Карл Май - Чёрный Мустанг

— Но я не слышал, чтобы эти краснокожие в последнее время выкопали Томагавк Войны.

— Я тоже не слышал, но индейцы по своей натуре настроены враждебно даже во время полного мира. А кроме того, вчера я встретил одного торговца, который возвращался от них. Он рассказал мне, что Великого Вождя воинов Токви Кавы[1] сейчас нет в расположении племени, что он ушёл куда-то в сопровождении нескольких самых лучших воинов, никому не сказав куда.

— Токви Кава, этот охотник за скальпами? Значит, можно не сомневаться, что он снова задумал какое-то бесчинство. Я, правда, не боюсь краснокожих, но будь я даже вдвое смелее, то всё равно предпочёл бы не встречаться с этим негодяем. Так что действительно нам лучше поехать окружной дорогой, доберёмся до Санта-Фе на неделю позже. Наш Нахум Самуэль теперь-то уж наверняка никуда не денется.

— А если и денется, то всё равно мы его…

Разговор прервался, потому что в этот момент вернулся инженер вместе с двумя мужчинами. Каз и Хаз, увлечённые беседой, не слышали двукратного свистка паровоза. Рабочий поезд прибыл, инженер его отправил и теперь пришёл назад в сопровождении дорожного мастера и кладовщика.

Они поприветствовали кузенов кивком головы и уселись втроём за стол, предназначенный «для администрации и наиболее уважаемых джентльменов», присоединившись к метису. Они велели подать им грог, после чего метис спросил:

— Пришли газеты, сэр?

— Нет, — ответил инженер, — будут только завтра, зато есть новости.

— Хорошие?

— К сожалению, нет. С этой минуты нам следует быть предельно бдительными.

— Почему?

— Неподалёку от конечной станции были обнаружены следы индейцев.

Прищуренные глаза метиса злорадно блеснули, однако он спокойным, даже равнодушным голосом произнёс:

— Ну, это ещё не повод для чрезвычайной осторожности.

— А я считаю, что так оно и есть.

— Фи! В последнее время ни одно из индейских племён не выкапывало Томагавка Войны, но даже если бы это произошло, то всё равно нельзя судить по нескольким следам, что это был враг.

— Друзья никогда не прячутся. А у того, кто старается, чтобы его не заметили, вряд ли на уме что-то хорошее, я могу это сказать вам смело, хотя я не следопыт и не охотник. Впрочем, ведь именно вы у нас прекрасный следопыт, вас знают в этих краях, и я нанял вас как раз для того, чтобы вы внимательно следили за всем, что происходит в окрестностях, и предупреждали нас обо всём подозрительном.

На лице метиса снова промелькнул отблеск скрытой неприязни, но он тут же овладел собой и спокойно ответил:

— Я буду делать всё, что от меня зависит, сэр, хотя и уверен, что это излишняя предосторожность. Следы индейцев только во время войны могут означать опасность. И, кроме того, краснокожие часто бывают более верными и хорошими людьми, чем бледнолицые.

— Сказанное вами свидетельствует лишь о вашей любви к ближним, но я мог бы привести немало примеров, доказывающих, что вы не правы.

— А я приведу ещё больше примеров, подтверждающих мою правоту. Разве был кто-либо более верным, чем Виннету по отношению к Олд Шеттерхенду.

— Виннету — это исключение. Вы его знаете?

— Нет, я никогда ещё его не видел.

— А Олд Шеттерхенда?

— Тоже нет, но я знаю обо всех их делах.

— Значит, вы слышали также и о вожде кайовов, о Тангуа?

— Конечно.

— Это был такой изменник, такой мерзавец! Прикидывался защитником Олд Шеттерхенда ещё в то время, когда тот был инспектором, а сам постоянно покушался на его жизнь. И наверняка он убил бы его, если бы этот бледнолицый не был умнее и сильнее его. Где же тут верность, о которой вы говорите? Вы сказали, что следы индейцев означают опасность только во время войны, но разве сиу Оглала во время самого прочного мира не нападали множество раз на железные дороги? Разве не в мирное время они убивали мужчин и насиловали женщин? Они были наказаны за это, но не группой охотников или воинской частью, а только двумя людьми — Виннету и Олд Шеттерхендом. Если бы кто-нибудь из них был сейчас здесь, то тогда следы индейцев не вызывали бы у меня такой сильной тревоги.

— Фи! Вы преувеличиваете, сэр! Этим двоим всегда попросту везло, и только. Есть ведь ещё и другие, не хуже их, пожалуй, даже и получше!

— Где?

Метис вызывающе посмотрел инженеру прямо в глаза и ответил:

— Не спрашивайте, лучше оглянитесь вокруг.

— Вы имеете в виду себя? Самого себя?

— А почему бы и нет?

Инженер хотел дать ему надлежащий ответ, но не успел, потому что Каз внезапно вырос на своих длинных ногах перед метисом и произнёс:

— Вы самый большой дурак, которого только знает свет!

Метис мгновенно вскочил на ноги и выхватил из-за пояса нож, но ещё быстрее в руке у Каза оказался револьвер.

— Только не так резко, мой мальчик! Есть такие люди, которые не переносят, когда пуля пробивает насквозь их глупую башку, и у меня есть все основания полагать, что вы относитесь к их числу.

Под дулом револьвера метис со своим ножом был бессилен что-либо сделать. Взбешённый этим, он прошипел в сторону длинноногого:

— Мне до вас нет никакого дела. Кто вам позволил вмешиваться в наш разговор?

— Я сам, мой мальчик, я сам. А если я себе что-то позволяю, то хотел бы посмотреть на того, кому это не нравится!

— Вы грубиян, сэр!

— Прекрасно, мне нравится такой ответ, поскольку вижу, что я пришёлся вам по душе, постарайтесь только, чтобы и я вас полюбил, в противном случае с вами будет то же, что когда-то произошло с наследниками Тимпе.

— Наследники Тимпе? А кто вы, собственно говоря, такой, сэр?

— Я один из тех, кто не позволит сказать о Виннету и Олд Шеттерхенде ни одного дурного слова, а большего вам знать не обязательно. А теперь я хочу откланяться, мой мальчик, и спрячьте вашу железку за пояс, чтобы не причинить себе ненароком вреда.

Каз вернулся за свой стол и уселся поудобнее. Метис проводил его горящими от злости глазами, мышцы его напряглись, как перед прыжком, но он не решился на это. В облике этого высокого худого мужчины было что-то такое, от чего метис чувствовал себя неуверенно. Он спрятал нож, сел и пробормотал как бы в своё оправдание:

— Этот тип, вероятно, какой-то сумасшедший. Умный человек не станет обижаться на ненормального. Пусть себе болтает!

— Болтает? — переспросил инженер. — Наоборот, этот мужчина, видимо, из тех людей, кто умеет за себя постоять. Меня обрадовало то, что он заступился за Олд Шеттерхенда и Виннету, потому что я больше всего люблю рассказы о приключениях этих знаменитейших героев Дикого Запада. Хотелось бы мне знать, на самом ли деле он их знает?