Джеймс Шульц - Синопа, индейский мальчик

Вскоре стрельба прекратилась, испуганные женщины и дети притихли. Потом издалека донеслась победная песня. Она гремела все громче и громче, и женщины поняли, что опасность миновала. Мужчины одержали верх над врагами и возвращались в лагерь. Все выбежали из вигвамов, радостно выкрикивая имена мужа, брата, сына, участвовавших в битве.

Мать Синопы взяла сынишку на руки и, поспешно выйдя из вигвама, закричала:

— Белый Волк! Мой муж Белый Волк! Он дрался с врагами и возвращается победителем. Белый Волк — великий вождь!

У входа в вигвам собрались женщины и дети. Пробившись сквозь толпу, мать Синопы увидела лежащего на спине человека.

Красный Журавль наклонился к нему и воскликнул:

— Это воин из племени кроу. А убил его мой сын. Белый Волк — великий вождь!

Между тем черноногие подъезжали к лагерю, и все громче звучала победная песня. Воины привезли скальпы и оружие пяти кроу, которых они настигли и убили. Правда, враги успели угнать несколько лошадей, но это никакого значения не имело: лошадей было много. В лагере праздновали победу, пировали всю ночь, плясали и пели, а воины снова и снова рассказывали о том, как преследовали они неприятеля.

Это событие произвело глубокое впечатление на Синопу. Теперь он знал, что черноногие совершают великий подвиг, убивая врага. Красный Журавль не отпускал его от себя ни на шаг, а когда воины восхваляли Белого Волка, старик заставлял мальчика кричать вместе с ними:

— Белый Волк! Белый Волк — великий вождь!

Позднее мать Синопы рассказала о том, как лисичка первая почуяла врага и подняла тревогу. Когда слух об этом разнесся по лагерю, все стали хвалить умного зверька, и немало похвал пришлось на долю его маленького хозяина, Синопы.

Вечером в вигвам Белого Волка вошел старый знахарь Короткий Рог. Выкурив трубку, он сказал:

— Маленькому Синопе улыбается счастье. Не будь у него этой лисицы, враги успели бы угнать наших лошадей и, быть может, убить кое-кого из нас. Я чувствую, что этот мальчик будет великим воином и доживет до глубокой старости.

— Да, — отозвался старый дед, — все мы надеемся, что он будет смелым воином и защитником стариков, женщин и детей. Хочется мне пожить подольше, чтобы вместе с Белым Волком обучать мальчика. Хочется мне увидеть, как он в первый раз пойдет на войну.

Пока Синопе не пошел четвертый год, мать ни на шаг не отпускала его от себя. Белый Волк частенько говорил ей, что мальчику нужно давать больше свободы, но в ответ она качала головой и возражала:

— Ты ошибаешься. Он еще слишком мал. Нельзя оставлять его без присмотра.

Белый Волк с ней не спорил, но, когда Синопе пошел четвертый год, он сказал жене:

— Ты вырастила и выкормила нашего сына. Сейчас он — здоровый и крепкий мальчуган. Но не годится все время держать мальчика в вигваме. Пусть он играет со своими сверстниками. Игры многому его научат, и когда-нибудь эти знания ему пригодятся. Начиная с завтрашнего дня он будет играть с детьми нашего лагеря.

— Пусть будет по-твоему, — отвечала мать Синопы. — Я знаю, что ты прав. Но мы, матери, все на один лад; всегда мы боимся, как бы ребенок не попал в беду. Первое время я не хочу отпускать Синопу одного. Если с ним что-нибудь случится, я буду неподалеку и успею прибежать на помощь.

Я забыл вам сказать, что мать Синопы звали Тсистсаки. На языке черноногих это слово значит Женщина Птичка. Индейцы считали, что имя Тсистсаки приносит счастье, и жена Белого Волка была очень довольна своим именем.

В соседнем вигваме жил семилетний мальчик, которого звали Одинокий Бизон, и его младшая сестра Отаки (Желтая Ласочка). Мать позволила маленькому Синопе играть с ними, а они рады были принять его в свою компанию. Иногда в играх принимали участие и другие дети, и многие были гораздо старше Синопы. Двадцать-тридцать детей собирались на опушке леса и затевали разные игры. Но больше всех любил Синопа Одинокого Бизона и Отаки, быть может, потому, что их мать и Тсистсаки были подругами, а вдобавок брат и сестра жили в соседнем вигваме.

Однажды обе матери задумали доставить детям неожиданную радость. Для этого нужно было кое-что приготовить; в течение месяца занимались они приготовлениями, в то время, как дети играли. Поздно ночью, когда все уже спали, они заканчивали работу при свете костра. Затем нужно было обучить собак — трех больших собак, которым предстояло участвовать в задуманной игре. Сейчас я вам расскажу об индейских собаках.

У индейцев не было лошадей, пока вскоре после открытия Америки их не привезли в Мексику испанцы. Долгое время индейцы пользовались собаками как вьючными животными. Кочуя по равнинам, они перевозили на собаках свое имущество, вигвамы и запасы сушеного мяса. Но задолго до рождения Синопы черноногие отказались от этого обычая, так как приобрели лошадей. Впрочем, в лагере осталось много собак, потому что индейцы их очень любили; некоторые семьи имели двадцать пять-тридцать собак. Это были большие косматые животные, окраской шерсти напоминающие волка. По ночам, когда в окрестностях лагеря выли волки, индейцы говорили:

— Слушайте! Собаки им отвечают. Они разговаривают со своими братьями, живущими там, на равнине.

Тсистсаки и ее подруга приучили собак ходить на поводу и тащить поклажу; они сделали для них и седла, к которым можно было привязывать тюки. Однажды, когда дети играли в лесу позади вигвамов, матери навьючили поклажу на двух собак, а к седлу третьей собаки прикрепили четырнадцать тонких длинных кольев так, что они тащились по земле. Ведя собак на поводу, они вошли в лес и вскоре приблизились к тому месту, где играли дети. Первым заметил их Синопа. Мальчик так удивился, что широко раскрыл глаза, разинул рот и не мог выговорить ни слова. Никогда еще не видел он, чтобы собаки везли поклажу! И какую странную поклажу! Можно было подумать, что женщины перевозят свои вигвамы на новое место.

К седлу первой собаки привязаны были два маленьких, ярко раскрашенных мешка из недубленой кожи, напоминающие по форме конверт; такие мешки индейцы называют «парфлеш»; сверху навьючены были одеяла и шкуры бизонов. Вторая собака тоже тащила два мешка и несколько одеял; кроме того, к тюку был привязан маленький медный котелок, купленный в форте торговой Компании Гудзонова залива. Третья собака тащила не только колья, но еще какой-то сверток, очень напоминающий маленькую кожаную покрышку для вигвама.

Наконец Синопа пришел в себя и воскликнул:

— Что это такое? Вот смешно! Собаки тащат поклажу, как лошади.

Одинокий Бизон и Отаки пустились в пляс.

— О, Синопа! Мы знаем, что это значит! — кричали они. — Наша мать и твоя сделали для нас вигвам.