Джейн Крайл - За подводными сокровищами

Мою левую ногу начинало сводить судорогой, и я с тоской поглядывала на слишком отдаленный берег, когда вдруг ни с того ни с сего из глубин моря появился сначала трезубец Нептуна, а за ним длинный блестящий штык. Я решила, что у меня начались галлюцинации от холода. Тут вынырнула голова в маске и отвесила церемонный поклон.

— Полковник Норт, — представилась голова. — Не откажите в любезности подержать мой штык. С манерами, достойными английского дворецкого, полковник вручил мне оружие, еще раз поклонился и тут же исчез, взмахнув своими ластами.

Я почувствовала себя, как Алиса в стране чудес, когда, плавая в луже своих собственных слез, она спросила сказочного Мышонка:

— Скажите, пожалуйста, как выбраться из этого пруда? Я так устала!

Когда полковник снова появился с насаженным на конец, копья десятифунтовым палтусом, я тоже решила, что пора уходить, так как в «пруду» становится слишком людно. Я бы не удивилась, если бы другие подводные пловцы вдруг вынырнули с «Утенком и Додо», с «Лори и Орленком» или каким-нибудь из диковинных животных Алисы. Я поплыла к берегу и все последовали за мной.

Рюп и полковник с трезубцем приплыли с устрицами, заткнутыми даже в плавки. Устрицы настолько сильно присосались к телу, что больно было отдирать их. Очищая устриц, Рюп отделял сочленение большого белого мускула и легко стаскивал кольцо внутренностей. После этого происходила метаморфоза. Слизистая коричневая лапа вдруг превратилась в хрустальную туфельку Золушки. Под желтовато-серой жесткой оболочкой, похожей на перезимовавший кокон, ракушка была покрыта узорами, не менее красивыми, чем крылышко тропической бабочки. Внутренняя сторона ракушки оказалась из перламутра с опаловым отливом, более гладкого, чем атлас. Она как бы светилась внутренним светом. Ни одна ракушка не может сравниться по красоте с ракушкой калифорнийской устрицы, только что очищенной и вымытой в море, с еще сверкающими на ней каплями морской воды. Нет более вкусного блюда, чем твердый белый кусок устрицы, нарезанный тонкими ломтиками, отбитый до толщины кружева и зажаренный до золотисто-коричневого цвета.

В августе, когда температура воды повысилась до 22–23°, заливчик в Ла Джолла был полон охотников за устрицами. Они смотрели на дно через стекла плавательных досок и плавали на поверхности в масках с ластами на ногах. В Калифорнии устрица считается морской дичью и находится под охраной закона. Установлена суточная норма улова. Запрещен вывоз мяса и раковин устриц. Закон не разрешает охотиться за устрицами, пользуясь дыхательными аппаратами на глубинах менее 20 футов. Несмотря на эти правила, подводным пловцам-любителям достается большая часть улова в мелководье. «Клуб Чистильщиков Дна», члены которого представляют группу закаленных и опытных подводных пловцов, очищает от устриц каждую подводную щель и трещину на глубине до 40 футов. Промысловые охотники, оснащенные воздушными баллонами, очищают более глубокие места. Атакованные на всех глубинах устрицы ведут жизнь полную опасностей, и только способность самки класть более двух миллионов яиц в год спасает их от полного истребления.

С повышением температуры воды устриц становилось все меньше и меньше, и нам приходилось охотиться за ними в менее доступных и более опасных местах. Одним из таких мест был риф у Каса Маньана, где пещеры и ущелья полны устриц и омаров; однако прибой здесь настолько сильный, что спуск под воду очень затруднен. Свободно нырять можно только в самые безветренные дни.

В первый раз мы купались у Каса Маньана в бурную погоду. Выйдя из-под защиты мола, мы смело поплыли навстречу шестифутовым волнам, которые пенились, разбиваясь о риф. Мы без труда ныряли под волны и, выбравшись подальше от берега, думали, что наши беды остались позади. Но когда мы вновь нырнули, нам показалось, что дно как будто промчалось мимо. Вынырнув, обнаружили, что приливной сулой отнес нас еще на пятьдесят ярдов от берега, и с каждой минутой нас уносило все дальше и дальше в море.

Приливной сулой — результат углового удара волн о риф или береговой выступ. Такие течения опасны для пловцов, так как видя, что их уносит в море, они пугаются, пытаются плыть обратно к берегу, выбиваются из сил и тонут. Хороший пловец с ластами может иногда преодолеть сулой и выбраться на берег, но если он не уверен в своих силах и не находится в хорошей спортивной форме, то ему лучше и не пробовать. Приливной сулой никогда не выходит в открытое море, а идет вдоль берега или через залив, пока не ударится о противоположный берег; если плыть по течению, то в конце концов вас вынесет на берег.

Берег уже казался совсем далеким и с каждой секундой удалялся все больше. Залив был шириной в полмили. Мы плыли по течению, сберегая силы и пытаясь придумать способ выбраться на берег. Большая часть берега защищена крутыми скалами. Впереди слышался рев у Большого Бумера — опасного берегового выступа, об острые скалы которого разбивались огромные волны. Я со страхом глядела на волны прибоя.

— Плыви ногами вперед, — сказал Барни. — Отталкивайся от скал ногами или пытайся проскользнуть над ними, как будто плывешь через пороги.

Меня это нисколько не успокоило: дело в том, что я никогда не переплывала пороги. Мы ждали — я с дрожью, Барни совершенно спокойно, держась в воде вертикально у самых бурунов, пока не дождались небольших волн. Тогда мы быстро вошли в них, в последний момент повернулись ногами к скалам и чудом, без единой царапинки выбрались на скалы, омываемые кипящими пенистыми волнами.

Наибольшую опасность для плавания у тихоокеанского побережья представляют течения. Легенды о частой гибели людей, от того что устрицы, как живые капканы, ловили их за руки, совершенно неправдоподобны. Раковина калифорнийской устрицы всего лишь на полдюйма шире тела, а следовательно, может прищемить кончик пальца, не более. Опасность охоты за устрицами исходит не от них самих. Извлеченные из воды тела утонувших, чьи руки были протянуты за устрицами, оказывались зажатыми между скал неожиданным поворотом подводного течения, которое намертво заклинивало их в расщелинах скал. В прозрачной воде видно, куда несет, а поэтому само течение не таит в себе большой опасности. Но в дни шторма во взбаламученной воде видно не дальше, чем на два фута, и не успеет пловец опомниться, как его уже заносит течением под камни.

Так случилось со мной у Девилс Слайд в Ла Джолла. Предполагая, что ныряю у края выступа, я неожиданно очутилась у входа в длинный тоннель. Совершенно не ощущая движения, я незаметно очутилась в центре тоннеля, подгоняемая мерно ускоряющимся течением. Ощупав стены в поисках устриц, я оттолкнулась ногами от дна, чтобы подняться на поверхность и глотнуть воздуха. Тут я так ударилась головой о каменный потолок, что из глаз посыпались искры. Поняв, что меня занесло под камни, я испугалась. Не хватало воздуха, и я уже отчаялась выбраться на поверхность. Вдруг, набирая скорость, скалы понеслись мимо, и я, подхваченная встречным течением, оказалась на поверхности. Навсегда останется в моей памяти блаженное ощущение первого глотка воздуха.