Джек Лондон - Морской волк. Бог его отцов

— Кто получил аванс?

— Они, сэр.

— Я так и думал. И тебе, верно, это доставило огромное удовольствие! Ты, верно, очень спешил в то время, так как узнал, что тобой интересуются кое-какие джентльмены.

В мгновение ока юнга преобразился в дикаря. Он пригнулся, словно для прыжка, на его лице отразилось бешенство, и он зарычал.

— Это вы…

— Что? — спросил Ларсен с необычайной мягкостью в голосе, как будто его одолело любопытство услышать невыговоренное слово.

Юнга колебался, но совладал со своей вспышкой.

— Ничего, сэр. Я беру свои слова назад.

— Ты показываешь мне, что я был прав. — Капитан произнес это с улыбкой удовлетворения. — Сколько тебе лет?

— Только что исполнилось шестнадцать, сэр.

— Врешь. Тебе больше восемнадцати. И то ты велик для своего возраста, и мускулы у тебя лошадиные. Собери свои пожитки и переходи на бак. Будешь матросом. Это повышение, понимаешь?

Не ожидая подтверждения со стороны юнги, капитан повернулся к матросу, который только что справился с печальной задачей зашивания трупа.

— Иогансен, ты что-нибудь смыслишь в навигации?

— Нет, сэр.

— Ну, не беда. Все равно, ты теперь будешь штурманом. Перенеси свои вещи в корму, на штурманскую койку.

— Есть, сэр, — весело ответил Иогансен, выступая вперед. Но прежний юнга все еще не трогался с места.

— Чего же ты ждешь? — спросил капитан.

— Я не подписывал условия на матроса, сэр, — был ответ. — Я подписывал на юнгу. И я не желаю быть матросом.

— Укладывайся и ступай на бак.

На этот раз приказ капитана звучал грозно и властно. Парень мрачно сверкнул глазами, но не двинулся с места.

Тут Вольф Ларсен показал свою чудовищную силу. Все произошло неожиданно, с быстротой молнии. Он сделал гигантский прыжок и ударил юнгу кулаком в живот. В тот же миг я почувствовал острую боль в области желудка, как будто ударили меня самого. Я упоминаю об этом, чтобы показать, как чувствительны были в это время мои нервы и как непривычны были для меня подобные грубые сцены. Юнга — весивший, кстати, не менее ста шестидесяти пяти фунтов — согнулся пополам. Его тело безжизненно повисло на кулаке Ларсена, словно мокрая тряпка на палке. Он был подброшен на воздух, описал короткую дугу и рухнул на палубу, ударившись о нее головой и плечами. Так он и остался лежать, корчась от боли.

— Ну как? — обратился Ларсен ко мне. — Вы приняли решение?

Я взглянул на приближавшуюся шхуну, которая уже почти поравнялась с нами; ее отделяло от нас не более двухсот ярдов. Это было стройное, изящное суденышко. Я различал крупный черный номер на одном из парусов и, по виденным мною раньше картинкам, сообразил, что это лоцманское судно.

— Что это за судно? — спросил я.

— Лоцманское судно, «Леди Майн», — угрюмо ответил Ларсен. — Оно доставило своих лоцманов и возвращается в Сан-Франциско. При таком ветре оно будет там через пять или шесть часов.

— Будьте добры дать им сигнал, чтобы я мог попасть на берег.

— Очень сожалею, но я уронил свою сигнальную книгу за борт, — ответил капитан, и в группе охотников послышался смех.

Секунду я колебался, глядя ему прямо в глаза. Я видел, как ужасно разделался он с юнгой, и знал, что меня, быть может, ожидает то же самое, если не худшее. Как я уже сказал, я колебался, но потом сделал то, что считаю самым смелым поступком в моей жизни. Я подбежал к борту и, размахивая руками, закричал:

— «Леди Майн», а-о! Возьмите меня на берег! Тысячу долларов за доставку на берег!

Я ждал и смотрел на двоих людей, стоявших у руля: один из них правил. Другой поднес к губам рупор. Я не поворачивал головы, хотя каждую секунду ожидал смертельного удара от человека-зверя, стоявшего за мной. Наконец, когда мне казалось, что прошли уже века, я не выдержал и оглянулся. Ларсен не тронулся с места. Он стоял в той же позе, слегка покачиваясь в такт кораблю и раскуривая новую сигару.

— В чем дело? Что-нибудь случилось? — раздался крик с «Леди Майн».

— Да! — благим матом заорал я. — Спасите, спасите! Тысячу долларов за доставку на берег!

— Мой экипаж слишком угостился водкой во Фриско! — крикнул вслед за мной Ларсен. — Вот этот, — он указал на меня пальцем, — видит уже чертенят и морских змей!

Человек на «Леди Майн» расхохотался в рупор. Лоцманское судно прошло мимо.

— Дайте ему нахлобучку от моего имени! — долетели прощальные слова, и оба человека помахали руками в знак приветствия.

В отчаянии я облокотился на перила, глядя, как стройная маленькая шхуна отделялась от нас все более широкой полосой холодной океанской воды. Она будет в Сан-Франциско через пять или шесть часов! У меня голова шла кругом и ком подступал к горлу. Курчавая волна ударилась о наш борт и соленой влагой брызнула мне на блузу. Ветер налетал свежими порывами, и «Призрак», сильно раскачиваясь, черпал воду подветренным бортом. Я слышал, как вода с шумом врывалась на палубу.

Когда немного спустя я оглянулся, то увидел юнгу, с трудом поднимавшегося на ноги. Лицо его было мертвенно-бледно и искажено сдерживаемой болью. Он выглядел совершенно больным.

— Ну, Лич, ты идешь на бак? — спросил капитан.

— Да, сэр, — последовал смиренный ответ.

— А ты? — вопрос относился ко мне.

— Я дам вам тысячу… — начал я, но капитан прервал меня.

— Брось это! Ты согласен приступить к обязанностям юнги? Или мне придется взяться за тебя?

Что мне оставалось делать? Дать себя зверски избить и, может быть, даже совсем укокошить — не имело смысла. Я твердо посмотрел в жестокие серые глаза. Они были словно из гранита, хотя в них отражалась живая человеческая душа. В глазах людей бывают видны их душевные движения, но эти глаза были мрачны и холодны и серы, как само море.

— Ну, что же?

— Да, — сказал я.

— Скажи: да, сэр.

— Да, сэр, — поправился я.

— Как тебя зовут?

— Ван Вейден, сэр.

— Имя?

— Гэмфри, сэр. Гэмфри ван Вейден.

— Возраст?

— Тридцать пять, сэр.

— Ладно. Пойди к коку, и пусть он тебе покажет, что делать.

Так состоялось мое невольное поступление на службу к Вольфу Ларсену: он был сильнее меня, вот и все. Тогда это казалось мне чем-то фантастическим. Эта история не кажется мне менее фантастической и теперь, когда я оглядываюсь назад. Она всегда будет представляться мне чем-то чудовищным и непостижимым, каким-то ужасным ночным кошмаром.

— Подожди.

Я послушно остановился на пути к камбузу.

— Иогансен, собери всех наверх. Теперь, когда у нас все выяснилось, справим похороны и освободим палубу от ненужного хлама.