Клауде Куени - Друид

— Друид! Скажи нам, куда идет Ариовист? Он направляется на юг?

Сегодня никто не просил Сантонига разрешить спор между двумя соседями или приготовить травяной отвар, который помог бы исцелить родственника, кашляющего кровью. Нет, все спрашивали об Ариовисте, германском предводителе свевов, которого одни называли князем или герцогом, а другие — царем. Все они хотели услышать ответ друида Сантонига.

— Друид! Мы видели дым над Ариалбиннумом. Это дурной знак?

По лицам собравшихся было видно, что они нервничают и боятся за свою жизнь и жизнь своих близких. Именно сейчас, когда мы решили спастись бегством от продвигавшихся на юг германцев и присоединиться к кельтским гельветам[3], которые направлялись к Атлантическому побережью, мы хотели во что бы то ни стало избежать ненужных и бессмысленных битв. Ведь мы в любом случае собирались покинуть эти земли.

Сантониг вернул старейшине нашей деревни чашу с водой и поднял руку. Все разговоры тут же стихли. Собравшиеся покорно склонили головы, словно боялись смотреть друиду прямо в глаза. Каждый кельт знает: когда говорит друид, через него с нами говорят боги. Нас не покидало чувство, что слишком бурный и несдержанный прием, устроенный жителями нашего селения Сантонигу, недостоин такого уважаемого мужа. Мой учитель поднялся на возвышение высотой в четыре фута — мы используем их, чтобы защищать наши амбары от крыс и мышей, — и заговорил громким, звучным голосом:

— Раурики! В год консульства Марка Мессалы и Марка Пизо вожди кельтских гельветов приняли решение покинуть свои земли и переселиться в плодородные края на Атлантическом побережье, принадлежащие сантонам. Вы, народ кельтских рауриков, решили поступить так же, как кельтские гельветы, и присоединиться к ним. Подобное решение приняли и другие племена: тигурины, латовики и бои тоже оставят свои земли и отправятся к побережью Атлантикуса. Потому что все мы — кельты! Мы приносим жертвы одним и тем же богам. Наши закрома и амбары полны припасов. У каждого кельта, готового вместе с семьей покинуть свое родное селение, есть запас муки, которого хватит минимум на три месяца. Поэтому боги дали нам знак собраться в конце месяца марта у берега Родана и объединиться с остальными племенами кельтов, готовыми отправиться в этот нелегкий путь. Оттуда великий и славный вождь Дивикон поведет нас к побережью Атлантикуса. Нам предстоит идти через земли кельтских аллоброгов. Мы должны вести себя как достойные, благодарные гости и ни в коем случае не нападать на селения, не разорять поля. Сейчас край аллоброгов является римской провинцией. Но римляне не помешают нам пройти по их территории, потому что они знают: у нас достаточно провизии, а наша цель — Атлантикус. Мы должны заплатить золотом за подобное разрешение, а также подтвердить свои мирные намерения, предоставив заложников.

На какое-то время Сантониг замолчал, чтобы дать слушателям возможность понять полностью смысл его слов, а затем продолжил:

— Сегодня рано утром Ариовист напал на оппидум мужественных рауриков, убил и забрал в рабство множество ваших соплеменников, а их дома сжег. Говорю вам: не ждите, пока его воины окажутся здесь. Завтра на рассвете отправляйтесь в путь, а все, что не можете взять с собою, сожгите. Идите на юг. У берега Родана ждите прибытия остальных племен. Когда закончится ночь и вновь взойдет солнце, в вашем селении не должно быть ни единой живой души. Сами боги не смогут защитить вас здесь. Неутешительные вести принес я. Не счесть германских воинов Ариовиста, а с севера уже приближается подкрепление — десять тысяч безжалостных и голодных всадников. С востока надвигаются даки[4]под предводительством своего царя Баребиста. А на юге перед нами распростерлись земли римлян. Если наши племена хотят выжить, то еще этим летом нужно достичь Атлантикуса. Сантоны примут нас как братьев, потому что плодородная земля, которую они нам отдают, уже сполна оплачена. Золотом.

Друид Сантониг обвел взглядом слушавших его жителей нашего селения, словно желая убедиться в том, что речь его возымела должное действие, и после небольшой паузы продолжил:

— Раурики! Сегодня мы в последний раз срежем омелу, а затем попросим милости и защиты у наших богов! Да хранит нас Луг!

— Да хранит нас Луг! — повторили все мы хором.

Если честно, то я ожидал, что сейчас все вновь начнут галдеть и наперебой задавать друиду вопросы. Однако мужчины и женщины продолжали стоять на месте, и никто не решался сказать ни слова. Тишину нарушало только кудахтанье кур и хрюканье свиней, которые рылись в объедках и помоях. Им-то все равно, кто вспорет их брюхо. Жители нашего поселка молчали и лишь многозначительно переглядывались. Некоторые с надеждой смотрели на небо, ожидая увидеть знамение, посланное богами. Но над нашими головами не кружил ни один дрозд, полет которого можно было бы истолковать тем или иным образом.

Практически бесшумно мы разошлись в стороны, образовав некое подобие живого коридора, чтобы друиды могли беспрепятственно пройти к дому, в котором под одной крышей жили я, дядя Кельтилл и семьи его братьев. Как только Сантониг и его спутники скрылись внутри, жители деревни тут же сбились в небольшие группы и начали вполголоса высказывать свои предположения. Слушая говоривших, одни кивали головами, другие грустно улыбались. Наверняка многие думали, что видели знамения, посланные самими бессмертными богами. Должен признать, что трезвых кельтов понять довольно трудно.

Первые телеги, запряженные волами, уже стояли у амбаров. Несколько молодых всадников поскакали на ближайшие луга, чтобы пригнать пасшихся там животных. Приготовления к переходу начались довольно давно, все детали были тщательно продуманы. Поэтому сейчас каждый знал, что он должен делать: какие инструменты следовало собрать в первую очередь, как распределить груз и вьючных животных, кто за что отвечал и даже в каком порядке телеги должны выезжать из нашего селения.

Меня одолевали грустные мысли. Я сел на землю, опершись спиной о дуб, под которым провел почти все свое детство, и положил левую руку на спину Люсии. Похоже, собака тоже чувствовала, что вокруг происходит нечто необычное, — она прижалась к моей ноге, взглянула мне прямо в глаза и, тяжело вздохнув, положила голову на передние лапы.

Дядюшка Кельтилл вышел на улицу и велел, чтобы друидам принесли свежие фрукты и молоко. Кельтским друидам нельзя есть мясо и пить вино. В то время как первое условие можно назвать довольно приемлемым, второе казалось мне достаточно веским аргументом, чтобы отказаться от этой почетной профессии. Что ж, если из-за простого происхождения передо мной будут закрыты двери школы друидов на острове Мона, то я хотя бы смогу наслаждаться этим прекрасным напитком из виноградного сока! И эта мысль меня в какой-то степени утешала. Я никак не мог заставить себя сделать окончательный выбор: иногда я хотел стать знатным и уважаемым торговцем в Массилии, а иногда — живой книгой кельтов, посредником между богами и людьми, хранителем древних знаний. Будь я греком или римлянином, я вряд ли стоял бы перед подобным выбором — эти народы не считают свои знания чем-то тайным. У нас же, кельтов, друиды хранят в строгом секрете даже такую, казалось бы, простую вещь, как календарь.