Военные экспедиции против предков нынешних эстонцев и латышей католические рыцари воспринимали как продолжение крестоносной эпопеи. Образ легендарного Германа, бившегося с сарацинами в Святой земле, оказался на новом месте весьма кстати.

«Германовские башни», или собственные «Длинные Германы», высятся над замками, выстроенными крестоносцами в Нарве, Пайде, Курессааре. Самая мощная башня не сохранившегося замка в Тарту тоже была наречена в честь крестоносца Германа.

Одноименная таллинская башня — ровесница своих тезок. Заложена она была в 1370 году, а свой нынешний облик и сорокапятиметровую высоту окончательно обрела только к концу пятнадцатого столетия. Таллином в ту пору владели уже не датчане, а рыцари Ливонского ордена — наследники участников Северных крестовых походов, почитавшие легендарного Германа предшественником.

В рыцарской среде это имя было популярно: третьим наместником еще только покоряемых на тот момент Ливонских земель был провозглашен в начале XIII века Герман Балк. Еще один Герман — фон Брюггеней — был сорок вторым магистром Ливонского ордена в середине шестнадцатого столетия. В 1536 году он посещал Ревель[1], принимая присягу от местных жителей.

Кто знает, не поднимался ли он, ради лучшего обозрения города и окрестностей, на своего «замкового тезку» — башню Длинный Герман?

Как и полагается даме, Толстая Маргарита чуток моложе своего кавалера. Столетия приблизительно на полтора: для защиты Больших морских ворот ее возвели лишь в середине XVI века.

Первоначально даже намека на женское имя в своем названии башня не несла: сперва ее называли Новой башней у Розового сада, затем — башней Розенкранц, что можно перевести как «башня Церковных четок». В документах городской инженерной команды под именем Толстой Маргариты она впервые упоминается только в 1842 году. Но в изустной речи прозвище это, насколько можно судить по косвенным свидетельствам, было известно и ранее.

Так, император Николай I, посещавший Таллин лет на пятнадцать раньше, завершив осмотр башни, говорят, с армейским юмором заметил: дескать, хорошую казарму выстроила в свое время датская королева для нынешнего самодержца всероссийского! Датская королева, в середине XIII века отдавшая распоряжение опоясать Таллин первой городской стеной, действительно звалась Маргаритой. Но сомнительно, чтобы мастера, возводившие башню у Больших морских ворот тремя веками позднее, помнили это.