Луи Жаколио - Месть каторжника

Вопрос был так ловко поставлен Л юсу, что его поддержал и де Вержен, так что помощник почувствовал, что тут кроется западня. Бросив на своего противника взгляд, означающий: «Я ровно ничего не скажу, и вы ничего не узнаете», он с полнейшим хладнокровием ответил:

— Ах, господин советник, вы придали чересчур важное значение моим словам, которого они не заслуживают на самом деле. Я сделал только некоторые более или менее гипотетические выводы, как это мы, представители полиции, имеем привычку всегда делать, когда сталкиваемся с преступлением, первое расследование которого не привело ни к чему. К тому же, зачем вам знать простые предположения, которые, может быть, никогда и не оправдаются?!

— Вы говорили не о предположениях, Люс, — отвечал судья тоном человека, готовящегося уничтожить своего противника, — а об указаниях чрезвычайной важности, по вашему собственному выражению, которое еще в памяти у всех. Я должен вам заметить в таком случае, что таинственные обстоятельства, при которых было совершено убийство Фроле, место, где оно произошло, ловкое бегство преступника, так как продолжаю думать, что ему удалось бежать, — одним словом, все обязывает вас сказать, что вы открыли, ибо вы, по вашим собственным словам, открыли что-то важное. Подумайте хорошенько, что ваше молчание в этом случае дает право делать всевозможные предположения, вплоть даже до соучастия!

Де Марсэ был большой мастер спорить. Поставив Люса в такое положение, что тот должен был либо объясниться, либо признаться, что прежние его слова были сказаны просто на ветер, де Марсэ наносил ему ловкий удар, который неминуемо должен был уронить его в глазах де Вержена и закрыть дорогу на пост начальника полиции безопасности, которого он так долго добивался. Будучи помощником, Люс не был бы так опасен.

Все было бы хорошо, и Люс отлично чувствовал уже значение тактики, принятой его врагом, когда вдруг, увлекшись своими доводами, де Марсэ испортил все дело сорвавшимся с его языка злополучным обвинением в соучастии.

— Попался!! — подумал Люс и, не дав ему времени исправить неблагоприятное впечатление, произведенное его выражением, встал, бледный и дрожащей, великолепно разыгрывая роль оскорбленного и обращаясь к де Вержену, уже жестом высказавшему протест своему тестю, сказал глубоко взволнованным, дрожащим голосом:

— Господин префект, я служу уже более тринадцати лет в учреждении, начальником которого вы состоите! Посмотрите мой формуляр, отзывы, данные обо мне вашими предшественниками и лично вами, и скажите господину советнику, что за свою долгую службу я не только никогда не заслуживал наказания или выговора, но даже одиннадцать раз получал благодарность в приказах, имею семь медалей и крест Почетного Легиона… Если, посвятив всю свою жизнь защите общества, я сам подвергаюсь на ваших глазах, господин префект, безнаказанному подозрению в соучастии в преступлении, совершенном в эту ночь, то мне остается лишь подать в отставку и, вернувшись к себе домой, ждать приказа судебного следователя явиться в суд.

Последние слова, казалось, были произнесены с трудом, и Люс закончил свою речь рыданиями так естественно, что ему позавидовал бы любой актер. Гертлю, сжав от бессильной ярости кулаки, плакал, глядя на скорбь своего начальника. Префект был глубоко тронут горем одного из своих старых и самых верных сотрудников и поспешил успокоить его.

— Ну, мой дорогой Люс, вы плохо поняли смысл слов моего тестя: он вовсе и не собирался обвинять вас! Де Марсэ хотел только выразить общую мысль, что всякий чиновник полиции, который не заявил бы, если он знает что-нибудь о событиях этой ночи, мог бы заслужить упрек в соучастии только в моральном смысле… Верьте, мой дорогой Люс, что такова была его мысль, я же, со своей стороны, не допускаю и тени сомнения в вашей корректности.

— Благодарю вас, господин префект, — отвечал Люс, печально покачав головой, — за ваше доброе желание залечить мою рану… Удар поразил меня прямо в сердце и заставил меня глубоко страдать! Благоволите, господин префект, теперь разрешить мне уйти со своими людьми. Так как все розыски до сих пор были безрезультатны, то мне крайне необходимо принять некоторые меры, которые могли бы способствовать обнаружению виновного.

— А вот это, — отвечал префект, протягивая ему пакет, — увеличит ваш авторитет и будет способствовать успеху всех ваших начинаний!

— Это наряд, господин префект? — спросил Люс.

— Нет, мой друг, — отвечал, улыбаясь, де Вержен, — это назначение вас начальником полиции безопасности, которое я только что подписал!

— Как, господин префект, вы удостоили!.. — вскричал Люс вне себя от радости и удивления.

— Да, несмотря на свое прежнее решение, я думал, что такой ответственный пост не должен оставаться незанятым, кроме того, я не хотел, в знак своего доверия к вам, заставлять вас ждать того назначения, на которое вы имели право даже ранее этого несчастного Фроле… При его назначении чувствовалось чье-то сильное влияние, которое оказывалось за какие-то старые долги, по крайней мере, я так слышал, так как тогда сам еще не был префектом.

— И вы не ошиблись, господин префект, — прервал Люс, — председатель Кассационного суда старался отблагодарить Фроле за одну громадную услугу, которую тот оказал ему когда-то в весьма важном деле, разгадка которого была известна лишь им двоим и Жаку Лорану, прежнему начальнику полиции безопасности.

При этих словах Люс перевел вопросительный взгляд на де Марсэ, но старый судья и глазом не моргнул.

«Он упорно не желает признавать меня, — подумал Люс. — Ну, посмотрим! » — и громко продолжал. — Это таинственное приключение известно тем, кто в нем замешан, под названием «дела о преступлении на мельнице Д'Юзор», которое было возбуждено в свое время, если память не изменяет мне, молодым судебным следователем из провинции, только что переведенным в Париж, — я не помню его имени, — но который едва не лишился места и даже… жизни! Произнеся эти слова, Люс успел заметить быстро мелькнувшую дрожь на лице старого судьи, но и только… Если де Марсэ и играл какую-нибудь роль в этом таинственном приключении, то, очевидно, он хотел, чтоб эта роль была забыта и совершенно исчезла из его прошлого!.. Люс так и понял его и уже не делал более попыток в этом направлении, но остался убежденным, что он не обманулся и что старый советник Кассационного суда де Марсэ тридцать лет тому назад был именно тот молодой судебный следователь де Марсэ, который запутался вместе с ним в деле о преступлении на мельнице Д'Юзор, и где оба едва не поплатились жизнью.

В то время, несмотря на разницу положений судебного следователя Сенского суда и простого полицейского надзирателя, молодые люди, которых смерть уже готова была свести в одну братскую могилу, поклялись в вечной дружбе в тот самый день, когда их спас знаменитый Жак Лоран, бывший тогда уже в отставке. С тех пор они уже не виделись, так как на другой же день после этого смелого предприятия Люс был назначен старшим приставом в Кайенну, где он оставался двадцать лет, а де Марсэ уехал простым судьей в Клермон. Но в то время, как наш пристав был забыт в Кайенне, де Марсэ, благодаря всемогущей протекции герцога де Жерси, председателя Законодательного Корпуса и крестного отца его жены, не замедлил вернуться в Париж, где ему снова дали место судебного следователя.