Наталья Притвиц - Саянский дневник

В 12 часов 15 минут выступаем. Русские и тофалары тепло провожают нас, желают счастливого пути. Впереди гордо шествует инструктор в своем синем берете и драной ковбойке. Проводник восседает на белом олене, остальных оленей ведут в поводу.

За аэродромом вошли в лес. Там сразу исчез ветер, стало жарко, появились комары и мошки.

Лес болотистый, часто тропа идет по жердевым гатям, затем выходит на крутой берег Гутары. Направо виден хребетик, на который ленточками серпантина взбирается лес.

Дальше переходим Гутару и углубляемся в лес. Скоро раздается далекий шум. Мы долго спорим, что это шумит — ветер или вода. Время разрешает сомнения — мы подходим к реке. Это Иден. Предстоит переправа с левого берега на правый. Не хочется мочить ноги, снимаем ботинки. Пока длится эта процедура, на нас слетаются комары, кажется, со всех Саян.

На берегу Идена находим хорошую площадку и останавливаемся на ночлег. Прошли километров пятнадцать-восемнадцать.

Мы уже до смерти изъедены комарами и мошкой. Она, подлая, особенно больно кусает за ушами. К ночевке у всех уши стали красными и толстыми.

Но как только стали лагерем, был вынут диметилфталат — и произошло чудо. Ни одна мошка не осмеливалась подлететь к нам, а если и подлетала, то тут же убиралась восвояси.

Перед помазанием диметилфталатом состоялось грандиозное умывание. Впоследствии была измерена температура воды — оказалось, всего 6°. Но удовольствие от этого вовсе не уменьшилось, скорее наоборот.

13 августа

Кратко этот день можно было бы охарактеризовать так: мы шли и дождь шел.

Погода с утра хмурилась, скалистый гребень напротив нас не был виден из-за тумана. Когда мы вставали, солнце еще не поднялось, хотя Петя утверждал, что будто бы видел, как оно выглядывало из-за скал как раз наполовину и было очень красиво.

За завтраком имел место небольшой инцидент. Леха, собираясь выдавать добавку, предварительно спросил:

— Кто любит завхоза?

— Я, — тоненьким голосом пискнул инструктор.

— Кто еще любит завхоза? — опять, но уже с нажимом спросил Леха, озирая собравшихся. Ответом ему было гробовое молчание, а затем громовой хохот.

Как только мы выступили, начался мелкий нудный дождик.

Характер тайги по сравнению с первым днем изменился.

Тропу то и дело преграждают упавшие деревья, ноги проваливаются между корнями, скользят по замшелым камням, вязнут в болотистых низинах. Часто попадаются ручьи и озера, которые олени перебредают, а люди перебираются где по бревну, где по камням, где прямо по топкому мху необычайной пестроты. Попадаются мхи ярко-оранжевые, темно-красные, ядовито-зеленые, желтые, коричневые, белые. Все гуще становится тайга.

Длинные чахлые лиственницы, все обвешанные седым бородачом, протягивают свои сухие крючковатые руки прямо над тропой, норовят сорвать с головы шляпу, дернуть за волосы, хлестнуть по лицу.

Саянская флора порадовала нас зарослями голубики (по-сибирски голубицы) и кустами красной смородины. Тропа часто идет прямо по голубике, и мы, не останавливаясь, срываем ветки с сизыми ягодами. Реже попадается брусника.

Что же касается фауны, то при нашем шумном передвижении с постоянными перекличками и разговорами, трудно ожидать появления на тропе медведя или изюбра. Зато белый Шарик проводника несколько раз останавливался у дерева, делал стойку, а затем начинал царапать ствол передними лапами и призывно лаять. Раза два при этом по стволу испуганно взбегал к вершине маленький бурундучок, однажды это была черная белка с пушистым хвостом, которая позволила полюбоваться собой, легко и грациозно перепрыгнув на соседнее дерево. Еще один раз Владик, рыдая в душе, видел на болоте утиный выводок. Но ружье, увы, было в виде двух отдельных частей запрятано во вьюк, а утки почему-то не захотели ждать.

Тропа по правому берегу Идена то идет прямо вдоль воды, то крутит по тайге в обход многочисленных болот, каменных осыпей, упавших стволов, неуклонно поднимаясь к перевалу. Погода окончательно испортилась. Дождь идет не переставая. От ходьбы по мокрой траве и кустам у всех уже давно промокли брюки, дождь подтекает под рюкзак. Ноги мокрые почти у всех — затекает сверху по брюкам, а на болотах и при переходе через ручьи ботинки зачерпывают через край. Хорошо оленям — ведь у них шкура абсолютно непромокаемая, копыта тоже.

Подъем становится все круче, мы выходим на склон, покрытый высокотравьем и точно попадаем в волшебную страну — «Лопухию».

Это какое-то буйство зелени — гигантские лопухи с листьями размером с добрый зонт, яркие кисти незнакомых цветов. Мы узнаем ядовитую чемерицу, розовые столбики маральего корня. Борщевник поднимает свои белые зонтики выше роста человека, рядом с ними возвышаются зеленые шары медвежьей дудки величиной с голову. Над этим лесом из трав торчат только кончики рогов наших оленей и раздается звучный хруст ломаемых стеблей. В зарослях стоит одуряющий тяжелый запах — пахнет, очевидно, одно из этих гигантских растений. Создается впечатление, что это растительность субтропиков, а не суровых Саян — огромные сочные листья, толстые стебли, ядовитые запахи — ни дать ни взять джунгли.

Мы почувствовали что-нибудь вроде того что, вероятно, чувствовал Дон-Кихот, когда рубился с ветряными мельницами, потому что вдруг схватили альпенштоки и начали рубить направо и налево. С борщевников так и летели головы, лопухи с жалобным хрустом сминались от мощных ударов. Впрочем, безумная отвага и воинская доблесть не помешали одному из водителей свалиться через камень вниз головой и оставаться в довольно неприглядном положении, пока не подоспела помощь.

Чем выше, тем больше становится цветов. Первыми попадаются ярко-синие цветы железистого водосбора, которыми Мика спешит украсить свою ковбойку. Тут же какие-то белые цветы вроде нашего подснежника, розоватые ландыши, мелкие малиновые цветочки, по форме напоминающие колокольчики. Но самое роскошное зрелище ждало нас дальше. В узком каньоне, рядом с небольшим снежником на ярко-зеленой лужайке пламенели оранжевые головки огоньков (сибирской купальницы). Тут же из травы глядели необыкновенно крупные ярко-голубые незабудки, которые легко могли бы по синеве поспорить с небом, не будь оно покрыто тучами.