Петр Северов - «Рюрик» в океане

В своём дневнике Коцебу записал: «Только мореход, у которого все внимание обращено, как у меня, на новые открытия, составляющие главную цель его путешествия, может понять, в какой мере этот обман меня огорчил».

Ошибка, впрочем, не породила сомнений. Моряки «Рюрика» верили, что где-то здесь, в неисследованных просторах океана, находятся неведомые ещё земли. Птицы, по вечерам летевшие то на север, то на запад, зеленые комья водорослей были первыми вестниками близких островов.

Попрежнему пристально вглядывался дозорный в дымчатую даль океана, и в знойный апрельский полдень с мачты опять донёсся взволнованный возглас:

— Берег!..

Никто на этот раз не проявил преждевременного восторга, всем было памятно недавнее горькое разочарование. Капитан сосредоточенно и молча смотрел в подзорную трубу. Вдалеке все отчётливее обрисовывались невысокие деревья, выступавшие как будто прямо из воды. Нет, теперь уже не могло быть сомнения: открыт какой-то неизвестный остров.

Малый и очень низменный, этот остров был густо покрыт кустарниками и окружён коралловыми рифами.

Подойти к острову ближе, чем на полторы мили из-за рифов оказалось невозможным, высаживаться же на шлюпке при свежем норд-осте было бы напрасным риском. Всю ночь бриг лавировал вблизи бурунов под малыми парусами, а утром офицеры занялись описанием острова. Командир вспомнил, что мореход Шоутен где-то в этих широтах тоже открыл небольшой остров. Торопливо снял он с полки записки Шоутена. Нет, если верить Шоутену, открытый им остров находился от этих мест на расстоянии в несколько десятков миль. Однако мало ли ошибок в определении местоположения различных земель допускали иностранные капитаны! Посоветовавшись с офицерами, Коцебу все же решил назвать остров Сомнительным, подчёркивая самим названием возможную ошибку Шоутена.

По всей видимости, этот малый клочок земли, заброшенный в океане, служил пристанищем только для птиц. Их было здесь множество. Вечерами они летели на запад, словно зовя за собой моряков…

И, расправив, будто крылья, белые паруса, «Рюрик» последовал за птицами. На третий день пути дозорный снова радостно возвестил:

— Земля!..

Вахтенный офицер Иван Захарьин тотчас увидел на горизонте вершины кокосовых пальм.

Это был маленький, длиною всего в три мили, островок, утопающий в зелени.

Шишмарев сказал командиру.

— Мы должны обязательно побывать на берегу. Уж тогда это будет доподлинное открытие.

Через несколько минут лейтенант Захарьин с четырьмя матросами уже плыли на шлюпке к белой стене прибоя в надежде разыскать удобное место для высадки. Но вскоре Захарьин возвратился угрюмый, разочарованный.

— Как видно, не суждено нам первыми ступить на эту землю… Прибой в три метра высотой и вокруг рифы…

Перед командиром встал плечистый матрос Иван Зыков.

— Разрешите нам попытаться?

— Кому это «вам»? — удивлённо спросил Коцебу.

— Вот мне да Петру Прижимову. Плаваем мы оба неплохо…

— Знаю я тебя, Зыков, — помолчав, молвил командир. — Лихой ты моряк, настоящий балтиец, но… Шутишь ли ты с этаким делом? Ведь тут при малейшей оплошности — смерть.

— А двум смертям не бывать! — весело откликнулся Прижимов.

— Значит, вы решаетесь? Вплавь?..

— Так точно! — дружно выпалили оба матроса. — Доберёмся.

И снова гордое чувство шевельнулось в душе командира. Нет, он не ошибся в своих матросах. Каждый из них не хуже офицеров понимал всю важность общей задачи…

…В напряжённом молчании вся команда следит за двумя смельчаками. С палубы отчётливо видно, как над серыми зубьями рифа почти одновременно взлетают два тела, как подхватывает их летящий вал. И через несколько минут, которые кажутся очень долгими, два человека выбегают на золотистый песок…

— Вышли!.. Уже на берегу!.. Молодцы! — раздаются радостные крики над кораблём.

Матросы возвратились через несколько часов. Принесли с собой кокосовые орехи и привязанный к шесту плетённый шнур, найденный на берегу. Идти вглубь леса без оружия они не решились. Остров, повидимому, был населён каким-то неизвестным народом. Это ещё сильнее заинтересовало моряков.

На другой день, собрав все запасные доски, матросы смастерили плот. «Рюрик» стоял на якоре в полумиле от берега. Плот был спущен на воду. К нему прикрепили конец толстого пенькового каната. Другой конец каната был закреплён на шлюпке.

Маленький плот вмещал лишь одного человека. Подхваченный прибоем, он проносился над рифами и выбрасывал пассажира на отмель. После этого плот снова подтягивали к шлюпке.

В ссадинах, мокрые, засыпанные песком моряки, наконец, высадились на берег.

Продвигаясь вглубь острова, они на каждом шагу встречали следы человека. В твёрдом и чистом коралле были искусно вырыты водоёмы для сбора дождевой воды. От берега к роще вела тропинка. На широкой поляне они увидели лодку, дальше, за густыми зарослями цветущего кустарника, виднелось несколько хижин, возле которых сушились на шестах рыбачьи сети. Где же были хозяева этого чудесного уголка, щедро одарённого южной природой?

Командир и его спутники исходили весь остров вдоль и поперёк, но нигде не встретили человека. В хижинах не было признаков, чтобы кто-то жил здесь недавно. Как видно, сюда лишь на время прибывали рыбаки. Откуда же, с каких других островов они приходили?

Неподалёку от рифа, где первыми высадились два отважных пловца, взлетел русский военно-морской флаг.

На карте моряки обозначили новый остров с русским именем — остров Румянцева.

Ещё в Кронштадте, перед отправлением в дальний рейс, капитан «Рюрика» сказал Румянцеву:

— Если мне удастся уточнить карту Тихого океана и открыть в его просторах что-то новое, — я буду считать это щедрой наградой за все мои труды.

Теперь он мог бы сказать, что уже получил желанную награду два острова, открытые экспедицией, не были ещё отмечены ни одним мореходом.

Но неожиданное спокойствие океана, как будто сдержанного близкими берегами, птицы, попрежнему летевшие на запад, и некоторые другие признаки предвещали новые открытия. Моряки были уверены, что эти ещё не открытые земли необитаемы. Большая серая птица, покружившись над кораблём, доверчиво села на протянутую руку командира. Эта птица впервые видела человека. Значит, там, где она жила, не было людей.

22 апреля дозорный снова увидел остров… Третий остров за такой короткий срок! Он был значительно больше острова Румянцева, — длиною в одиннадцать и шириною в три мили, но на каменистой его почве деревья не росли. Не было здесь и признаков человеческого жилья, меж обветренных голых камней обитали только птицы. Остров получил имя адмирала Спиридова, под начальством которого проходил на Балтике службу Коцебу.